198-я стрелковая дивизия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
198-я стрелковая дивизия
Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

17 сентября 1941

Предшественник:

198-я моторизованная дивизия

Преемник:

13-я мотострелковая дивизия (после ВОВ)

Боевой путь

1941 - 1943:
Ленинградская область
1944:
Псковская область
Эстония
Латвия
1945:
Латвия

198-я стрелковая дивизия — войсковое соединение вооружённых сил СССР, принимавшее участие в Великой Отечественной войне. Одна из немногих стрелковых дивизий, прошедших всю войну и не удостоенная наград или почётных наименований.





История

Дивизия сформирована 17 сентября 1941 года путём переформирования 198-й моторизованной дивизии в районе Белоострова.

В действующей армии во время ВОВ с 17 сентября 1941 по 9 мая 1945 года.

По формировании занимала позиции по реке Сестра. 4 октября 1941 года сдала занимаемый участок 123-й стрелковой дивизии, сосредоточилась в районе Сертолово и приступила к боевой подготовке. С 6 декабря 1941 года начала переброску через Ладожское озеро в районе Лаврово-Троицкое, и 13 декабря 1941 года прибыла в распоряжение 54-й армии, наступление которой от Войбокало на юг к Киришам развилось очень медленно. С 17 декабря 1941 года введена в бой, имея справа 16-ю танковую бригаду, слева 115-ю стрелковую дивизию. Наступает вместе со 2-м лыжным полком на Бабино, Ларионов Остров, Новые Кириши. В боях по овладению опорным пунктом Гороховец дивизия потеряла до 15 % личного состава.

28 декабря 1941 года дивизия передана в подчинение Волховской оперативной группы и со 2 января 1942 года перешла в наступление, ведёт ожесточенные бои за овладение Киришами, Бабино, Большим и Малым Мирятино, с задачей перерезать железную дорогу Погостье — Кириши и выйти в район Драчево. С этого момента и вплоть до 1944 года дивизия ведёт постоянные бои в районе между Погостье и Киришами.

6 января 1942 года дивизии удалось прорвать укреплённый рубеж обороны на железнодорожной насыпи и продвинуться на юг. Ведёт бои в районе железной дороги весь январь 1942 года, 24 января 1942 года приняв дополнительную полосу обороны у 80-й стрелковой дивизии, переброшенной к Погостью. С 1 февраля 1942 года предпринимает наступление на Дубовик, но безуспешно, несёт тяжёлые потери. 8 февраля 1942 года дивизия сдала позиции 115-й стрелковой дивизии и сосредоточилась в Гороховце. С 16 февраля 1942 года, при поддержке 20 КВ-1 124-й танковой бригады перешла в наступление на Виняголово, закончившееся почти безуспешно: дивизия смогла продвинуться только до окраин населённого пункта. 2 марта 1942 года дивизия сдала свои позиции частям 177-й стрелковой дивизии и приняла у 80-й стрелковой дивизии. С 9 марта по 17 марта 1942 года из района 1 километр южнее станции Погостье, наступала в направлении Кондуя, за первые два дня наступления несколько отбросив противника, затем наступление заглохло. По состоянию на 11 марта 1942 года имела в составе 2113 активных штыков.

С 24 марта по 1 апреля 1942 года без особых успехов пытается продвинуться на Липовик, потеряв за эти дни 15 человек убитыми и 400 ранеными. С 10 апреля 1942 года вновь предпринимает ту же попытку, но ввиду малочисленности и наступившего паводка, успеха не достигла и 27 апреля 1942 года перешла к обороне. С 10 мая по 26 июня 1942 года дивизия вновь и вновь, под постоянных воздействием авиации противника, штурмует Липовик, и опять, без всякого успеха. С 26 июня 1942 года перешла к обороне.

Вновь перешла в наступление 27 августа 1942 года с задачей овладения Виняголово, в результате двухдневных боёв несколько продвинулась, овладев и закрепившись по восточной опушке леса по болоту Ковригина Гладь. С 16 сентября 1942 года штурмует Смердыню. С 10 по 23 февраля 1943 года дивизия, участвуя в Смердынской операции, вместе с 311-й стрелковой дивизией при поддержке 124-й танковой бригады предприняла наступление севернее Смердыни в направлении того же Виняголово. В тяжёлых боях дивизии удалось выбить противника из опорного пункта на южной опушке леса у Макарьевской Пустыни и подойти к промежуточному оборонительному рубежу, идущему вдоль дороги Макарьевская Пустынь — Вериговщина.[1], однако дальше почти не продвинулась. В результате боёв дивизия потеряла 756 человек убитыми, 1758 ранеными, не достигнув при этом значимых успехов. С 23 февраля 1943 года выведена во вторую полосу обороны, где пополнялась и доукомплектовывалась. Со 2 по 19 октября 1943 года дивизия наступает на Киришский плацдарм, продвинувшись на 4-5 километров, потеряла 321 человек убитыми, 1264 ранеными. После того, как немецкое командование отвело войска с Киришского плацдарма, дивизия находилась на подступах к Любани.

С 1 по 18 января 1944 года дивизия в обороне несла службу боевого обеспечения (разведка, уточнение переднего края и системы огня противника). На 14 января 1944 года вела бои действия в районе Жар, Мягры, Дубовик, Драчево юго-западнее Киришей. С 18 января 1944 года совершает марш в район Зенино, с 19 января 1944 года переходит в наступление в общем направлении на Рамцы, вплоть до 23 января 1944 года продвигается, затем сдала свою полосу частям 288-й стрелковой дивизии. С 25 января 1944 года по 2 февраля 1944 года железной дорогой перевезена в район Никитино, с 3 по 7 февраля 1944 года маршем следует в район Новгорода, по 21 февраля 1944 года занималась рекогносцировкой полосы наступления, после чего перешла в наступление в направлении Сольцы и к 15.00 овладела Сольцами, Иловенко, Большими и Малыми Заборами. С 22 февраля по 1 марта 1944 года продолжает преследование противника, 26 февраля 1944 приняв участие в освобождении Порхова. 1 марта 1944 года была остановлена на рубеже «Пантера», и по 19 марта 1944 года дивизия перегруппировывается, а затем, сдав позиции 288-й стрелковой дивизии, совершила марш и к 31 марта 1944 года сосредоточилась в район Реяч, Яхново, Зайцево, Тешково. Находится во втором эшелоне до 5 апреля 1944 года, с 6 апреля 1944 года совершила марш в район Бабино, Подсосное, Пухово. 8 апреля 1944 года сменила на передовой части 196-й стрелковой дивизии, перешла в наступление, однако атака захлебнулась и дивизия была вынуждена отбивать контратаки противника с применением танков. 13 апреля 1944 года дивизия сдала свой участок 311-й и 229-й дивизиям, после чего восстанавливалась во втором эшелоне и 18 апреля 1944 года вновь приняла свой участок, который обороняет до июля 1944 года.

С 21 июля 1944 года, в ходе Псковско-Островской операции, переходит в наступление, в первый день овладела населёнными пунктами Иудино, Рожкополье, Селезневка, преследует противника к реке Великая, 22 июля 1944 года выйдя на её берег, однако форсировать с ходу не смогла. С 23 по 28 июля 1944 года дивизия держит оборону по рубежу реки, затем сдала позиции частям 86-й стрелковой дивизии, совершила марш протяжённостью 80-90 километров и по 13 августа 1944 года находится в резерве фронта в районе неподалёку от Жигури.

С 16 августа 1944 года в ходе Тартуской операции участвует в операции по освобождении Алуксне, в ходе наступления продвинулась южнее реки Мустйыги у Вирулазе в направлении Варсту и достигла линии Синга — Ахела — Микуни — Хаава, а на следующий день к вечеру освободила железнодорожную станцию Сару и приблизилась к Харгла. К 20 августа 1944 года дивизи достигла рубежа Эхиярв — Апья. Южнее Харгла вплоть до Сару линия фронта дивизии шла по северному берегу реки Мустйыги. В тяжелейших боях лишь 23 августа 1944 года дивизии удалось форсировать Мустйыги и выйти на территории Латвийской ССР к берегам Гауи, сумели её форсировать и создать плацдарм.[2] , однако с плацдарма была сброшена.

В ночь на 13 сентября 1944 года была построена переправа через Гаую, передовые части сумели переправиться и захватить плацдарм, с 14 сентября 1944 года в наступление в общем направлении на Ригу перешла вся дивизия, к исходу дня продвинувшись на расстояние около 10 километров и затем, до конца сентября с боями продвигается вперёд. В конце сентября 1944 года дивизия была выведена в резерв и размещена в районе мызы Райскумс, в двадцати километрах западнее Цесиса. С 1 октября 1944 года перешла в наступление вместе с 364-й стрелковой дивизией из района северо-западнее Нитауре в общем направлении на Ригу. Перед Ригой дивизия была выведена из боя и переброшена за Елгаву, в район Добеле. С октября 1944 года и до окончания войны дивизия ведёт бои с курляндской группировкой.

С 16 октября 1944 года дивизия перешла в наступление из района западнее Добеле в общем направлении на Спринги. В тяжёлых боях к концу октября 1944 года дивизия подошла к Ауце, перерезав важную шоссейную дорогу из Елгавы в Мажейкяй. С 19 ноября 1944 года вновь в наступлении, продвинулась на расстояние около 10 километров, с 21 декабря 1944 года наступает в общем направлении на Салдус, продвижение составило всего около трёх километров и заняла оборону на участке Курсиши — Пампали, недалеко от реки Венты, в начале январе 1945 года отбивает ряд мощных контратак противника, в марте 1945 года вновь предпринимает неудачное наступление. В мае 1945 года принимает капитуляцию частей курляндской группировки.

Непосредственно по окончании войны дислоцируется в районе станции Броцени. В сентябре 1945 года передислоцирована в г. Бийск Алтайского края.

Состав

  • 506-й стрелковый полк (с 30.11.1941)
  • 708-й стрелковый полк (с 11.09.1941 по 13.11.1941)
  • 1027-й стрелковый полк
  • 1029-й стрелковый полк
  • 704-й артиллерийский полк
  • 159-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 355-я зенитная батарея (до 25.05.1943)
  • 234-я разведрота
  • 349-й отдельный сапёрный батальон
  • 380-й отдельный батальон связи (747-я отдельная рота связи)
  • 125-й медико-санитарный батальон
  • 101-я отдельная рота химический защиты
  • 91-я (293-я) автотранспортная рота
  • 336-я (236-я) полевая хлебопекарня
  • 77-й дивизионный ветеринарный лазарет
  • 217-я полевая почтовая станция
  • 236-я полевая касса Госбанка

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус Примечания
01.10.1941 года Ленинградский фронт 23-я армия - -
01.11.1941 года Ленинградский фронт 23-я армия - -
01.12.1941 года Ленинградский фронт 23-я армия - -
01.01.1942 года Ленинградский фронт 54-я армия - -
01.02.1942 года Ленинградский фронт 54-я армия - -
01.03.1942 года Ленинградский фронт 54-я армия - -
01.04.1942 года Ленинградский фронт 54-я армия - -
01.05.1942 года Ленинградский фронт (Группа войск Волховского направления) 54-я армия - -
01.06.1942 года Ленинградский фронт (Волховская группа войск) 54-я армия - -
01.07.1942 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.08.1942 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.09.1942 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.10.1942 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.11.1942 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.12.1942 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.01.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.02.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.03.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.04.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.05.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.06.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.07.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.08.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.09.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.10.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.11.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.12.1943 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.01.1944 года Волховский фронт 54-я армия - -
01.02.1944 года Ленинградский фронт - 119-й стрелковый корпус -
01.03.1944 года Ленинградский фронт 54-я армия 119-й стрелковый корпус -
01.04.1944 года Ленинградский фронт 54-я армия 119-й стрелковый корпус -
01.05.1944 года 3-й Прибалтийский фронт 67-я армия 119-й стрелковый корпус -
01.06.1944 года 3-й Прибалтийский фронт 67-я армия 119-й стрелковый корпус -
01.07.1944 года 3-й Прибалтийский фронт 67-я армия 119-й стрелковый корпус -
01.08.1944 года 3-й Прибалтийский фронт - - -
01.09.1944 года 3-й Прибалтийский фронт 54-я армия 7-й стрелковый корпус -
01.10.1944 года 3-й Прибалтийский фронт - - -
01.11.1944 года 2-й Прибалтийский фронт 3-я ударная армия 7-й стрелковый корпус -
01.12.1944 года 2-й Прибалтийский фронт 3-я ударная армия 14-й гвардейский стрелковый корпус -
01.01.1945 года 2-й Прибалтийский фронт 10-я гвардейская армия - -
01.02.1945 года 2-й Прибалтийский фронт 42-я армия 123-й стрелковый корпус -
01.03.1945 года 2-й Прибалтийский фронт 42-я армия 83-й стрелковый корпус -
01.04.1945 года Ленинградский фронт (Курляндская группа войск) 10-я гвардейская армия 83-й стрелковый корпус -
01.05.1945 года Ленинградский фронт (Курляндская группа войск) 10-я гвардейская армия 19-й гвардейский стрелковый корпус -

Командиры дивизии

Отличившиеся воины дивизии

Награда Ф. И. О. Должность Звание Дата награждения Примечания
Анцеборенко, Павел Афанасьевич разведчик взвода пешей разведки рядовой 24.03.1945 посмертно, 20.08.1944 подорвал себя гранатой вместе с врагами


Напишите отзыв о статье "198-я стрелковая дивизия"

Примечания

  1. [www.airforce.ru/history/ww2/prokofjev/page_05.htm И. Г. Прокофьев]
  2. [www.voina.com.ru/index.php?p=15 Народная война — ТАРТУСКАЯ НАСТУПАТЕЛЬНАЯ ОПЕРАЦИЯ]
  3. www.soldat.ru/kom.htm

Ссылки

  • [www.samsv.narod.ru/Div/Sd/sd198/default.html Формуляр дивизии]
  • [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
  • [www.soldat.ru/perechen Перечень № 5 стрелковых, горнострелковых, мотострелковых и моторизованных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны]


Отрывок, характеризующий 198-я стрелковая дивизия

– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.