1985 год в театре
Поделись знанием:
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
1985 год в театре
| 1985 год в театре | ||
| 1983 1984 — 1985 — 1986 1987 | ||
| Портал:Театр См. также: Другие события в 1985 году События в музыке и События в кино | ||
Яркие постановки
- 25 февраля - премьера спектакля Геннадия Егорова «Процесс» по мотивам киноповести американского драматурга Эбби Манна «Суд в Нюрнберге» на сцене Ленинградского государственного театра имени Ленинского комсомола[1][2].
Персоналии
Родились
- 23 июля — Меськова, Анастасия Валерьевна, российская балерина и актриса кино
- 6 сентября — Ступка, Дмитрий Остапович, украинский актёр театра и кино
- 19 декабря — Юдина, Зоя Борисовна, театральная актриса
- 20 декабря — Боярская, Елизавета Михайловна, российская актриса театра и кино
Скончались
- 1 января — Цинман, Аркадий Михайлович, советский актёр театра и кино, народный артист РСФСР
- 1 февраля — Хвичия, Ипполит Алексеевич, советский актёр театра и кино, народный артист Грузинской ССР
- 24 марта — Сухишвили, Илья Ильич, грузинский артист балета, балетмейстер, хореограф, народный артист СССР
- 15 июля — Воронович, Александра Петровна, советская российская и украинская актриса театра, Народная артистка СССР
- 4 октября — Стриженов, Глеб Александрович, советский актёр театра и кино, заслуженный артист РСФСР
- 10 октября — Бриннер, Юл, американский актёр театра и кино
- 29 октября — Плисецкий, Александр Михайлович, балетмейстер, солист балета Большого театра
- 18 ноября — Коковкин, Борис Сергеевич, советский актёр театра и кино
Напишите отзыв о статье "1985 год в театре"
Примечания
- ↑ Г. Васильева Тревожный голос памяти // Комсомольская правда : газета. — 30.07.1985. — С. 5.
- ↑ [yunc.org/%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D1%81%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BB%D0%B0_%D1%82%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80%D1%8B Театры Ленинского комсомола на Юнциклопедии]
Ссылки
Отрывок, характеризующий 1985 год в театре
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
