1997 год
Поделись знанием:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
(перенаправлено с «1997»)
| Годы |
|---|
| 1993 · 1994 · 1995 · 1996 — 1997 — 1998 · 1999 · 2000 · 2001 |
| Десятилетия |
| 1970-е · 1980-е — 1990-е — 2000-е · 2010-е |
| Века |
| XIX век — XX век — XXI век |
| Григорианский календарь | 1997 MCMXCVII |
| Юлианский календарь | 1996—1997 (с 14 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7505—7506 (с 14 сентября) |
| От основания Рима | 2749—2750 (с 4 мая) |
| Еврейский календарь |
5757—5758 ה'תשנ"ז — ה'תשנ"ח |
| Исламский календарь | 1417—1419 |
| Древнеармянский календарь | 4489—4490 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1446 ԹՎ ՌՆԽԶ
|
| Китайский календарь | 4693—4694 (с 7 февраля) 丙子 — 丁丑 красная крыса — красный бык |
| Эфиопский календарь | 1989 — 1990 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 2053—2054 |
| - Шака самват | 1919—1920 |
| - Кали-юга | 5098—5099 |
| Иранский календарь | 1375—1376 |
| Буддийский календарь | 2540 |
| Японское летосчисление | 9-й год Хэйсэй |
1997 (тысяча девятьсот девяносто седьмой) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в среду. Это 1997 год нашей эры, 997 год 2 тысячелетия, 97 год XX века, 7 год 10-го десятилетия XX века, 8 год 1990-х годов.
Содержание
События
См. также: Категория:1997 год
Январь
- 1 января
- Начал действовать новый уголовный кодекс Российской Федерации, содержащий в числе прочих статью «за нарушение авторского права и смежных прав».
- Генеральным секретарём ООН стал Кофи Аннан (до 1 января 2007 года).
- Начало работы телеканала REN TV.
- 4 января — Вячеслав Кислицын избран президентом Республики Марий Эл[1].
- 8 января
- Издан Федеральный Закон «О введении в действие Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации».
- Постановление Правительства Российской Федерации «О создании Академии управления Министерства внутренних дел Российской Федерации».
- 9 января — 15:54. Монро[2] (Мичиган, США). При попытке зайти на посадку на полосу 3R детройтского аэропорта Метрополитен в снежную бурю, самолёт Embraer EMB-120RT Brasilia авиакомпании Comair ушёл в глубокое пике и разбился в поле. Все 29 человек на борту погибли.
- 10 января — после отказа правящих социалистов провести досрочные выборы, оппозиционные демонстранты атакуют здание болгарского парламента.
- 12 января
- 81-й старт (STS-81) по программе Спейс Шаттл. 18-й полёт шаттла Атлантис. Экипаж — Майкл Бейкер, Брент Джетт, Питер Уайсофф, Джон Грансфелд, Марша Айвинс, Джерри Линенджер. Пятая стыковка шаттла со станцией «Мир».
- Аслан Джаримов избран президентом Республики Адыгея[1].
- Президент Кабардино-Балкарской Республики Валерий Коков в паре с кандидатом в вице-президенты Геннадием Губиным переизбран (99,35 %), будучи единственным кандидатом на этот пост. Процент участия — 97,72 %[1].
- Глава администрации Тюменской области Леонид Рокецкий победил во втором туре губернаторских выборов[1].
- 15 января
- В Албании вспыхивают беспорядки в связи с крахом финансовых пирамид.
- Встреча премьер-министра Израиля Б. Нетаньяху и президента палестинской автономии Я. Арафата в Эреце. Парафировано соглашение о частичном выводе израильских войск из Хеврона и остальной части западного берега Иордана.
- Азербайджан и Коста-Рика установили дипломатические отношения[3].
- 17 января — в соответствии с Хевронскими соглашениями (en:Hebron Agreement) город Хеврон был разделён на два сектора: H1 и H2. Сектор H1, в котором проживает 120 тыс. палестинцев, перешёл под контроль Палестинской администрации[4]. Сектор H2, который населяют 30 тыс. палестинцев[5], остается под контролем израильской армии для защиты нескольких сотен жителей еврейского квартала.
- 19 января
- Пётр Стоянов вступил в должность президента Болгарии.
- Гражданская война в Алжире: При покушении в центре Алжира и нападении исламских фундаменталистов на деревню южнее Алжира погибли в общей сложности 72 человека.
- 20 января — Билл Клинтон вступил в должность президента США на второй срок.
- 23 января — в Москве, на улице Петровка, неподалёку от здания Московского ГУВД, расстрелян лидер Коптевской ОПГ, младший брат убитого за полтора года до этого Александра Наумова Василий Наумов. Убийство не раскрыто.
- 27 января — в Чечне состоялись президентские и парламентские выборы, которые проходили под контролем незаконных вооружённых бандформирований и не по законам Российской Федерации. В выборах не принимали участие жители, покинувшие республику (более 400 тысяч), а также оппозиционные «антидудаевские» силы. Однако глава миссии ОБСЕ Тим Гульдеман заявил, что выборы были «законными и демократическими». Президентом ЧРИ (из зарегистрированных 16 кандидатов) был избран Аслан Масхадов, получивший 59,30 процента (более 228 тысяч) голосов. Террорист Шамиль Басаев получил 23,5 %, действующий президент Зелимхан Яндарбиев — 10,1 %[1].
- 29 января — Нью-Йоркский суд приговорил Вячеслава Иванькова (Япончика) к 7 годам и 9 месяцам тюремного заключения.
- 31 января — в Афинах был убит известный российский киллер Александр Солоник по кличке «Саша Македонский», вместе со своей 22-летней подругой, фотомоделью, участницей конкурса «Мисс Россия-96» Светланой Котовой.
Февраль
- 1 февраля — 15:55. Тамбакумба, Сенегал. Самолёт Hawker Siddeley HS-748-353 компании Air Sengal разбивается на взлёте после потери тяги двигателей. Из 52 человек на борту 23 погибли.
- 2 февраля
- В Лихтенштейне прошли парламентские выборы. Большинство получил Патриотический союз, обеспечив себе в Ландтаге 13 мест из 25. Явка избирателей составила 86,94 %.
- Около Киангала в Анголе, разбивается на маршруте самолёт Casa 212 Aviocar компании Force Area Populaire de Angola, вылетевший из Луанды в Кафунфо в северо-восточной Анголе. Все 37 человек на борту погибают.
- 3 февраля — у здания Минфина был взорван служебный автомобиль заместителя министра финансов РФ Андрея Вавилова. Сам Вавилов находился в здании министерства и не пострадал[6]. СМИ выразили уверенность в том, что взрыв был попыткой покушения на замминистра.
- 4 февраля
- Катастрофа вертолетов в Израиле. Погибли 73 военнослужащих Армии обороны Израиля. Это была самая крупная воздушная катастрофа в истории Израиля.
- В Хорасане (северо-восток Ирана) произошло землетрясение. 72 человека погибли.
- Белоруссия и Венесуэла установили дипломатические отношения[7].
- 5 февраля — Кульджинские события. Волнения коренного уйгурского населения Синьцзян-Уйгурского автономного района в городе Кульджа, расположенного на северо-западе КНР, административном центре ИКАО.
- 6 февраля
- Конгресс Эквадора проголосовал за смещение с поста президента страны Абдалы Букарама на основании несоответствия его умственных способностей занимаемой должности.
- Перу и Казахстан установили дипломатические отношения[8].
- 8 февраля — в Киеве (Украина) создана партия Христианско-Народный Союз, которая в 2003, была переименована на Христианско-Демократический Союз.
- 10 февраля
- Подписан Меморандум между UNESCO и правительством РФ о создании в Москве Всемирного технологического университета UNESCO.
- Старт космического корабля Союз ТМ-25. Экипаж старта — В. В. Циблиев, А. И. Лазуткин и Р. Эвальд (Германия).
- Лихтенштейн и США установили дипломатические отношения[9][10].
- 11 февраля — 82-й старт (STS-82) по программе Спейс Шаттл. 22-й полёт шаттла Дискавери. Экипаж — Кеннет Бауэрсокс, Скотт Хоровитц, Джозеф Таннер, Стивен Хоули, Грегори Харбо, Марк Ли, Стивен Смит.
- 13 февраля — Узбекистан и Мали установили дипломатические отношения[11].
- 13—14 февраля — в Сингапуре прошла первая азиатско-европейская встреча (АСЕМ) министров иностранных дел 25 стран ЕС, АСЕАН, КНР, Южной Кореи и Японии.
- 17 февраля
- Взрыв метана на шахте «Куллярская» Челябинской области. Погибли четыре человека.
- В Москве произошёл пожар в здании, принадлежащем страховому обществу «РЕСО-Гарантия» на улице Гашека, пятой категории сложности на площади 600 кв м. Пострадавших нет.
- 19 февраля
- В Москве произошёл пожар третьей категории в здании НИИхимфотопроекта, расположенном на Ленинградском проспекте, 47. Пострадавших нет.
- В Карелии на посту убит часовой одной из воинских частей, похищен автомат и 60 патронов, преступление совершено военнослужащим этой же части.
- 21 февраля — через 3 месяца после выборов в Сербии, прошедших в ноябре 1996 года, глава Демократической партии Зоран Джинджич стал мэром Белграда. 88 дней оппозиция в Белграде проводила демонстрации за признание выборов и против руководства Слободана Милошевича.
- 23 февраля
- На российской орбитальной станции «Мир», во время нахождения там российско-американского экипажа, произошёл пожар.
- Баир Жамсуев избран губернатором Агинского Бурятского автономного округа[1].
- 24 февраля — землетрясение силой 6,5 баллов по шкале Рихтера в Туркменистане и Иране. 100 человек погибли.
- 25 февраля — Террористический акт в Урумчи
- 28 февраля
- Белуджистан (Пакистан). Землетрясение силой 6 баллов по шкале Рихтера. Погибли 150 человек.
- Землетрясение силой 6,1 баллов по шкале Рихтера в Армении и Азербайджане. Погибли примерно 1.100 человек.
- Перестрелка в Северном Голливуде
- Военный меморандум в Турции
Март
- Март — в США начаты продажи первых DVD дисков и проигрывателей.
- 1 марта — Роберт Кочарян стал и. о. премьер-министра Армении (20 марта официально вступил в должность).
- 2 марта
- Приземление корабля Союз ТМ-24. Экипаж посадки — В. Г. Корзун, А. Ю. Калери и Р. Эвальд (Германия).
- Президент Албании Сали Бериша объявил в стране чрезвычайное положение.
- 3 марта
- Открыт интернет-проект «Сетевая Словесность», в дальнейшем — один из крупнейших литературных ресурсов Рунета.
- Введена в действие рейтинговая система Rambler’s Top100.
- 4 марта — с космодрома Свободный осуществлён первый запуск искусственного спутника Земли «Зея» ракетой-носителем «Старт-1».
- 5 марта
- Впервые за четверть века Северная и Южная Корея сели за стол переговоров.
- В Краснодаре, после решения городских властей об отмене льготных проездных для учащихся, студенческий пикет перед зданием мэрии перерос в несанкционированный митинг с попыткой прорыва в здание мэрии, перекрытием улицы и остановкой трамваев. С помощью местных комсомольцев из РКСМ, являвшимися формальными организаторами пикета, студентов удалось убедить разойтись. Решение об отмене льготных проездных было приостановлено до следующего учебного года[12].
- 6 марта — Королева Великобритании Елизавета II открыла первый собственный официальный сайт.
- 7 марта
- Ельцин назначил Анатолия Чубайса первым заместителем председателя правительства.
- Журнал «Nature» сообщил, что учёные из Рослинского института в Эдинбурге (Шотландия) воспроизвели ягнёнка без участия половых клеток барана. На свет появилась клонированная овца Долли.
- 13—14 марта — началась эвакуация граждан Германии и других государств из Албании.
- 14 марта — основана Российская народно-республиканская партия (РНРП). Лидер — Александр Иванович Лебедь.
- 16 марта
- В Корал-Спрингсе (США, штат Флорида) была задушена бывшая звезда журнала Playboy, фотомодель Стар Стоу. Убийство не раскрыто.
- На выборах в Тыве и Эвенкийском автономном округе победили Шериг-оол Ооржак (70,6 %) и Александр Боковиков (49,0 %) соответственно[1].
- 17 марта
- Ельцин назначил Бориса Немцова первым заместителем председателя правительства. Чубайс назначен министром финансов, на него также возложена ответственность за повседневное оперативное руководство в сфере экономики. От должности министра финансов освобождён Александр Лившиц (перешёл в Администрацию президента в качестве заместителя главы по экономическим вопросам). Вице-премьер Владимир Потанин возвратился в Онэксимбанк[13].
- Март Сийманн стал премьер-министром Эстонии.
- 18 марта — произошла катастрофа самолёта Ан-24 RA-46516 Ставропольской акционерной авиакомпании, выполнявшего рейс SVL-1023 по маршруту Ставрополь — Трабзон. Из-за разрушения в полёте хвостовой части фюзеляжа самолёт упал в районе города Черкесск, все находившиеся на борту 50 человек погибли. Крупнейшая авиакатастрофа в Карачаево-Черкессии.
- 23 марта — на губернаторских выборах в Амурской и Тульской области победили Анатолий Белоногов (60,5 %) и Василий Стародубцев (62,8 %) соответственно[1].
- 25 марта — охотники за сокровищами во главе с аргентинцем Херманом Моро объявили, что они обнаружили у берегов Эквадора затонувший в 1654 году испанский галеон La Capitana с грузом золота и серебра. Эксперты разошлись в оценке возможной стоимости обнаруженных сокровищ — от нескольких миллионов до нескольких миллиардов долларов
- 27 марта
- Состоялась Всероссийская акция протеста, организованная профсоюзами при поддержке КПРФ[14].
- На проходившем в Мурманске профсоюзном шествии, члены местного отделения «Студенческой защиты» и левой организации «Красная гвардия Спартака» на несколько часов блокировали движение в центре города, попытались устроить баррикаду и выдвинули требование — выплатить задержанные стипендии. После обещания властей выполнить свои обязательства беспорядки закончились[12].
- 28 марта — опасаясь распространения волнений за границы Албании и встревоженная третьей за десятилетие волной беженцев из Албании Организация Объединённых Наций приняла решение направить в Албанию 7-тысячный контингент войск ООН.
- 30 марта — массовое убийство в Сане
Апрель
- 1 апреля
- Президент Ельцин подписывает указ о том, что все российские чиновники должны ездить на российских автомобилях. Идею указа подсказал ему только что назначенный на пост вице-премьера Борис Немцов.
- В подмосковном селе Тайнинское неизвестные взорвали памятник последнему российскому императору Николаю II работы скульптора Вячеслава Клыкова, установленный годом ранее.
- 2 апреля
- Подписание договора о Союзе России и Белоруссии[13][15].
- Образование компании Евросеть.
- 4 апреля — 83-й старт (STS-83) по программе Спейс Шаттл. 22-й полёт шаттла Колумбия. Экипаж — Джеймс Холселл, Сьюзан Стилл, Дженис Восс, Майкл Гернхардт, Доналд Томас, Роджер Крауч, Грегори Линтерис.
- 8 апреля
- Узбекистан и Сингапур установили дипломатические отношения[16][17].
- Армения и Коста-Рика установили дипломатические отношения[18].
- 12 апреля — пожар в кафедральном соборе Иоанна Крестителя, где находится Туринская плащаница. В последнюю минуту реликвия спасена от огня.
- 13 апреля — наводнения на Ставрополье и в США.
- 15 апреля — при крупном пожаре в палаточном лагере для пилигримов Мекки погибли 343 человека.
- 19 апреля
- 07:39. Танджунгпандан, Индонезия. Самолёт British Aerospace ATP индонезийской компании Merpati Nusantara Airlines разбивается</span>ruen за одну милю до полосы при заходе на посадку. Из 53 человек на борту погибли 15.
- Антикоммунистическая оппозиция набрала на досрочных парламентских выборов в Болгарии абсолютное большинство.
- 22 апреля
- 126-дневное удержание заложников в резиденции японского посла в Лиме (Перу) завершается штурмом и захватом здания перуанским спецназом. 71 заложник освобождён, один умер от сердечного приступа, двое военнослужащих и все 14 боевиков убиты.
- При выезде с подмосковной дачи в 9 часов утра убит президент Федерации хоккея России Валентин Сыч.
- 23 апреля
- Взрыв на железнодорожном вокзале города Армавир (Краснодарский край). В результате теракта 3 человека погибли, 12 ранены.
- Б. Ельцин и лидер КНР Цзян Цзэминь подписали совместную декларацию о многополярном мире и формировании нового мирового порядка. Стороны утвердили долговременные межгосударственные отношения нового типа, не направленные против третьих стран. Подчёркивалось неприятие сторонами гегемонизма и политики с позиций силы (намёк на США), выражалась озабоченность по поводу расширения и усиления военных блоков (намёк на НАТО). Такие российско-китайские отношения были важны для построения многополярного мира, на которое была нацелена российская внешняя политика с приходом Е. Примакова на пост министра иностранных дел 10 января 1996 года[13].
- 25 апреля — из-за ошибки программистов во Флориде мировая сеть Интернет потерпела самый большой сбой в истории.
- 28 апреля — в Пятигорске был совершён террористический акт[15].
- 29 апреля — вступила в силу Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении.
Май
- 1 мая — парламентские выборы в Великобритании, победа лейбористов во главе с Тони Блэром.
- 2 мая — принят Федеральный закон «Об уничтожении химического оружия».
- 4 мая — Сеферино Хименес Малья был провозглашён Блаженным и стал официальным покровителем цыган у католиков.
- 6 мая — в Киргизии, в результате селевых потоков, пострадало много домов.
- 7 мая — компания «Intel» официально представила микропроцессор Pentium II.
- 8 мая
- Около 21:32, Хуантянь, Китай. После нескольких попыток посадки самолёт Boeing B-737-31B компании China Southern Airlines падает на ВПП в грозовых условиях, переламывается и загорается. Из 74 человек на борту погибли 35. Рейс был перенаправлен в Хуантянь из международного аэропорта Шэньчжэнь.
- В Санкт-Петербурге открывается первый в стране музей подводного флота России имени легендарного моряка-подводника Героя Советского Союза Александра Маринеско.
- Во Владивостоке объявлено чрезвычайное положение из-за длительных перерывов в снабжении электроэнергией предприятий и жилых домов.
- 10 мая — землетрясение силой 7,5 баллов по шкале Рихтера в Иране. Погибли 1560 человек.
- 12 мая — Борис Ельцин и Аслан Масхадов в Москве подписали «Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия». Договор не содержал пунктов о признании Россией суверенитета Чечни, фраза о подтверждении Хасавюртовских соглашений 1996 года была вычеркнута в оригиналах договора непосредственно перед подписанием[13][15].
- 15 мая — 84-й старт (STS-84) по программе Спейс Шаттл. 19-й полёт шаттла Атлантис. Экипаж — Чарлз Прекорт, Айлин Коллинз, Жан-Франсуа Клервуа (Франция), Карлос Норьега, Эдвард Лу, Елена Кондакова (Россия), Майкл Фоул. Шестая стыковка шаттла со станцией «Мир».
- 17 мая — солдаты Альянса демократических сил за освобождение Конго-Заира вошли в столицу Конго[19].
- 18 мая — На президентских выборах в Монголии победу одержал Нацагийн Багабанди от Монгольской народно-революционной партии (20 июня вступил в должность).
- 20 мая
- 22 мая — президент Ельцин отправил в отставку министра обороны Игоря Родионова и его первого заместителя, начальника Генерального штаба Виктора Самсонова. Указом Ельцина в состав Совета безопасности вводятся первые вице-премьеры Чубайс и Немцов, а также глава президентской администрации Валентин Юмашев.
- 23 мая
- Бывший командующий ракетными войсками стратегического назначения Игорь Сергеев назначен министром обороны.
- Подписание Устава Союза Белоруссии и России[13][15].
- Землетрясение в Индии.
- Мохаммад Хатами избран президентом Ирана, получив 69,5 % голосов избирателей (вступил в должность 3 августа).
- 23—24 мая — Референдум в Словакии (1997)
- 25 мая
- Во Франции прошёл первый тур внеочередных парламентских выборов.
- На референдуме 52,71 % польских избирателей проголосовали за новую конституцию страны.
- Первое свободно избранное правительство Сьерра-Леоне свергнуто в результате армейского путча.
- 27 мая — Президент России Борис Ельцин, Генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана и главы государств и правительств НАТО подписали в Париже Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между НАТО и Российской Федерацией[13][15].
- 28 мая — главы правительств России и Украины подписали в Киеве Соглашение о параметрах раздела Черноморского флота, Соглашение о статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины и Соглашение о взаиморасчётах, связанных с разделом Черноморского флота и пребыванием Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины. Украинский парламент ратифицировал эти документы 24 марта 1999 года, российский — 18 июня 1999 года[13].
- 30 мая
- 31 мая — в Киеве Президенты России и Украины Б. Ельцин и Леонид Кучма подписали Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной, в соответствии с которым стороны взяли на себя обязательство уважать территориальную целостность друг друга. Верховная Рада ратифицировала договор 14 января 1998 года, Госдума — 25 декабря 1998 года[13].
Июнь
- 1 июня — во Франции прошёл второй тур внеочередных парламентских выборов.
- 2 июня — в Канаде прошли парламентские выборы. Либеральная партия Канады во главе с Жаном Кретьеном вновь получила большинство в парламенте.
- 9 июня — на частоте каналов 2х2 и МТК выходят в эфир каналы ТВ Центр и Московия.
- 15 июня — На выборах президента Хорватии побеждает действующий президент Франьо Туджман, набрав 61,2 % голосов против двух кандидатов от оппозиции.
- 17 июня — на заседании Европейского совета одобрен Амстердамский договор, развивающий положения Маастрихтского договора о ЕС.
- 20 июня — в подмосковных Люберцах состоялся первый в России открытый аукцион по продаже легковых автомобилей иностранного производства, находящихся на балансе федеральных органов власти. Так началась организованная первым замом премьер-министра России Борисом Немцовым кампания по пересадке правительственных чиновников на отечественные автомобили, заявленная им при вступлении в должность. На аукцион были выставлены 52 машины, присутствовали 22 покупателя, выступил сам инициатор действа, а большинство машин продано не было.
- 20—22 июня — встреча «семёрки» и России на уровне глав государств и правительств в Денвере. Впервые большинство вопросов обсуждалось в составе «восьмёрки».
- 23 июня — ураган на Украине и в Белоруссии
- 25 июня — извержение вулкана Суфриер-Хилс на острове Монтсеррат, погибло 19 человек.
- 27 июня
- В Москве подписано соглашение между правительством Таджикистана и Объединённой таджикской оппозицией о мире и национальном примирении, положившее конец пятилетней гражданской войне[13].
- Взрыв в скором поезде Москва — Петербург. В результате теракта 5 человек погибли, 13 ранены[15].
- 29 июня
- В ходе первого тура досрочных парламентских выборов в Албании оппозиционные социалисты одержали победу.
- Иван Скляров одержал победу в первом туре губернаторских выборов в Нижегородской области[1].
- 30 июня
- Разразился Азиатский финансовый кризис[13].
- В Великобритании выпущена первая книга о Гарри Поттере — «Гарри Поттер и философский камень».
Июль
- 1 июля
- Гонконг (Сянган) переходит под контроль Китая[13][15].
- 85-й старт (STS-94) по программе Спейс Шаттл. 23-й полёт шаттла Колумбия. Экипаж — Джеймс Холселл, Сьюзан Стилл, Дженис Восс, Майкл Гернхардт, Доналд Томас, Роджер Крауч, Грегори Линтерис.
- 2 июля — премьер-министр Украины Павел Лазаренко подал в отставку в связи с болезнью. Указом Президента Украины Василий Дурдинец назначен исполняющим обязанности премьер-министра Украины.
- 3 июля — президентом Александром Лукашенко в память об освобождении столицы страны города Минска от немецко-фашистских захватчиков 3 июля объявлено национальным праздником Республики Беларусь— Днём Независимости. До 1997 года праздник отмечался 27 июля в годовщину Декларации о независимости, принятой в 1990 году. В 1996 году, 88,2 процента граждан страны на референдуме проголосовали за перенос праздника на 3 июля.
- 5 июля — политический кризис и государственный переворот в Камбодже. Хун Сен объявил о смещении принца Нородома Ранарита с поста главы правительства. В стране начались массовые беспорядки и вооружённые столкновения сторонников двух премьер-министров. В результате двухдневных столкновений победу одерживает Хун Сен.
- 6 июля
- Парламент Казахстана утвердил решение о переносе столицы из Алма-Аты в Акмолу.
- В ходе второго тура досрочных парламентских выборов в Албании оппозиционные социалисты одержали победу.
- 7 июля — разрушительное наводнение в Центральной Европе.
- 8 июля
- 8—9 июля — встреча глав государств и правительств стран НАТО в Мадриде. Принято решение о начале переговоров о вступлении в альянс Венгрии, Чехии и Польши.
- 9 июля — Украина подписала договор о сотрудничестве с НАТО.
- 11 июля — подписано таможенное соглашение между Чечней и Россией.
- 13 июля — Иван Скляров одержал победу во втором туре губернаторских выборов в Нижегородской области[1].
- 15 июля
- Прежний сербский глава государства Слободан Милошевич избран президентом Союзной республики Югославия.
- В городе Майами-Бич (пригороде Майами) убит Джанни Версаче, итальянский модельер.
- 16 июля
- Президент Ельцин подписал несколько указов о сокращении вооружённых сил. Их численность должна сократиться на 500 тыс. человек — до 1,2 млн военнослужащих.
- По представлению президента Украины Верховная рада дала согласие на назначение премьер-министром Валерия Пустовойтенко.
- 19 июля — президентские выборы в Либерии кончаются победой Чарльза Тэйлора.
- 22 июля — Президент России Борис Ельцин наложил вето на закон о религии, дающий привилегии православной церкви.
- 22—29 июля — В Куала-Лумпуре прошла 30-я, юбилейная встреча министров иностранных дел стран АСЕАН. Членами АСЕАН стали Мьянма и Лаос. Вступление Камбоджи было отложено ввиду внутреннего кризиса.
- 23 июля — Парламент Албании избрал тайным голосованием генерального секретаря Албанской социалистической партии Реджепа Мейдани президентом страны.
- 25 июля — состоялся аукцион по продаже государственного пакета акций компании «Связьинвест» — крупнейшего на тот момент в России производителя услуг телекоммуникации. В результате пакет акций был продан за $1,875 млрд кипрскому консорциуму Mustcom Ltd[13][23].
- 26 июля — в бельгийском Остэнде самолёт XT-300 иорданских ВВС после «мёртвой петли» врезается в землю. Девять человек, включая лётчика, погибают, 55 получают ранения.
- 27 июля — Борис Говорин избран губернатором Иркутской области[1].
- 28 июля — на Кубе открылся первый после распада СССР Международный фестиваль молодёжи и студентов.
- 29 июля — Армения и Босния и Герцеговина установили дипломатические отношения[24][25].
- 31 июля
- В результате перестрелки на Гончарной улице в Москве от рук бандитов погибли 3 сотрудника милиции, ещё один был ранен.
Август
- 3 августа — остров Анжуан объявил об отделении от Коморских островов.
- 4 августа — указ президента России Б. Н. Ельцина «Об изменении нарицательной стоимости денежных знаков и масштаба цен»
- 5 августа
- Старт космического корабля Союз ТМ-26. Экипаж старта — А. Я. Соловьёв, П. В. Виноградов.
- Аслан Масхадов и его сторонники потребовали от России выплаты компенсации за войну — 25,8 млрд долл[13].
- 6 августа
- При заходе на посадку в аэропорту города Лганья в джунглях тихоокеанского острова Гуам (США) потерпел катастрофу «Боинг‑747‑3B5» южнокорейской авиакомпании «Кореан Эйрлайнз». Из 254 человек, находившихся на борту, погибли 228.
- Бывший диктатор Боливии Уго Бансер Суарес стал президентом страны.
- 7 августа
- 86-й старт (STS-85) по программе Спейс Шаттл. 23-й полёт шаттла Дискавери. Экипаж — Кёртис Браун, Кент Роминджер, Нэнси Дейвис, Стивен Робинсон, Роберт Кербим, Бьярни Триггвасон (Канада).
- В Нью-Йорке начались консультации между КНДР, КНР, Республикой Корея и США по вопросу о начале переговоров о мирном урегулировании корейской проблемы.
- 11 августа — из Албании выведены войска ООН.
- 13 августа — правительство провинции Онтарио (Канада) объявило о плане закрытия семи АЭС возле границы с США.
- 14 августа — приземление корабля Союз ТМ-25. Экипаж посадки — В. В. Циблиев, А. И. Лазуткин.
- 18 августа — в центре Санкт-Петербурга застрелен вице-мэр, глава комитета по управлению городским имуществом Михаил Маневич.
- 19 августа
- Тайфун Winnie вызвал оползень и наводнения в Тайване. Погибло 6 человек.
- Аслан Масхадов прибыл в Москву, где потребовал у Ельцина подписать договор о признании Чечни независимым государством[26].
- 21 августа
- Тайфун Winnie в Восточном Китае. 140 человек погибли, 3,000 ранены.
- Азербайджан и Союзная Республика Югославия установили дипломатические отношение[3].
- 25 августа — указом Президента РФ № 919 Государственная Телерадиокомпания «Петербург — Пятый канал» была упразднена.
- 27 августа — в Индии 945 человек погибло в обильных дождях муссонов.
- 28 августа — постановление Правительства Российской Федерации «Об учреждении стипендий им. Булата Окуджавы для студентов Литературного института им. А. М. Горького».
- 29 августа — в Мичигане из-за неэкономичности закрыта старейшая в США АЭС.
- 31 августа — Трагическая смерть принцессы Дианы
Сентябрь
- Сентябрь — нигерийский паром «Olodiama» был протаранен буксиром вблизи Порт-Харкорт; в результате столкновения погибли 130 человек[27].
- 1 сентября — обнаруживаются неизвестные ранее субатомные частицы — «экзотические мезоны».
- 3 сентября
- В Грозном проходит публичный расстрел по обвинению шариатского суда. Однако согласно действующей Конституции России на её территории действует мораторий на смертную казнь. Генпрокуратура России заводит уголовное дело по факту казни двух российских граждан.
- Самолёт ТУ-134 , выполняющий рейс из Хо Ши Мина в Пном Пень разбивается при заходе на посадку в международный аэропорт Пончентонг в условиях сильного дождя. Самолёт задевает вершины пальм и, упав на рисовое поле, взрывается, не долетев одной мили до полосы. Командир не расслышал помощника и бортинженера, предупреждавших, что самолёт летит слишком низко, и не смог прекратить посадку. Из 66 человек на борту погибли 64. Крупнейшая авиакатастрофа в Камбодже.
- На референдуме большинство жителей Ньюфаундленда (Канада) проголосовало за прекращение церковного вмешательства в общественное образование.
- На Никольской улице в Москве открылось новое помещение Московского камерного музыкального театра под руководством Бориса Покровского.
- 5—7 сентября — празднования 850-летия Москвы
- 6 сентября — создание в Минске белорусского демократического движения «Молодой Фронт».
- 8 сентября — грузопассажирский паром «La Belle Gonaivienne» (Республика Гаити), следовавший из населённого пункта Анс-а-Галет (англ. Anse-à-Galets) в Порт-о-Пренс затонул близ города Монтроуис (англ. Montrouis); спасти удалось лишь половину пассажиров попавших в беду (около 300 человек) число погибших составило от 300 до 400 человек. наиболее вероятной причиной катастрофы был назван перегруз коммерческого судна с целью извлечения максимальной прибыли от злополучного рейса[28].
- 11 сентября — на референдуме большинство жителей Шотландии одобрило идею создания шотландского парламента, независимого от Лондона.
- 13 сентября
- В Дагомысе начались переговоры по подготовке подписания политического договора между Россией и Чечнёй. Аслан Масхадов наградил террористов, напавших на Будённовск, орденами «Герой нации».
- В 17:10 у берега Намибии сталкиваются в воздухе самолёты ТУ-154M компании Luftwaffe и C-141 Starlifter компании USAF. Ту-154 летел по маршруту на неверной высоте. На Ту погибло 24 человек, 9 погибло на C-141. К усугубляющим причинам катастрофы относятся также неудовлетворительная процедура сопровождения полётов со стороны контрольной башни аэропорта Луанды и плохие местные наземные коммуникации.
- В Боснии и Герцеговине прошли первые местные выборы после окончания войны.
- 15 сентября
- В Таджикистане приступила к работе Комиссия по национальному примирению.
- В Белфасте начался новый раунд переговоров Великобритании, Ирландии и пяти североирландских партий по урегулированию проблемы Северной Ирландии. В переговорах впервые приняла участие партия Шинн Фейн.
- 18 сентября
- 19 сентября
- Крушение на станции Соутолл.
- Лаос и Казахстан установили дипломатические отношения[8].
- 21 сентября
- На президентских выборах в Сербии З. Лилич (СПС) набрал 37,7 % голосов избирателей, В. Шешель (СРП) — 27,8 %, В. Драшкович (СДО) получил лишь 20,6 % и выбыл из борьбы. Тогда же большинство мест (110 из 250) в Скупщине нового созыва получила правящая коалиция (СПС, ЮЛ, Новая демократия), за которую проголосовало 34,2 % избирателей. Второе место заняла Сербская радикальная партия В. Шешеля — 28 % (82 мандата), Сербское движение обновления В. Драшковича получило 19 % (45 мандатов). Демократическая партия З. Джинджича и Демократическая партия Сербии В. Коштуницы выборы бойкотировали.
- Парламентские выборы в Польше.
- 22 сентября — Гражданская война в Алжире: в пригороде алжирской столицы исламистами убиты более 200 человек.
- 23 сентября — была анонсирована поисковая машина Yandex.Ru.
- 25 сентября
- 87-й старт (STS-86) по программе Спейс Шаттл. 20-й полёт шаттла Атлантис. Экипаж — Джеймс Уэзерби, Майкл Блумфилд, Владимир Титов (Россия), Скотт Паразински, , Жан-Лу Кретьен (Франция), Уэнди Лоуренс, Дэвид Вулф. Седьмая стыковка шаттла со станцией «Мир».
- Узбекистан и Исландия установили дипломатические отношения[11].
- 26 сентября — катастрофа A300 под Меданом. Погибли 234 человека. Крупнейшая авиакатастрофа в Индонезии.
Октябрь
- 2 октября
- Министры иностранных дел стран ЕС подписали Амстердамский договор, одобренный Европейским советом 17 июня 1997 г.
- Официально объявлено, что в Японии обнаружен человеческий ген, обеспечивающий функции биологических часов.
- Катастрофа Ми-8 у нефтяной платформы Гюнешли
- 5 октября
- Состоялся второй тур сербских президентских выборов, на которых В. Шешеля поддержали 49,98 % принявших участие в голосовании, а З. Лилича — 46,99 %. Тем самым никто из кандидатов не набрал необходимые для победы 50 % плюс один голос. По данным Центризбиркома, в выборах участвовало менее половины избирателей — 49,82 %, что также позволяло признать их несостоявшимися.
- В Черногории, входившей в то время в Союзную Республику Югославия, пошёл первый тур президентских выборов. Победу одержал президент Момир Булатович.
- 9 октября — ураган приводит к гибели 123 человек в Акапулько, Мексика.
- 10 октября — около 23:00. Нуэво Берлин, Уругвай. Самолёт McDonnell Douglas DC-9-32 компании Austral Lineas Aeras (Аргентина), летящий из Посадаса в Буэнос-Айрес, разбивается около Нуэво Берлина</span>ruen, городка на берегу реки Уругвай, после того как изменил маршрут, чтобы избежать сильного дождя и урагана. Все 74 человека на борту погибают. В месте падения самолёта образовался кратер глубиной 25 и шириной 30 футов. Возможный отказ системы прогрева трубки Пито.
- 10—11 октября — в Страсбурге состоялась вторая встреча глав государств и правительств стран — членов Совета Европы.
- 12 октября — 17:28. Залив Монтерей, около Пасифик Гроув, Калифорния, США. Частный самолёт Rutan Long EZ (экспериментальная модель), только что закончил серию из трёх посадок-взлётов в аэропорту полуострова Монтерей. Вскоре после четвёртого взлёта свидетели замечают прерывистый звук, исходящий от самолёта. Самолёт, находящийся на высоте 500 футов, входит в крутое пике и разбивается в океане в 150 ярдах от берега. Пилотирующий его певец Джон Денвер погибает. Причиной катастрофы была комбинация недостатка топлива и неудобное расположение ручки топливного селектора. Последний был модифицирован так, что ручка располагалась позади левого плеча пилота вместо того, чтобы находиться между ног. Это означало, что для смены топливного бака пилот должен был снять с плеча ремень и развернуться, что было бы сложным трюком на любой высоте, но смертельно опасным на малой высоте.
- 15 октября — стартовал проект исследования Сатурна и Титана — Кассини-Гюйгенс.
- 19 октября
- Мило Джуканович избран президентом Черногории.
- Губернатором Кемеровской области избран действующий глава администрации Аман Тулеев (94,5 % голосов).[1].
- 21 октября
- Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев подписал указ об объявлении с 10 декабря новой столицей страны города Акмола, скоро ставшего называться Астана.
- Учреждена Литературная премия Александра Солженицына.
- 23 октября
- Резко упали курсы валют большинства стран Восточной Азии.
- В Брюсселе с кратким рабочим визитом находился начальник Генерального штаба ВС России генерал-полковник Анатолий Квашнин. Это первый в истории визит представителя Генерального штаба ВС РФ в штаб-квартиру НАТО. Главная тема визита — подготовка к существующей активизации военных контактов в свете подписанного Основополагающего акта между РФ и НАТО[29].
- 25 октября — после победы в гражданской войне Дени Сассу-Нгессо объявил себя новым президентом Республики Конго.
- 26 октября
- Италия присоединилась к Шенгенскому соглашению.
- Егор Строев избран губернатором Орловской области[1].
- 29 октября
- В Буйнакске (Республика Дагестан) взорвано офицерское общежитие 138-й мотострелковой бригады 58-й армии. Жертв нет[15].
- Ирак в одностороннем порядке ввел ограничения на деятельность специальной комиссии ООН по разоружению Ирака.
- 31 октября — Ежи Бузек стал премьер-министром Польши.
Ноябрь
- Ноябрь — ушли со своих постов Анатолий Чубайс, Максим Бойко, Александр Казаков, Альфред Кох, Пётр Мостовой (см. Дело писателей)[30][31][32].
- 1 ноября — На частоте 5 канала выходит телеканал РТР-2. 5 канал прекратил федеральное вещание, но ограничено на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
- 2 ноября
- Сильный ураган «Линда» пронёсся по побережью Вьетнама (V=135 м/с, самый сильный за 100 лет).
- На неформальной встрече в Красноярске Борис Ельцин и глава правительства Японии Рютаро Хасимото договорились, что до 2000 года будет заключён мирный договор между обеими странами.
- 3 ноября — сильные ливни и ураган (V=100 км/ч.) прошли в южных районах Испании. Особенно пострадал город Севилья.
- 4 ноября — в Иордании прошли парламентские выборы. Основные политические партии бойкотировали выборы. Из 80 мест парламента 75 мест заняли беспартийные. Явка составила 44,7 %.
- 5 ноября
- 7 ноября — Узбекистан и Ирландия установили дипломатические отношения[35][36].
- 8 ноября — землетрясение на Южных Курилах (5 баллов) и в Амурской обл. (4 балла).
- 9 ноября — телекомпания НТВ показывает известный фильм М.Скорцезе «Последнее искушение Христа». Демонстрация вызвала протест иерархов православной церкви[15][37][38].
- 9—11 ноября — визит Б. Н. Ельцина в Китай. Подписан ряд документов, среди которых — Совместная декларация, в которой объявлено о практическом завершении демаркации российско-китайской границы, и принятие Совместного российско-китайского заявления, в котором говорится о намерении продолжать развивать отношения дружбы и сотрудничества между Россией и Китаем.
- 10 ноября — в США впервые судебный приговор публикуется в Интернете.
- 11 ноября — парламент Грузии принимает «Закон о полной отмене смертной казни».
- 12 ноября
- Сильные дожди, наводнения, ураган на западном побережье Сев. Америки, вызванные эффектом «Эль-Ниньо» в Тихом океане.
- Совет Безопасности ООН осудил действия Ирака, препятствующие деятельности специальной комиссии ООН. Введены ограничения на поездки за рубеж иракских официальных лиц, препятствующих работе комиссии.
- 16 ноября — наводнения в Сомали.
- 17 ноября — боевики египетской исламистской группировки «аль-Гамаа аль-Ислами» убили 58 иностранных туристов и четырёх египтян, осматривавших памятники Луксора.
- 19 ноября — 88-й старт (STS-87) по программе Спейс Шаттл. 24-й полёт шаттла Колумбия. Экипаж — Кевин Крегель, Стивен Линдси, Уинстон Скотт, Калпана Чавла, Такао Дои (Япония), Леонид Каденюк (Украина). Каденюк — первый космонавт Украины.
- 23 ноября — объявляется банкротом японская финансовая корпорация «Ямаичи», входившая в число десяти крупнейших в мире.
- 24 ноября — завершение гражданской войны в Иракском Курдистане.
- 24—25 ноября — встреча глав государств и правительств стран — участниц Азиатско-тихоокеанского сотрудничества (АТЭС) в Ванкувере. Принято решение о принятии в организацию Вьетнама, Перу и России.
- 27 ноября — Узбекистан и Катар установили дипломатические отношения[11].
- 30 ноября — В Республике Коми прошли досрочные выборы Главы республики. Глава республики Юрий Спиридонов победил, набрав 57,19 % голосов; основной соперник — депутат Думы левых взглядов Рита Чистоходова — 19,83 %; официальный кандидат КПРФ председатель бюджетного комитета Госсовета Республики Василий Кузнецов — 9,17 %; председатель местного отделения Партии любителей пива Вячеслав Круссер — 1,86 %; координатор регионального отделения ЛДПР Валерий Злобин — 0,78 %; председатель республиканского движения «Солидарность» Михаил Коданёв («Честь и Родина»), призвавший голосовать за Чистоходову — 0,00 % (0 голосов); против всех — 5,43 %. Явка составляла 48,47 %[1].
Декабрь
- 1 декабря
- Вступило в силу соглашение о партнёрстве и сотрудничестве между ЕС и Россией.
- Австрия присоединилась к Шенгенскому соглашению.
- В Новокузнецке Кемеровской области на шахте «Зыряновская» в ночь с 1 на 2 декабря происходит взрыв метана, в результате которого гибнут 67 шахтёров.
- 3 декабря
- Подписан Оттавский договор о запрещении применения, производства, накопления и экспорта противопехотных мин.
- В соответствии с договором об ограничении стратегических вооружений между США и Россией, в Баренцевом море начато уничтожение баллистических ракет морского базирования РСМ-52. Всего уничтожено 20 ракет[15].
- 5 декабря — землетрясение на Камчатке
- 6 декабря — военно-транспортный самолёт АН-124 ВВС России упал на жилой дом в Иркутске. Погибло около 70 человек.
- 7 декабря — сотрудниками департамента по борьбе с терроризмом ФСБ РФ при содействии московского РУОПа задержаны два курьера, осуществлявших поставку из Чечни в Москву оружия, боеприпасов и взрывчатки. (женщина, 26 пистолетов для бесшумной стрельбы, 2 глушителя и 2 патрона).
- 9 декабря — Йемен и Казахстан установили дипломатические отношения[8].
- 10 декабря
- В Японии начались продажи серийного гибридного автомобиля Prius.
- Столица Казахстана переносится из Алма-Аты в Акмолу (с мая 1998 — Астана).
- В первом туре новых выборов президента Сербии, больше всего голосов (43,7 %) получил кандидат от СПС, министр иностранных дел СРЮ Милан Милутинович. Воислав Шешель добился поддержки 32,9 % голосов электората, Вук Драшкович — 15,4 %.
- В Магадане психически больным жителем города был захвачен Ил-62 авиакомпании «Магма» со 155 пассажирами. Террорист, требовавший 10 млн долларов и вылета в Швейцарию, был задержан спецслужбами, заложники освобождены.
- Сенат штата Мичиган запрещает эвтаназию. За новый закон голосуют 27 сенаторов, против — 8. В соответствии с его положениями, врач, преднамеренно прерывающий жизнь своего пациента, подлежит тюремному заключению сроком на 4 года и штрафу размером в $2000.
- 11 декабря
- Авиакатастрофа в аэропорту Нарьян-Мара в Архангельской области. При столкновении вертолёта Ми-8 с самолётом Ан-12 погибает 8 человек (одновременная посадка).
- Зарегистрирован национальный домен для Таджикистана — .tj[39].
- 14 декабря — Семён Зубакин избран председателем Правительства — главой Республики Алтай[1].
- 15 декабря — Шарджа, ОАЭ. Самолёт ТУ-154 разбился около аэропорта. Погибло 85 человек.
- 16 декабря
- 700 японских детей госпитализировано с эпилептическими приступами после просмотра серии аниме-сериала «Покемон»
- 17 декабря
- Катастрофа Як-42 под Салониками
- Захват пассажирского самолёта, следовавшего рейсом Магадан-Москва. Жертв не было, террорист был задержан.
- 19 декабря
- 19—20 декабря — захват в заложники шведского дипломата в Москве.
- 20 декабря — в центре Москвы проходит митинг интернетчиков против планируемого МГТС введения повременной оплаты за телефон.
- 21 декабря
- На парламентских выборах в Лаосе НРПЛ одержала победу, получив 98 из 99 мест.
- Состоялся второй тур президентских выборов в Сербии, на котором президентом Сербии на пятилетний срок был избран Милан Милутинович.
- Состоялся первый тур президентских выборов в Литве.
- 21—22 декабря — нападение на городок 136-й мотострелковой бригады
- 22 декабря — в селении Ченало в мексиканском штате Чиапас расстреляны из автоматов в церкви 45 человек, в большинстве женщины и дети. Убийц было человек 60. Раненых добивали выстрелом в голову или отрубали головы взмахом мачете. Президент Мексики Эрнесто Седильо назвал побоище в Ченало «чудовищным преступлением против нации, подобного которому не знала современная история Мексики».
- 24 декабря — взрыв взрывного устройства на стройплощадке станции метро «Адмиралтейская» в Санкт-Петербурге, без жертв. Через несколько часов взорвётся пожарный бак в шахте строящегося метро на Трубной улице в Москве. Один рабочий убит, трое ранены.
- 26 декабря — в Москве по инициативе бывшего командующего 40-й армией, воевавшей в Афганистане, депутата Госдумы генерал-полковника Бориса Громова создается общественное движение ветеранов локальных войн и военных конфликтов «Боевое братство».
- 28 декабря — Николай Фёдоров победил на президентских выборах в Чувашии. Вице-президентом стал Лев Кураков[1].
- 31 декабря
- В полночь в Великобритании перестают пользоваться азбукой Морзе для передачи сигнала бедствия.
- Ночью в Чите в микрорайоне камвольно-суконного комбината из-за повреждения канализационного коллектора происходит выброс сточных вод, что могло повлечь выход из строя основной теплотрассы и всей системы водоснабжения города. Введено чрезвычайное положение.
Наука
Спорт
Музыка
Кино
Телевидение
Театр
Напишите отзыв о статье "1997 год"
Литература
Компьютерные игры
Авиация
Общественный транспорт
Метрополитен
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1997 году
- 8 января — Джек Андрака, американский учёный.
- 14 января — сёстры Толмачёвы, победительницы Детского Евровидения 2006.
- 2 февраля — Кэмерон Бортуик-Джексон, английский футболист, защитник МЮ
- 10 февраля — Хлоя Грейс Морец, американская актриса и модель.
- 14 февраля — Бреэль Эмболо, швейцарский футболист камерунского происхождения.
- 2 марта — Бекки Джи, американская певица, рэперша, начинающая актриса, автор песен.
- 1 апреля — Эйса Баттерфилд, британский актёр.
- 15 апреля — Мэйси Уильямс, английская актриса кино и телевидения.
- 24 июля — Эмре Мор, турецкий футболист, полузащитник «Боруссии» (Дортмунд) и сборной Турции.
- 26 июля — Себастьян Ахо, финский хоккеист.
- 18 августа — Ренату Саншеш, португальский футболист.
- 30 сентября — Макс Ферстаппен, потомственный нидерландский автогонщик, с 2015 — пилот Формулы-1.
- 8 октября — Белла Торн, американская актриса и певица.
- 31 октября — Маркус Рашфорд, английский футболист, нападающий клуба «Манчестер Юнайтед».
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1997 году
- 3 февраля — Якушин, Михаил Иосифович, советский футболист и хоккеист, футбольный тренер. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР.
- 14 февраля — Ви́таутас Си́риос-Ги́ра, литовский писатель (родился в 1911).
- 19 февраля — Дэн Сяопин, глава Китая, «архитектор китайских реформ»
- 23 февраля — Эдуард Старков, поэт, музыкант групп Химера и Последние танки в Париже.
- 27 февраля — Крупнов, Анатолий Германович, российский рок-музыкант.
- 9 марта — Notorious B.I.G., американский рэпер.
- 7 апреля — Шонин, Георгий Степанович, советский космонавт.
- 26 апреля — Валерий Ободзинский, советский эстрадный певец.
- 8 мая — Нунцио Провенцано (англ. Nunzio Provenzano), американской профсоюзный лидер, член мафиозной Семьи Дженовезе (ум. 1997).
- 2 июня — Евгений Белоусов, советский певец
- 4 июня — Капустин, Сергей Алексеевич, советский хоккеист.
- 5 июня — Ирина Метлицкая, русская актриса (род. 1961).
- 6 июня — Лидия Фролова-Багреева, советская художница (род. 1907).
- 9 июня — Евгений Лебедев, советский актёр.(род. 1917)
- 12 июня — Окуджава, Булат Шалвович, советский и российский поэт-бард.
- 18 июня — Копелев, Лев Зиновьевич, критик, литературовед.
- 25 июня — Кусто, Жак-Ив, французский исследователь, изобретатель акваланга.
- 15 июля — Версаче, Джанни, итальянский модельер.
- 1 августа — Рихтер, Святослав Теофилович, советский и русский пианист.
- 2 августа — Берроуз, Уильям Сьюард, американский писатель.
- 21 августа — Юрий Никулин, советский артист цирка, киноактёр, телеведущий.
- 23 августа — Майорова, Елена Владимировна, советская и российская актриса театра и кино
- 24 августа — Льюис Эссен, английский физик, создатель кварцевых и атомных часов.
- 31 августа — принцесса Диана (погибла в автокатастрофе в Париже)
- 5 сентября — Мать Тереза, религиозная деятельница, лауреат Нобелевской премии мира (1979).
- 1 октября — Мохаммед, Гуль, самый маленький человек за всю мировую историю.
- 14 октября — Гарольд Роббинс, американский писатель.
- 15 ноября — Николай Дмитриевич Андреев, российский лингвист, профессор, доктор наук.
- 22 ноября — Хатчинс, Майк, певец, лидер группы INXS.
- 18 декабря — Крис Фарли, американский актёр.
Персоны года
Человек года по версии журнала Time — Эндрю Гроув, основатель корпорации Intel.
Нобелевские премии
- Физика — Стивен Чу, Клод Коэн-Таннуджи и Уильям Филлипс — «За создание методов охлаждения и улавливания атомов лазерным лучом».
- Химия — Пол Бойер и Джон Уокер — «За выяснение энзимного механизма, лежащего в основе синтеза аденозин-фосфата», Йенс Скоу — «За открытие ион-передающего энзима».
- Медицина и физиология — Стенли Прузинер, «За открытие прионов, нового биологического принципа инфекции».
- Экономика — Роберт Кархарт Мертон, Майрон Скоулз — «За их метод оценки производных финансовых инструментов».
- Литература — Дарио Фо — «За то, что он, наследуя средневековых шутов, порицает власть и авторитет и защищает достоинство угнетённых».
- Премия мира — Международное движение за запрещение противопехотных мин и его лидер Джоди Уильямс
См. также
|
1997 год в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [www.politika.su/vybory/rre97t.html Губернаторские выборы — 1997]
- ↑ [aviation-safety.net/database/record.php?id=19970109-0 ASN Aircraft accident Embraer 120RT Brasilia N265CA Monroe, MI]
- ↑ 1 2 [web.archive.org/web/20101215122511/mfa.gov.az/eng/index.php?option=com_content&task=view&id=223&Itemid=1 Republic of Azerbaijan Ministry of Foreign Affairs — Politics.]
- ↑ [domino.un.org/UNISPAL.NSF/0/c7d7b824004ff5c585256ae700543ebc?OpenDocument Protocol Concerning the Redeployment in Hebron]. United Nations Information System on the Question of Palestine. Non-UN document. (January 17, 1997). [www.webcitation.org/61AaFBdfI Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
- ↑ Rapoport, Meron. [www.haaretz.com/hasen/pages/ShArt.jhtml?itemNo=646948 Ghost town], Haaretz (November 17, 2005). [web.archive.org/web/20070321053950/www.haaretz.com/hasen/pages/ShArt.jhtml?itemNo=646948 Архивировано] из первоисточника 21 марта 2007.
- ↑ [www.inosmi.ru/africa/20020305/143259.html Дело Angolagate с участием экс-представителей российской власти | ИноСМИ — Все, что достойно перевода]
- ↑ [venezuela.mfa.gov.by/ru/bilateral_relations/ Политическое сотрудничество между странами — Посольство Республики Беларусь в Боливарианской Республике Венесуэла]
- ↑ 1 2 3 [mfa.kz/ru/#!/foreign-policy/dogovorno-pravovaya_baza/spisok_stran_ustanovivshih_diplomaticheskie_otnosheniya_s_rk/ Список стран, с которыми Республика Казахстан установила дипломатические отношения]. Министерство иностранных дел Республики Казахстан. Проверено 25 декабря 2011. [www.webcitation.org/64CbRigwl Архивировано из первоисточника 25 декабря 2011].
- ↑ [history.state.gov/countries/liechtenstein A Guide to the United States' History of Recognition, Diplomatic, and Consular Relations, by Country, since 1776: Liechtenstein] (англ.). Office of the Historian, Bureau of Public Affairs, United States Department of State. Проверено 11 ноября 2011. [www.webcitation.org/637GvpF5B Архивировано из первоисточника 11 ноября 2011].
- ↑ Лихтенштейн получил независимость в 1806 году, войдя в 1815 году в Германский Союз. В 1866 году Лихтенштейн вновь стал независимым государством. США заключили свой первый договор с Лихтенштейном в 1926 году, хотя внешняя политика страны находилась в ведении Швейцарии. Первый посол США в Лихтенштейне (с резиденцией в Швейцарии) был впервые аккредитован 10 февраля 1997 года.
- ↑ 1 2 3 4 [mfa.uz/ru/cooperation/country/ Перечень стран, с которыми Республика Узбекистан установила дипломатические отношения]. Министерство иностранных дел Республики Узбекистан.
- ↑ 1 2 Тарасов А. Н. [saint-juste.narod.ru/zatmen.htm Затмение. Не по Антониони]; [scepsis.ru/library/id_316.html Тщательно скрываемые бунты.]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [www.ru-90.ru/chronicle/1997 История новой России. События 1997 года]
- ↑ [www.cprf.info/analytics/13366.shtml]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [hrono.ru/1997_.php События 1997 года на ХРОНОСе] (рус.). Проверено 28 февраля 2014. [www.webcitation.org/616XFTYSF Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ [mfa.uz/rus/mej_sotr/uzbekistan_i_strani_mira/uzbekistan_strani_atr/uzb_singapur/ Узбекско-сингапурские отношения]. Министерство иностранных дел Республики Узбекистан. Проверено 27 сентября 2011. [www.webcitation.org/620oJzD6f Архивировано из первоисточника 27 сентября 2011].
- ↑ Сингапур признал независимость Узбекистана в апреле 1992 года. С октября 2007 года в Сингапуре функционирует Посольство Узбекистана.
- ↑ [www.mfa.am/ru/country-by-country/co/ Двусторонние отношения. Коста-Рика]. Министерство иностранных дел Республики Армения. Проверено 28 сентября 2011. [www.webcitation.org/622h0NzuD Архивировано из первоисточника 28 сентября 2011].
- ↑ [www.historychannel.com.au/classroom/day-in-history/604/kabilas-troops-march-into-kinshasa]
- ↑ [www.mfa.am/ru/country-by-country/ec/ Двусторонние отношения. Эквадор]. Министерство иностранных дел Республики Армения. Проверено 29 сентября 2011. [www.webcitation.org/624Frq7XB Архивировано из первоисточника 29 сентября 2011].
- ↑ [www.iana.org/root-whois/tm.htm Сведения whois для домена .tm на сайте IANA]
- ↑ В Узбекистане аккредитован почётный консул Кипра.
- ↑ [www.epochtimes.ru/content/view/26883/3/ Великая эпоха: Грядет реорганизация «Связьинвеста» и «Ростелекома»]
- ↑ [www.mfa.am/ru/country-by-country/ba/ Двусторонние отношения. Босния и Герцеговина]. Министерство иностранных дел Республики Армения. Проверено 28 сентября 2011. [www.webcitation.org/62256qYXT Архивировано из первоисточника 28 сентября 2011].
- ↑ Резиденция посла БиГ в Армении расположена в Москве. В БиГ никогда не был аккредитован посол Армении.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/182739 Ъ-Газета — Ельцин и Масхадов]
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/asia-pacific/175385.stm The Philippines: A record of shipping disasters] — BBC, 1998-09-19.
- ↑ [www.themoscowtimes.com/sitemap/free/1997/9/article/ferry-sinks-off-haiti-400-missing/300750.html PORT-AU-PRINCE, Haiti — A ferry sank north of the capital Monday, and Haitian officials said as many as 400 people were missing and feared drowned] // «The Moscow Times»
- ↑ [temadnya.ru/spravka/19dec2001/970.html Тема дня — Справка — Отношения России и НАТО: а СССР хотел вступить]
- ↑ [money.rin.ru/content/?id=979 Вице-премьерный показ. Делу писателей — пять лет]
- ↑ Людмила Романова. [www.ng.ru/bios/2000-01-20/1_privatizacia.html Явление приватизации России]. Независимая газета (20 января 2000). Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/68CoYPXwq Архивировано из первоисточника 6 июня 2012].
- ↑ [www.mk.ru/old/article/2007/03/01/157764-informatsionnyie-voynyi-19961999-godov.html Информационные войны 1996-1999 годов].
- ↑ [www.mfa.am/ru/country-by-country/ie/ Bilateral Relations. Qatar]. Министерство иностранных дел Республики Армения. Проверено 28 сентября 2011. [www.webcitation.org/622PfEe7h Архивировано из первоисточника 28 сентября 2011].
- ↑ Резиденция посла Катара в Армении расположена в Тегеране (Иран), посла Армении в Катаре — в Абу-Даби (ОАЭ).
- ↑ [mfa.uz/rus/mej_sotr/uzbekistan_i_strani_mira/uzbekistan_strani_azii_i_afriki/uzb_indiya/ Узбекско-ирландские отношения]. Министерство иностранных дел Республики Узбекистан. Проверено 25 сентября 2011. [www.webcitation.org/61y6NQJ9i Архивировано из первоисточника 25 сентября 2011].
- ↑ Ирландия признала независимость Узбекистана 31 декабря 1991 года.
- ↑ [www.temadnya.ru/hrono/02mar2001/index.html Тема дня — Хронология — НТВ готовится подать встречный иск]
- ↑ [www.ng.ru/ng_religii/2001-01-17/6_pod_vlastu.html Под властью рейтинга и денег]. Независимая газета (17 января 2001).
- ↑ [www.iana.org/root-whois/tj.htm Сведения whois для домена .tj на сайте IANA]
| Календарь на 1997 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1997 год
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
