1984 год в театре
Поделись знанием:
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
1984 год в театре
| 1984 год в театре | ||
| 1982 1983 — 1984 — 1985 1986 | ||
| Портал:Театр См. также: Другие события в 1984 году События в музыке и События в кино | ||
Содержание
Яркие постановки
- 12 мая — премьера спектакля Геннадия Егорова по пьесе белорусского писателя и драматурга Алексея Дударева «Порог» на основной сцене Ленинградского академического Большого драматического театра имени М. Горького[1].
Знаменательные события
- 22 февраля спектаклем «Вечно живые» по пьесе Виктора Розова открыт Ярославский государственный театр юного зрителя.
Персоналии
Родились
- 12 марта — Елена Владимировна Кутырёва, российская актриса театра и кино.
- 8 июня — Клавдия Александровна Коршунова , российская актриса театра и кино.
- 10 сентября — Юлия Сергеевна Маврина, российская актриса театра и кино.
- 18 сентября — Андрей Александрович Фомин, российский актёр театра и кино.
- 18 ноября — Алексей Игоревич Бардуков, российский актёр театра и кино.
- 22 ноября — Иван Александрович Прилль, российский актёр театра и кино.
Скончались
- 21 мая — Сесиль Дмитриевна Такаишвили, актриса театра и кино, народная артистка СССР (1966).
- 20 июня — Фаина Георгиевна Раневская, выдающаяся советская актриса театра и кино.
- 4 августа — Роман Иринархович Тихомиров, советский музыкант, кинорежиссёр и сценарист, народный артист РСФСР.
- 29 октября — Ирина Викторовна Тихомирнова, советская балерина и балетный педагог; заслуженная артистка РСФСР, лауреат Сталинской премии.
- 9 ноября — Елена Алексеевна Тяпкина, советская актриса театра и кино, заслуженная артистка РСФСР (1947).
Напишите отзыв о статье "1984 год в театре"
Примечания
- ↑ [bdt.spb.ru/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F/%D1%81%D0%BF%D0%B5%D0%BA%D1%82%D0%B0%D0%BA%D0%BB%D0%B8-%D0%B1%D0%B4%D1%82-1956-2013-%D0%B3%D0%B3/ Спектакли 1956—2013 гг. на сайте БДТ им. Г. А. Товстоногова]
Ссылки
Отрывок, характеризующий 1984 год в театре
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
