1997 год в музыке
Поделись знанием:
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
1997 год в музыке | ||
1995 — 1996 — 1997 — 1998 — 1999 | ||
См. также: Другие события в 1997 году События в театре и События в кино |
Содержание
События
- 13 февраля — родился первый сын Майкла Джексона
- 26 мая — вышел дебютный альбом группы 'N Sync
- 16 июля — альбом Cowboys from Hell группы Pantera становится платиновым.
- 21 августа — вышел третий альбом английской рок-группы Oasis «Be Here Now», ставший самым быстропродаваемым альбомом в истории Великобритании.
- 7 ноября — альбомы Vulgar Display of Power и Far Beyound Driven группы Pantera становятся платиновыми.
- Дважды переиздан альбом московской дум-метал группы Mental Home «Vale» (один раз на кассете, второй раз на CD).
Образовались
- Образована шведская слиз-метал-группа Hardcore Superstar
- Образована украинская блэк-метал-группа Dub Buk.
- Образована группа Белый орёл
- Образована американская синти-рок группа Orgy
- Образована арт-прог-рок группа Eternal Wanderers сёстрами Каневскими
- Образована рок-группа «Сансара».
- Образована рок-группа «Черные Сердца».
- Образована панк-рок-группа «Духи Цеха».
- Образована группа 5ive
- Образована рок-группа «Пилот».
- В Джексонвилле, Флорида образована новая панк-рок группа Yellowcard.
- Создана турецкая рок-группа Yüksek Sadakat.
- Образована группа «Стрелки».
- Образована группа Three Days Grace.
- Образовалась голливудская глэм-панк группа Peppermint Creeps.
Распались
- Распалась рэп-группа Мальчишник
- Распалась рок-группа Soundgarden
- Распалась рок-группа Мишины Дельфины
- Дельфин начинает сольную карьеру.
- Распалась рок-группа X-Japan
- Вокалист ню-метал-группы Slipknot Андерс Кользефини, был заменён Кори Тейлором.
- Распалась рок-группа Наутилус Помпилиус
- Распалась рок-группа Химера
Продажи
- Самый продаваемый альбом в США (Billboard 200) — «Spice» (Spice Girls), второе место — «Tragic Kingdom» (No Doubt), третье место — «Falling Into You» (Селин Дион)
- Самый продаваемый альбом в Великобритании — «Be Here Now» (Oasis), второе место — «Urban Hymns» (The Verve), третье место — «Spice» (Spice Girls)
- Самый продаваемый сингл в США (Billboard Hot 100) — «Candle in the Wind 1997» (Элтон Джон)
- Самый продаваемый сингл в Великобритании — «Candle in the Wind 1997» (Элтон Джон)
Награды
- «Грэмми» за альбом года — Боб Дилан за «Time Out of Mind»
- «Грэмми» за запись года — Шон Колвин за «Sunny Came Home»
- «Грэмми» за песню года — «Sunny Came Home»
- Brit Awards за лучшие британские записи: сингл — «Never Ever» (All Saints), альбом — «Urban Hymns» (The Verve)
- Лучшие песни согласно журналу Rolling Stone — «Paranoid Android» (Radiohead) и «Bitter Sweet Symphony» (The Verve)
Выпущенные альбомы
Смотрите также категорию альбомов 1997 года.
Январь
Февраль
- Earthling — Дэвид Боуи, 3 февраля
- Ixnay On The Hombre — The Offspring, 4 февраля
- Blur — Blur, 10 февраля
Апрель
- Dig Your Own Hole — Chemical Brothers, 7 апреля
- Depeche Mode — Ultra, 14 апреля
- In It for the Money — Supergrass, 21 апреля
- Мумий Тролль — Морская , 24 апреля
- 30 — Лоран Гарнье
- «Sóknardalr» — Windir
Май
- Flaming Pie — Пол Маккартни, 5 мая
- Blood on the Dance Floor: History in the Mix — Майкл Джексон, 20 мая
Июнь
- Dark Days in Paradise — Гэри Мур, 2 июня
- Cryptic Writings — Megadeth, 17 июня
- Dude Ranch — Blink-182, 17 июня
- The Fat of the Land — The Prodigy, 30 июня
Июль
- That’s What People Do — Thousand Foot Krutch, 29 июля
- Limp Bizkit — Three Dollar Bill, Yall$, 1 июля
Август
- Be Here Now — Oasis, 21 августа
- Sehnsucht — Rammstein, 25 августа
- Backstreet's Back — Backstreet Boys , 30 августа
Сентябрь
- Calling All Stations — Genesis, 2 сентября
- Girl — Данни Миноуг, 8 сентября
- Butterfly — Мэрайя Кэри, 16 сентября
- Homogenic — Бьорк, 23 сентября
Октябрь
- Eros — Эрос Рамаццотти, 20 октября
- Nimrod. — Green Day, 14 октября
- Jugulator — Judas Priest, 16 октября
- Thank You For The Music — E-Rotic, 17 октября
- Legendary Tales — Rhapsody, 27 октября
Ноябрь
Ирина Ежёва — Малолетка
- Angels Fall First — Nightwish, 1 ноября
- Titanic: Music from the Motion Picture — Джеймс Хорнер, 18 ноября
- Greatest Lovesongs vol. 666 — HIM, 20 ноября
- Мумий Тролль — Икра , 21 ноября
- Dosburg Online — Klaus Schulze, 24 ноября
Декабрь
- Volume 1: Instrumental Driving Music for Felons — The Desert Sessions, 5 декабря
- Kyuss/Queens of the Stone Age — Kyuss и Queens of the Stone Age, 5 декабря
Без даты
- Age Of Love (Scooter)
- Album Of The Year (Faith No More)
- Around The Fur (Deftones)
- Brown Album (Primus)
- Come to Daddy (Aphex Twin)
- Cowboy (Erasure)
- Daudi Baldrs (Burzum)
- Desperado (Гэри Мур)
- Enter (Within Temptation)
- Enthrone Darkness Triumphant (Dimmu Borgir)
- Falling Into Infinity (Dream Theater)
- Following the Voice of Blood (Graveland)
- Galore (The Cure)
- Left of the middle (Natalie Imbruglia)
- Life Thru A Lens (Робби Уильямс)
- Live (P.O.D.)
- M-Series (Maurizio)
- Medazzaland (Duran Duran)
- Modus Operandi (Photek)
- More Songs About Food and Revolutionary Art (Карл Крэйг)
- Nighttime Birds (The Gathering)
- Nine Lives (Aerosmith)
- OK Computer (Radiohead)
- One Second (Paradise Lost)
- Peace and Noise (Патти Смит)
- Pop (U2)
- Portishead (Portishead)
- Proud Like a God (Guano Apes)
- Rapture (Брэдли Джозеф)
- Reload (Metallica)
- Remanufacture (Fear Factory)
- Sci-Fi Lullabies (Suede)
- Sixpence None the Richer (Sixpence None the Richer)
- Something Wild (Children of Bodom)
- Somewhere Out In Space (Gamma Ray)
- Sounds of the Satellites (Laika)
- Stille (Lacrimosa)
- Telegram (Бьорк)
- The Boatman's Call (Nick Cave and the Bad Seeds)
- The Colour and the Shape (Foo Fighters)
- The Dance (Fleetwood Mac)
- The Fat Of The Land (The Prodigy)
- The Plutonium Cathedral (Vacuum)
- The Synthetic Form (Gridlock)
- Three Dollar Bill, Yall$ (Limp Bizkit)
- Ultra (Depeche Mode)
- Urban Hymns (The Verve)
- Vivir (Энрике Иглесиас)
- Vegas (The Crystal Method)
- Wu Tang Forever (Wu Tang Clan)
- Young Team (Mogwai)
- Kill Fuck Die (W.A.S.P.)
- The More Things Change... (Machine Head)
- Kingdom of Madness (Edguy)
- НезаконНорожденный АльХимик-Доктор Фауст Пернатый змей (В.Бутусов и Ю.Каспарян)
- Sexual Madness (E-Rotic)
Альбомы России и стран СНГ
- ZUDWA (Химера)
- Атлантида (Наутилус Помпилиус)
- Записки уголовного барда (Александр Новиков)
- Чужая патриция (Дубовый Гаайъ)
- Катапульта (Triplex)
- Пост-алкогольные страхи (Наив)
- Не в фокусе (Дельфин/Dolphin)
- Ураган (Агата Кристи)
- Ботаника (Крематорий)
- Фонарь под глазом (Сплин)
- Игрушки (Мишины Дельфины)
- Яблокитай (Наутилус Помпилиус)
- Солнцеворот (Гражданская оборона)
- Невыносимая лёгкость бытия (Гражданская оборона)
- Дурень (Алиса)
- Рождённый в СССР (ДДТ)
- Скажи спасибо (Владимир Асмолов)
- Стекло (Пикник)
- Сергей Есенин (Александр Новиков)
- Страх полёта (Дмитрий Маликов)
- Песни о людях (Любэ, декабрь)
- Ужаленный (Левон Варданян)
- Наркологический университет миллионов (Сектор Газа)
Музыкальные фильмы
Скончались
- 23 февраля — Эдуард Старков, поэт, рок-музыкант, лидер группы Химера; самоубийство
- 27 февраля — Анатолий Крупнов, рок-музыкант, лидер группы Чёрный обелиск; сердечный приступ
- 9 марта — Кристофер Уоллес (Notorious B.I.G), культовый американский рэпер, признанный рэп-король Нью-Йорка; убийство
- 26 апреля — Валерий Ободзинский, советский и российский эстрадный певец
- 29 мая — Джеф Бакли, рок-вокалист; утонул
- 2 июня — Белоусов Женя, популярный поп-певец; инсульт
- 12 июня — Булат Окуджава, поэт и композитор
- 1 августа — Святослав Рихтер, пианист; инфаркт
- 12 октября — Джон Денвер, американский бард; авиакатастрофа
- 22 ноября — Майкл Хатченс, основной вокалист группы INXS; самоубийство
- 19 декабря — Димитр Петков, болгарский композитор, дирижёр, музыковед и педагог.
См. также
Напишите отзыв о статье "1997 год в музыке"
Отрывок, характеризующий 1997 год в музыке
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.