1961 год в литературе
Поделись знанием:
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Годы в литературе XX века. 1961 год в литературе. |
---|
1894 • 1895 • 1896 • 1897 • 1898 • 1899 • 1900 ← XIX век 1901 • 1902 • 1903 • 1904 • 1905 • 1906 • 1907 • 1908 • 1909 • 1910 1911 • 1912 • 1913 • 1914 • 1915 • 1916 • 1917 • 1918 • 1919 • 1920 1921 • 1922 • 1923 • 1924 • 1925 • 1926 • 1927 • 1928 • 1929 • 1930 1931 • 1932 • 1933 • 1934 • 1935 • 1936 • 1937 • 1938 • 1939 • 1940 1941 • 1942 • 1943 • 1944 • 1945 • 1946 • 1947 • 1948 • 1949 • 1950 1951 • 1952 • 1953 • 1954 • 1955 • 1956 • 1957 • 1958 • 1959 • 1960 1961 • 1962 • 1963 • 1964 • 1965 • 1966 • 1967 • 1968 • 1969 • 1970 1971 • 1972 • 1973 • 1974 • 1975 • 1976 • 1977 • 1978 • 1979 • 1980 1981 • 1982 • 1983 • 1984 • 1985 • 1986 • 1987 • 1988 • 1989 • 1990 1991 • 1992 • 1993 • 1994 • 1995 • 1996 • 1997 • 1998 • 1999 • 2000 XXI век → 2001 • 2002 • 2003 • 2004 • 2005 • 2006 • 2007 |
Этот год в: кино, музыке, театре, науке, спорте. |
См. также категорию в Викитеке. |
Список событий, связанный с литературой, произошедших в 1961 году.
Содержание
Премии
Международные
- Нобелевская премия по литературе — Иво Андрич, «За силу эпического дарования, позволившую во всей полноте раскрыть человеческие судьбы и проблемы, связанные с историей его страны».
Израиль
- Государственная премия Израиля за литературу на иврите — Иехуда Бурла.
СССР
- Ленинская премия в области литературы:
- Александр Прокофьев, за книгу стихов «Приглашение к путешествию»;
- Михаил Стельмах, за трилогию: «Хлеб и соль», «Кровь людская — не водица» и «Большая родня»;
- Александр Твардовский, за поэму «За далью — даль»;
- Юхан Смуул, за антарктический путевой дневник «Ледовая книга»
США
- Пулитцеровская премия в категории художественное произведение, написанное американским писателем, — Харпер Ли, «Убить пересмешника»
- Пулитцеровская премия в категории драматического произведения для театра — Тэд Мозел, All the Way Home
- Пулитцеровская премия в категории поэзия — Филлис МакГинли, Times Three: Selected Verse From Three Decades
Франция
- Гонкуровская премия — Жан Ко, «Божьи безумцы».
- Премия Ренодо — Роже Бордие, Les Blés
- Премия Фемина — Анри Тома, Le Promontoire
Книги
- «Джеймс и гигантский персик» (James and the Giant Peach) — книга для детей британского писателя Роальда Даля.
- «Новые дворики» — книга Сергея Баруздина.
- «Путешествие по стране Авто» — произведение Льва Бермана.
- «Человек-луч» — произведение Михаила Ляшенко.
Романы
- «Возвращение со звёзд» (польск. Powrót z gwiazd) — роман Станислава Лема.
- «Звёздный билет» — роман Василия Аксёнова.
- «Изнанка неба» (англ. The Wrong Side of the Sky) — дебютный роман Гэвина Лайла.
- «Мать Тьма» — роман Курта Воннегута.
- «Мягкая машина» — роман Уильяма Берроуза.
- «Окончательное решение» — роман Рекса Стаута.
- «Память земли» — роман Владимира Фоменко (первая книга).
- «Рукопись, найденная в ванне» (Pamiętnik znaleziony w wannie) — роман Станислава Лема.
- «Солярис» — роман Станислава Лема.
- «Уловка 22» — роман Джозефа Хеллера.
- «Шаровая молния» — роман Яна Флеминга.
Повести
- «Вилла „Белый Конь“» — детективная повесть Агаты Кристи.
- «Вышел месяц из тумана» (Eeny Meeny Murder Mo) — повесть Рекса Стаута.
- «Два брата» — повесть Александра Волкова.
- «Максим в стране приключений» — повесть-сказка Юрия Самсонова.
- «Мёртвые сраму не имут» — повесть Григория Бакланова.
- «Один день Ивана Денисовича» — повесть Александра Солженицына.
- «Подделка для убийства» (Counterfeit for Murder) — повесть Рекса Стаута.
- «Полдень, XXII век» — повесть братьев Стругацких.
- «Полковнику никто не пишет» — повесть Габриэля Гарсиа Маркеса.
- «Путешествие на Утреннюю Звезду» — повесть-сказка Виталия Губарева.
- «Смерть демона» (Death of a Demon) — повесть Рекса Стаута.
- «Сосна, которая смеялась» — повесть литовского поэта Юстинаса Марцинкявичюса.
- «Стажёры» — повесть братьев Стругацких.
- «Тополёк мой в красной косынке» — повесть Чингиза Айтматова.
- «Убей сейчас — заплатишь потом» (англ. Kill Now — Pay Later) — повесть Рекса Стаута.
- «Удивительное путешествие Кука и Кукки» — повесть Яна Ларри.
Малая проза
- «На ходу и на якоре» — очерки Александра Крона.
- «Мальчишка Педерсенов» — рассказ американского писателя Уильяма Гасса.
Пьесы
- «Ночь игуаны» — пьеса Теннесси Уильямса.
- «Потерянный сын» — пьеса Алексея Арбузова.
- «В открытом море» — пьеса Мрожек, Славомир
Поэзия
- «Публицистическая поэма» — поэма литовского поэта Юстинаса Марцинкявичюса.
- «Бабий Яр» — поэма русского поэта Евгения Евтушенко.
Родились
- 19 апреля — Анна Герасимова (Умка), рок-бард, музыкант, поэт, литературовед, переводчик.
- 1 августа — Илья Витальевич Кутик, русский поэт.
- 18 сентября — Бернард Вербер, французский писатель, швейцарский миллионер.
- 16 октября — Марк Леви, французский писатель-прозаик.
- 14 ноября — Юрга Иванаускайте, литовская художница, писательница, путешественница.
- 30 декабря — Дуглас Коупленд, канадский писатель.
Умерли
- 2 июля — Эрнест Хемингуэй (лит. Ernest Miller Hemingway), американский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1954 года (родился в 1899).
- 19 октября — Михаил Садовяну, румынский писатель (родился в 1880).
Это заготовка статьи о литературе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "1961 год в литературе"
Отрывок, характеризующий 1961 год в литературе
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.