1961 год
Поделись знанием:
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
| Годы |
|---|
| 1957 · 1958 · 1959 · 1960 — 1961 — 1962 · 1963 · 1964 · 1965 |
| Десятилетия |
| 1940-е · 1950-е — 1960-е — 1970-е · 1980-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1961 MCMLXI |
| Юлианский календарь | 1960—1961 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7469—7470 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2713—2714 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5721—5722 ה'תשכ"א — ה'תשכ"ב |
| Исламский календарь | 1380—1381 |
| Древнеармянский календарь | 4453—4454 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1410 ԹՎ ՌՆԺ
|
| Китайский календарь | 4657—4658 (с 15 февраля) 庚子 — 辛丑 белая крыса — белый бык |
| Эфиопский календарь | 1953 — 1954 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 2017—2018 |
| - Шака самват | 1883—1884 |
| - Кали-юга | 5062—5063 |
| Иранский календарь | 1339—1340 |
| Буддийский календарь | 2504 |
| Японское летосчисление | 36-й год Сёва |
1961 (тысяча девятьсот шестьдесят первый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье. Это 1961 год нашей эры, 961 год 2 тысячелетия, 61 год XX века, 1 год 7-го десятилетия XX века, 2 год 1960-х годов. В 1961 году 17 африканских государств обрели независимость, поэтому год получил название «Год Африки».
Содержание
События
Январь
- 1 января
- Десятикратная деноминация в СССР.
- Денежная единица «фартинг», находящаяся в обращении в Великобритании с XIII века, перестала быть платёжным средством.
- 7 января — в Непале королевской прокламацией запрещена деятельность всех политических партий и организаций и провозглашён курс на реформы в интересах населения[1].
- 11 января — в Лаосе после захвата силами Патриотического фронта города Сиангкхуанг прервано сообщение между Вьентьяном и королевской резиденцией в Луангпхабанге. В Самныа сформирован Национальный военный совет — совместное военное командование ПФЛ и правительственных войск[2].
- 17 января — катангскими сепаратистами расстрелян первый премьер-министр независимой Республики Конго Патрис Лумумба с двумя соратниками.
- 20 января — Джон Кеннеди сменил Дуайта Эйзенхауэра на посту президента США.
- 23 января — Авиакатастрофа под Голдсборо: стратегический бомбардировщик B-52G разрушился в воздухе. На борту находились термоядерные бомбы, которые не взорвались.
- 27 января — гибель советской подводной лодки С-80.
- 28 января — в Руанде (опека Бельгии) упразднена монархия.
Февраль
- 4 февраля — в СССР запущен Спутник-7 к Венере, «Тяжёлый спутник 01».
- 4 февраля — в Анголе началось восстание против португальской колониальной администрации.
- 8 февраля — в Непале объявлено о начале «административной реорганизации» — чистки государственного аппарата[1].
- 12 февраля — в СССР запущен Спутник-8, «Тяжёлый спутник 02», Венера-1.
- 13 февраля
- В Тиране открылся IV съезд правящей Албанской партии труда. Завершил работу 20 февраля, приняв директивы по 3-й пятилетке (1963—1965)[3].
- В Калифорнии обнаружен, так называемый, Артефакт из Косо, представляющий собой свечу зажигания заключённую в железистую конкрецию[4].
- 15 февраля
- НФОЮВ создана Армия освобождения Южного Вьетнама[5].
- Авиакатастрофа под Брюсселем, погибли все 72 человека, в том числе сборная США по фигурному катанию, летевшая на чемпионат мира в Прагу. Чемпионат 1961 года был отменён.
- 18 февраля — реорганизация правительства Непала. Король Махендра взял на себя обязанности министра обороны[6].
- 23 февраля — лидер Патриотического фронта Лаоса принц Суфанувонг и посетивший освобождённые районы премьер-министр Лаоса Суванна Фума подписали совместное коммюнике, в котором приветствовали победы Освободительной армии Лаоса, очистившей от войск Бун Ума провинции Хуапхан, Сиангкхуанг и Пхонгсали[7].
Март
- 2 марта — принята конституция Республики Конго (Браззавиль), закрепившая авторитарный режим аббата Фюльбера Юлу[8].
- 9 марта — запущен Спутник-9, 4-й космический корабль-спутник.
- 13 марта — Куренёвская трагедия — прорыв дамбы в Бабьем Яру в Киеве. По официальным данным погибли 147 человек, по неофициальным — около 1500 человек.
- 14 марта — Авиакатастрофа над Юба-Сити.
- 16 марта — Катастрофа Ту-104 в Свердловске.
- 20 марта — город Акмолинск, центр новообразованного Целинного края, переименован в Целиноград[9].
- 21 марта — правительство Антуана Гизенги в Стэнливиле объявило о низложении президента Конго Жозефа Касавубу за нарушения конституции. В столице страны Леопольдвиле это решение не признано[10].
- 25 марта — запущен Спутник-10, 5-й космический корабль-спутник.
- 25 марта — в Каире открылась III Конференция народов Африки, на которой были представлены 32 страны континента. Конференция стала последней[11].
- 27 марта — в Бангкоке открылась сессия блока СЕАТО. На ней Англия и Франция не поддержали предложение США об интервенции в Лаос и высказались за созыв международного совещания по лаосской проблеме[12].
- 28 марта — Катастрофа Ил-18 под Нюрнбергом.
- Открыто Мегионское нефтяное месторождение.
Апрель
- 12 апреля — первый полёт человека в космос, который совершил Юрий Алексеевич Гагарин на космическом корабле «Восток».
- 16 апреля — Фидель Кастро выступил с публичным заявлением о социалистическом характере Кубинской революции[13].
- 17 апреля — высадка десанта кубинских эмигрантов, подготовленных ЦРУ, в заливе Кочинос.
- 18 апреля
- Подписана Венская конвенция о дипломатических сношениях.
- 18 и 26 апреля из СССР осуществлена первая в мире успешная радиолокация планеты Венеры.
- 20 апреля — на Кубе Радио Гаваны объявило о полном разгроме сил вторжения в заливе Кочинос.
- 21 апреля — восстание в Луанде (Ангола).
- 22 апреля
- Недовольные политикой президента де Голля французские генералы подняли мятеж в Алжире[14].
- Президент Гаити Франсуа Дювалье провёл выборы в новый парламент. Выборы проходили под наблюдением военных, солдаты конвоировали избирателей к урнам. На бюллетенях была сделана приписка: «Доктор Франсуа Дювалье — президент». После подсчёта голосов власти объявили, что поскольку в бюллетенях фигурировало имя Дювалье, то гаитяне «добровольно» переизбрали его на новый шестилетний срок.
- 24 апреля — председатели Женевской конференции 1954 года завершили работу по подготовке совещания по Лаосу и расправили соответствующие предложения заинтересованным сторонам[15].
- 25 апреля
- Франция произвела испытание атомной бомбы в Реггане (пустыня Сахара).
- Королевское правительство Лаоса во главе с принцем Суванна Фумой поддержало инициативы председателей Женевской конференции по национальному урегулированию[16].
- 26 апреля
- Военный мятеж французской армии в Алжире потерпел поражение. Оран, Константина и Алжир сданы без сопротивления, генерал Шаль сдался и был отправлен в тюрьму Сантэ.
- Конголезская армия арестовала президента самопровозглашённой Катанги Моиза Чомбе.
- 27 апреля — провозглашена независимость Сьерра-Леоне.
- 28 апреля
- Советский лётчик Г. К. Мосолов на реактивном самолёте Е-66 достиг высоты 34 200 метров, поставив абсолютный мировой рекорд высоты полёта.
- Премьер-министр Лаоса принц Суванна Фума прибыл в Сиангкхуанг для переговоров по национальному примирению. На переговоры прибыли делегации Патриотического фронта Лаоса и «нейтралистов» Ле Конга, однако представители правительства Бун Ума в городе не появились[16].
- 30 апреля — в Антарктиде на станции Новолазаревская советский врач-хирург Леонид Рогозов выполнил себе операцию по поводу острого аппендицита.
Май
- 1 мая — получила самоуправление британская колония Танганьика.
- 3 мая — Патриотический фронт Лаоса прекратил все военные действия на период переговоров о национальном примирении[16].
- 5 мая — 1-й пилотируемый старт США — 15-минутный суборбитальный космический полёт Алана Шепарда на корабле Меркурий-3.
- 8 мая — опубликована поддержанная Патриотическим фронтом Лаоса политическая программа правительства Суванна Фумы[16].
- 9 мая — плебисцит на островах Западного Самоа. Население высказалось за независимость.
- 13 мая — совместное коммюнике США и Южного Вьетнама, предполагавшее увеличение американских ассигнований на южновьетнамскую армию и посылку в Южный Вьетнам военных советников США[5].
- 16 мая
- Военный переворот в Южной Корее (Военная революция). К власти пришёл Верховный Совет Национальной Перестройки. Президент Юн Бо Сон оставлен на своём посту[17].
- В Женеве открылось международное совещание по мирному урегулированию в Лаосе[18].
- 20 мая
- Принята первая конституция Мавритании[19].
- В Эвиане начались переговоры между Францией и Временным правительством Алжирской Республики[20].
- 30 мая — по дороге в загородную виллу расстрелян заговорщиками во главе с генералом Антонио Имбертом диктатор Доминиканской Республики Рафаэль Трухильо[21].
- 31 мая — британский доминион Южноафриканский Союз провозглашён Южноафриканской Республикой (ЮАР)[22]
Июнь
- 2 июня — вступил в силу договор создании Латиноамериканской ассоциации свободной торговли[23].
- 4 июня — вступил в силу договор между Гватемалой, Гондурасом, Никарагуа и Сальвадором о создании Центральноамериканского общего рынка[24].
- 13 июня — Франция прервала проходившие в Эвиане переговоры по алжирскому вопросу[20].
- 19 июня — правительство Великобритании и эмир Кувейта Абдаллах III ас-Салем ас-Сабах объявили об аннулировании договора 1899 года. Кувейт провозглашён независимым государством[25].
- 22 июня
- В Цюрихе (Швейцария) представители трёх противоборствующих группировок Лаоса принцы Суванна Фума, Суфанувонг и Бун Ум подписали совместное коммюнике, в котором соглашались на создание временного правительства национального единства[26].
- Авария Ил-18 под Богородицком.
Июль
- 3 июля — генерал-майор Пак Чжон Хи стал председателем Верховного Совета Национальной Перестройки Южной Кореи.
- 4 июля — радиационная авария реакторной установки на АПЛ К-19 проекта 658. От переоблучения погибли 8 человек.
- 5 июля — в Жетыбае (Казахстан) ударил мощный фонтан нефти.
- 10 июля — Катастрофа Ту-104 в Одессе.
- 12 июля — Катастрофа Ил-18 под Касабланкой.
- 18 июля — Астронавтическая комиссия Международной авиационной федерации утвердила достижения Ю. А. Гагарина в ходе первого космического полёта в качестве абсолютных мировых рекордов[27].
- 19 июля
- Бизертинский кризис: французская авиация нанесла удар по тунисским войскам, блокировавшим французские военные базы в Бизерте. На следующий день президент Туниса Хабиб Бургиба объявил о разрыве дипломатических отношений с Францией и обвинил её в агрессии[27].
- Катастрофа DC-6 под Пардо — крупнейшая в истории Аргентины (67 погибших).
- 20 июля — президент Египта Гамаль Абдель Насер подписал декреты о национализации 149 банков, страховых обществ и компаний[27].
- 21 июля
- 2-й пилотируемый старт США — 16-минутный суборбитальный космический полёт Вирджила Гриссома на космическом корабле Меркурий-4.
- Катастрофа DC-6 на Симии.
- 21 июля — Бизертинский кризис: французский десант прорвался к центру Бизерты[27].
- 22 июля — президент Египта Гамаль Абдель Насер издал законы о перераспределении прибылей компаний и предприятий (25 % прибылей должны отчисляться в пользу рабочих и служащих).
- 24 июля — Бизертинский кризис: Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршёльд прибыл в Тунис для разрешения кризиса[27].
- 26 июля — президент Египта Гамаль Абдель Насер подписал декрет о сокращении максимума крупного землевладения (т. н. Вторая аграрная реформа)[28].
- 27 июля — в Египте запущен построенный с помощью СССР атомный реактор мощностью в 2000 КВт. Объявлено, что он предназначен для научных исследований[29].
- 29 июля — городской посёлок Шатилки преобразован в город Светлогорск, Паричский район переименован в Светлогорский (Гомельская область, Беларусь).
Август
- 6—7 августа — полёт космического корабля «Восток-2» с космонавтом Германом Титовым.
- 13 августа — начало строительства Берлинской стены протяжённостью 155 км, которая стала символом железного занавеса, разделившего Германию, Европу и весь мир на два противоборствующих лагеря.
- 15 августа — начало Советской торгово-промышленной выставки в Токио
Сентябрь
- 1 сентября — Катастрофа L-049 под Чикаго.
- 1—6 сентября — в Белграде (Югославия) прошла первая конференция Движения неприсоединения, на которой были представлены 25 стран Азии, Африки и Латинской Америки[11].
- 4 сентября — окончание Советской торгово-промышленной выставки в Токио.
- 5 сентября — открытее троллейбусного сообщения в городе Петрозаводск,Россия.
- 10 сентября — Катастрофа DC-6 в Шанноне.
- 11 сентября — бомбардировка Иракского Курдистана правительственной авиацией. Начало Сентябрьского восстания курдов, продолжавшегося до 1975 года.
- 17 сентября
- 18 сентября — в авиационной катастрофе вблизи города Ндола (ныне в Замбии) погиб Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд.
- С 24 сентября по 1 октября — прошло I Родосское Всеправославное совещание, которое стало первой крупной встречей представителей православных церквей с 787 года[30][неавторитетный источник? 3131 день].
- 28 сентября — военный переворот в Дамаске, сирийские офицеры сформировали Высшее арабское революционное командование вооружённых сил. Сирия разорвала союз с Египтом и вышла из Объединённой Арабской Республики. Временным президентом и премьер-министром Сирии назначен Маамун аль-Кузбари[31].
- 29 сентября — президент ОАР Гамаль Абдель Насер отдал приказ о прекращении военных операций против Сирии и отозвал египетский десант, направлявшийся в порт Латакия[32].
Октябрь
- 1 октября
- Республика Камерун и британский Южный Камерун объединились в Федеративную Республику Камерун[33].
- В Мали вступил в действие 1-й пятилетний план экономического и социального развития (1961—1965)[34].
- 5 октября — Египет заявил о решении не препятствовать признанию Сирии другими странами и её вступлению в ООН и Лигу арабских государств[32].
- 8 октября — руководители противоборствующих группировок Лаоса принцы Суванна Фума, Суфанувонг и Бун Ум после трёхдневных переговоров договорились о количестве министерских постов в будущем правительстве национального единства[35].
- 11 октября — На Семипалатинском полигоне осуществлён первый подземный ядерный взрыв.
- 17 октября
- В Москве открылся XXII съезд КПСС. В тот же день открыт Кремлёвский дворец съездов, в котором проходили заседания съезда[36].
- Парижский погром.
- 18 октября
- ООН приняла решение о прекращении опеки Новой Зеландии над Западным Самоа.
- Президент Египта Гамаль Абдель Насер сформировал новое правительство после выхода Сирии из ОАР[32].
- Король Лаоса Саванг Ватхана утвердил принца Суванна Фуму премьер-министром правительства национального примирения[35].
- 21 октября — в Египте по обвинению в предательстве национальных интересов отправлены в тюрьму лидеры распущенных в 1953 году политических партий[37].
- 29 октября — в Москве на Театральной площади открыт памятник Карлу Марксу. Авторы монумента скульптор Л. Е. Кербель, архитекторы Р. А. Бегунец, Н. А. Ковальчук, В. Г. Макаревич и В. М. Моргулис.
- 30 октября — СССР провёл испытание ядерного устройства мощностью 50 мегатонн. Это самое мощное ядерное испытание в истории.
- 31 октября — принятие III Программы КПСС, начало «эпохи развёрнутого строительства коммунизма». По решению XXII съезда КПСС тело И. В. Сталина тайно вынесено из Мавзолея и захоронено у Кремлёвской стены.
Ноябрь
- 7 ноября — президент Египта Гамаль Абдель Насер распустил Национальное собрание Египта и правящую партию Национальный союз[38].
- 8 ноября
- Вышел в эфир первый выпуск программы КВН.
- Катастрофа L-049 в Ричмонде.
- 10 ноября — Сталинград был переименован в Волгоград[39][40].
- 15 ноября — в Египте введена метрическая система мер и весов[32].
- 20 ноября — временным президентом и премьер-министром Сирии стал Иззат ан-Нусс.
- 24 ноября — Генеральной ассамблеей ООН принята Декларация о запрещении применения ядерного оружия для целей войны.
- 28 ноября — 9 декабря — всеобщая антиправительственная и антиамериканская забастовка в Доминиканской Республике.
- 30 ноября — Станция Московского метрополитена «Сталинская» переименована в «Семёновская».
Декабрь
- 8 декабря — в СССР приняты Основы гражданского законодательства и Основы гражданского судопроизводства. Введены в действие с 1 мая 1962 года[41].
- 1 декабря — прошли выборы в Учредительное собрание Сирии[42].
- 9 декабря
- Получила независимость британская колония Танганьика.
- Лидеры политических партий Сирии подписали Хартию национального единства[31].
- 12 декабря
- 14 декабря — Учредительное собрание Сирии избрало президентом страны Назима аль-Кудси[43].
- 17 декабря — Катастрофа Ил-18 под Миллеровом.
- 18 декабря
- 20 декабря — формирование правительства Сирии поручено Маруфу аль-Давалиби[43].
- 27 декабря — премьер-министр Лаоса Суванна Фума и руководитель ПФЛ Суфанувонг прибыли во Вьентьян для переговоров, однако принц Бун Ум отказался проложить диалог о национальном примирении[44].
- 31 октября — Катастрофа Ил-18 под Минеральными Водами.
Без точных дат
- Компания ICI начала коммерческое производство параквата, ныне одного из наиболее распространённых гербицидов.
- В СССР выпущен первый бытовой стереофонический магнитофон «Яуза-10».
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Телевидение
Театр
Напишите отзыв о статье "1961 год"
Литература
Изобразительное искусство СССР
Авиация
Общественный транспорт
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Персоны года
Человек года по версии журнала Time — Джон Кеннеди, президент США.
Родились
См. также: [[Категория:Родившиеся в 1961 году]]
Январь
- 21 января — Азаров, Игорь Александрович, советский и российский композитор и певец.
- 24 января — Настасья Кински, немецкая и американская актриса.
- 26 января — Уэйн Гретцки, канадский хоккеист.
Февраль
- 1 февраля — Дэниел Тани, американский инженер-конструктор, астронавт НАСА.
- 6 февраля
- 1961 — Эрна Сульберг, норвежский государственный и политический деятель, премьер-министр с 2013 года.
Март
- 3 марта — Иванов, Александр Юльевич, российский рок-певец, солист группы «Рондо».
- 5 марта — Яковлева, Елена Алексеевна, российская актриса театра и кино, Народная артистка России (2008).
- 7 марта — Екатерина Унтилова, российская актриса театра и кино, заслуженная артистка России.
- 12 марта — Сергей Селин, советский и российский актёр театра и кино.
- 13 марта — Елена Малышева, российский врач, телеведущая, руководитель программ «Здоровье», «Жить здорово!», выходящих в эфир на ОАО «Первый канал» и «Радио России». Доктор медицинских наук, профессор.
- 15 марта — Оксана Мысина, российская актриса театра и кино, театральный режиссёр, радиоведущая, певица, создательница группы «ОКСи-РОКс».
- 27 марта — Никита Джигурда, российский актёр и певец.
Апрель
- 3 апреля — Эдди Мёрфи, американский комедийный актёр.
- 4 апреля — Том Байрон — американский порноактёр и режиссёр фильмов для взрослых.
- 12 апреля — Юрий Гальцев, российский артист эстрады и клоунады, телеведущий, пародист, певец, актёр театра, кино и телевидения, заслуженный артист России. Художественный руководитель Театра Эстрады им. Аркадия Райкина в Санкт-Петербурге.
- 14 апреля — Роберт Карлайл, шотландский актёр.
- 17 апреля — Сергей Селеменев — российский актёр.
- 19 апреля — Анна Герасимова (Умка), рок-бард, музыкант, поэт, литературовед, переводчик.
- 26 апреля — Александр Заваров, советский и украинский футболист, тренер.
Май
- 6 мая — Джордж Клуни, американский актёр, режиссёр, продюсер и сценарист.
- 9 мая — Тони О'Ши — английский дартсмен.
- 14 мая — Тим Рот — английский актёр.
- 30 мая — Арина Шарапова — российская телеведущая
- 31 мая — Лиа Томпсон, актриса и режиссёр
Июнь
- 12 июня — Юрий Розанов, российский спортивный телекомментатор.
- 27 июня — Магомедэмин Гаджиев, глава администрации Каякентского района республики Дагестан
Июль
- 1 июля — Диана, принцесса Уэльская (ум. 1997)
- 2 июля — Сами Насери, американский актёр из фильма Такси в роли Даниэля Моралеса.
- 6 июля — Константин Кравинский актёр, радиоведущий радио «Эхо Москвы», журналист.
- 23 июля — Вуди Харрельсон, американский актёр.
- 26 июля — Виктор Королёв, российский шансонье, певец, актёр (ум. 2004).
- 28 июля — Скотт Эдвард Паразински, американский астронавт, доктор медицины.
Август
- 1 августа — Илья Витальевич Кутик, русский поэт.
- 4 августа — Барак Обама, 44-й президент Соединённых Штатов Америки.
- 18 августа — Тимоти Гайтнер, 75-й министр финансов США.
Сентябрь
- 11 сентября — Фёдор Добронравов, народный артист России.
- 12 сентября — Милен Фармер, французская певица, актриса.
- 13 сентября — Дэйв Мастейн, американский музыкант, лидер группы Megadeth
- 14 сентября — Мартина Гедек, немецкая актриса.
- 18 сентября — Бернард Вербер, французский писатель, швейцарский миллионер.
Октябрь
- 15 октября — Вячеслав Бутусов, советский и российский вокалист, композитор.
- 16 октября — Марк Леви, французский писатель-прозаик.
- 27 октября — Игорь Бутман, российский джазовый музыкант, саксофонист.
- 30 октября — Ромуальд Макаренко, советский и российский актёр, режиссёр и сценарист.
Ноябрь
- 14 ноября — Юрга Иванаускайте, литовская художница, писательница, путешественница (ум. 2007).
- 19 ноября — Мег Райан, американская актриса, продюсер.
- 27 ноября — Екатерина Андреева, российская телеведущая программы Время на первом канале.
Декабрь
- 24 декабря — Ильхам Алиев, президент Азербайджана с 2003 года.
- 30 декабря — Дуглас Коупленд, канадский писатель.
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1961 году
Январь
- 4 января — Эрвин Шрёдингер, австрийский физик, лауреат Нобелевской премии по физике 1933 года (р. 1887).
- 11 января — Николай Колчицкий, священник Русской православной церкви, протопресвитер (с 1945 года), управляющий делами Московской Патриархии (1941—1945).
- 17 января — Патрис Лумумба, первый премьер-министр независимой Республики Конго (убит).
Март
- 21 марта — Павел Васильевич Абросимов — советский архитектор, лауреат Сталинской премии.
Май
- 18 мая — Вильо Вестеринен, финский аккордеонист.
- 30 мая — Рафаэль Трухильо, диктатор Доминиканской Республики (убит).
Июнь
- 6 июня — Карл Густав Юнг, швейцарский психиатр, психолог, философ, основатель аналитической психологии (р. 1875).
- 13 июня — Витаутас Кайрюкштис, литовский художник (р. 1890).
Июль
- 2 июля — Эрнест Хемингуэй, американский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1954 года (р. 1899).
Август
- 29 августа — Григорий Тютюнник, украинский писатель (р. 1920)
Сентябрь
- 18 сентября — Даг Хаммаршельд Генеральный Секретарь ООН Нобелевский Лауреат премии мира 1961 года (погиб в авиакатастрофе).
Октябрь
- 2 октября — Пятрас Римша, литовский скульптор (р. 1881).
- 4 октября — Митрополит Вениамин (Федченков) (р. 1880), русский православный подвижник, миссионер, духовный писатель.
Нобелевские премии
- Физика:
- Роберт Хофштедтер — «За основополагающие исследования по рассеянию электронов на атомных ядрах и связанных с ними открытий в области структуры нуклонов»
- Рудольф Людвиг Мёссбауэр — «За исследования резонансного поглощения гамма-излучения и открытие в связи с этим эффекта, носящего его имя».
- Химия — Мелвин Кальвин — «за исследование усвоения диоксида углерода растениями».
- Медицина и физиология — Георг Бекеши — «За открытие физических механизмов восприятия раздражения улиткой».
- Литература — Иво Андрич — «За силу эпического дарования, позволившую во всей полноте раскрыть человеческие судьбы и проблемы, связанные с историей его страны».
- Премия мира — Даг Хаммаршельд — «в знак признания всего того, что он сделал, чего добился и за что боролся: обеспечить мир и добрые отношения между странами и народами».
См. также
|
1961 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ 1 2 Редько И. Б. Политическая история Непала / 1986 — С. 288.
- ↑ Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 164.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 351.
- ↑ [ncse.com/rncse/24/2/coso-artifact Pierre Stromberg and Paul V Heinrich The Coso Artifact: Mystery From the Depths of Time? // Reports of the National Center for Science Education, Vol 24, № 2, March-April 2004.]
- ↑ 1 2 БСЭ 3-е изд. т. 5 — С. 594.
- ↑ Редько И. Б. Политическая история Непала / 1986 — С. 290.
- ↑ Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 165.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 12 — С. 619.
- ↑ СИЭ т. 1 — С. 307.
- ↑ Ежегодник Большой советской энциклопедии. — М.: Советская энциклопедия, 1961. — С. 266.
- ↑ 1 2 БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 79.
- ↑ Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 166.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 548.
- ↑ Смирнов В. П. Новейшая история Франции / М. 1979 — С. 328.
- ↑ Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 167.
- ↑ 1 2 3 4 Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 168.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 171.
- ↑ Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 169.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 15 — С. 141.
- ↑ 1 2 СИЭ т. 1 — С. 399.
- ↑ Кремер Т. И. Доминиканская республика. Очерк политической истории (60-70-е годы) / М. 1980 — С. 18.
- ↑ Ежегодник БСЭ, 1970 / М. Советская энциклопедия — С. 419.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 14 — С. 208.
- ↑ Ежегодник БСЭ, 1970 / М. Советская энциклопедия — С. 456.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 552.
- ↑ 1 2 Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 170.
- ↑ 1 2 3 4 5 Новое время — 1961 — № 29 — С. 31.
- ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера / М. 1981 — С. 155.
- ↑ Объединённая Арабская Республика / М. 1968 — С. 292.
- ↑ Тряпочкин Е. В. [kds.eparhia.ru/bibliot/dipl/triapockin/gl_3/ III. Всеправославные совещания на о. Родосе]. — В: [kds.eparhia.ru/bibliot/dipl/triapockin/ Границы власти епископа в Римо-Католической и Православной традициях на примере II Ватиканского собора и Родосских совещаний.] : Дипломная работа // Электронный сборник дипломных работ выпускников КазДС, рекомендованных к печати.</span>
- ↑ 1 2 3 Ежегодник БСЭ. 1962 / М. 1962 — С. 349.
- ↑ 1 2 3 4 Ежегодник БСЭ. 1962 / М. 1962 — С. 328.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 11 — С. 274.
- ↑ СИЭ т. 8 — С. 971.
- ↑ 1 2 Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 171.
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 13 — С. 375.
- ↑ Беляев И. П., Примаков Е. М. Египет: время президента Насера / М. 1981 — С. 145.
- ↑ Объединённая Арабская Республика / М. 1968 — С. 135.
- ↑ [www.volgadmin.ru/ru/MPCity/CityHistory.aspx Официальный сайт администрации Волгограда. История Волгограда]
- ↑ [volg-hist.narod.ru/most.htm Царицын — Сталинград — Волгоград]
- ↑ БСЭ 3-е изд. т. 18 — С. 573.
- ↑ Ежегодник БСЭ. 1962 / М. 1962 — С. 348.
- ↑ 1 2 Ежегодник БСЭ. 1962 / М. 1962 — С. 350.
- ↑ Кожевников В. А. Очерки новейшей истории Лаоса / М. 1979 — С. 172.
</ol>
| Календарь на 1961 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1961 год
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
