2,4,5-Трихлорфеноксиуксусная кислота

2,4,5-Трихлорфеноксиуксусная кислота
2,4,5-Trichlorophenoxyacetic-acid-3D-balls.png
Общие
Систематическое наименование	2,4,5-трихлор­фенокси­уксусная кислота
Сокращения	2,4,5-T
Хим. формула	C8H5Cl3O3
Физические свойства
Состояние	От беловатого до жёлтого цвета кристаллическое твёрдое вещество
Молярная масса	255,48 г/моль
Плотность	1,80 г/см3 при 20 °C
Термические свойства
Т. плав.	154-158 °C
Т. кип.	разлагается °C
Давление пара	1 x 10-7 мм. рт. ст.
Химические свойства
Растворимость в воде	278 мг·л−1 при 20 °C
Безопасность
ПДК	ННИО: 10 мг·м−3 Швейцария: 5 мг·м−3 (измерено как вдыхаемая пыль)
ЛД50	381 мг/кг (морская свинка, орально) 300 мг/кг (крыса, орально) 425 мг/кг (хомячок, орально) 242 мг/кг (мышь, орально)
R-фразы	R22 R36/37/38 R50/53
S-фразы	(S2) S24 S60 S61
H-фразы	H302, H315, H319, H335, H410
P-фразы	P261, P273, P305+351+338, P501
Пиктограммы СГС
Приводятся данные для стандартных условий (25 °C, 100 кПа), если не указано иного.

2,4,5-Трихлорфеноксиуксусная кислота (сокращённо 2,4,5-T) — синтетический ауксин, производное феноксиуксусной кислоты. Уже сам по себе токсичный, 2,4,5-Т в процессе производства загрязнялся следовыми количествами 2,3,7,8-тетрахлордибензодиоксина (2,3,7,8-ТХДД), канцерогеном и пестицидом с долгосрочными последствиями для окружающей среды. Во время войны во Вьетнаме применялся в качестве дефолианта.

История

2,4,5-T попал на рынок в 1948 году. При его изготовлении происходили серьёзным аварии с выбросом диоксинов. В результате промышленной аварии на производственном заводе Монсанто в городе Нитро в 1949 году 120 работников подверглись воздействию реакционной смеси и страдали от хлоракне. Ещё одно серьезное происшествие произошло в 1952 на заводе Boehringer Ingelheim в Hamburg Moorfleet, где ещё 30 работников заболели хлоракне. В исследованиях по оптимизации синтеза 2,4,5-T в 1968 году в британской лаборатории Coalite Chemicals взорвался реакционный сосуд, убив одного работника.

Во время войны во Вьетнаме 2,4,5-Т частично в виде его изопропилового и н-бутилового эфира, использовался как активный ингредиент Агента Оранж, Агента Грин, Агента Пинк и Агента Пёрпл. В этих смесях в качестве загрязнение содержалось между 0,02 и 15 мг/кг 2,3,7,8-ТХДД, который оказался там из-за несовершенства технологии производства 2,4,5-трихлорфеноксиуксусной кислоты. Количество израсходованного во время войны во Вьетнаме 2,3,7,8-ТХДД оценивается в 166 кг.

В период с 1971 по 1974 год, специализированная компания в Миссури неправильно утилизировала маслянистые остатки производства 2,4,5-Т. Вместо дальнейшей утилизации они разбрызгали его на ипподромах, чтобы связать пыль. Лошади очень чувствительны к диоксинам, более 50 животных погибли. Остатки смеси были распрысканы на улицах Таймс-Бич. Во время наводнении 1982 года тротуары, обработанные маслянистыми остатками, смыло в дома. Население было эвакуировано, а государство выкупило значительную часть земли.

Принцип действия и применение

2,4,5-Т как и родственная ему 2,4-дихлорфеноксиуксусная кислота по сути представляют собой синтетические гормоны растений ауксины. Они вызывают чрезмерно быстрый рост, который приводит к гибели растения.

В 1970-х и 1980-х годах 2,4,5-Т под торговым названием Tormona использовался против древесных растений для так называемой очистки в лесном хозяйстве. В сочетании с другими гербицидами он также применяется при выращивании зерновых культур, на пастбищах и газонах. Обычно продается в виде порошка растворимых в воде солей щелочных металлов или аммония, а также как сложные эфиры 2,4,5-T в виде концентрированных эмульсий.

В Германии использование этого гербицида запрещено с 1988 года, также как в Австрии и Швейцарии.

Производство

Для изготовления этого вещества тетрахлорбензол и 2,4,5-трихлорфенол при температуре около 140 20;°C смешивают с хлоруксусной кислотой, в результате чего образуется 2,4,5-трихлорфеноксиуксусная кислота. Если температура резко возрастет на последней стадии реакции, образуются ядовитые диоксины.

Токсикология

2,4,5-T попадает в организм преимущественно через кожу или пищеварительный тракт. Он действует на слизистые оболочки и кожу, сильно их раздражая, причём этот эффект объясняется наличием в препарате 2,3,7,8-ТХДД. После приема внутрь общее состояние здоровья ухудшается. Вещество повреждает нервную и сердечно-сосудистую систему. У добровольцев, которые принимали 2,4,5-Т в дозах до 5 мг/кг массы тела, не обнаруживалось никаких клинических симптомов. Они сообщили лишь о металлическом привкусе во рту. В исследованиях на животных полулетальная доза (ЛД₅₀) составила 100 мг/кг массы тела для собак, 500 мг/кг для крыс и около 800 мг/кг для мышей. В проведенных исследованиях по хронической токсичности в большинстве случаев не отслеживалось, в какой мере 2,4,5-Т был загрязнён диоксинами. В экспериментах на животных хроническое воздействие приводило к повреждению печени и почек. Допустимая суточная доза для человека была установлена на уровне 0,03 мг/кг массы тела. Предполагается, что чистая 2,4,5-трихлорфеноксиуксусная кислота, не обладает тератогенными, мутагенными или канцерогенными свойствами.

В среднем 2,4,5-Т содержит около 10 миллионных долей диоксинов.

Воздействия на окружающую среду

Соединение разлагалось в растениях после удаления остатка уксусной кислоты путем гидроксилирования бензольного кольца. Время сохранения в почве после применения 1,5 кг 2,4,5-Т на Га оценивается в 2 месяца. Гербицид был классифицирован как нетоксичный для пчёл. LC₅₀ для радужной форели для эфиров препарата была определена в 12 мг при длительности воздействия 24-часа.

Обнаружение

Для аналитического обнаружение остатки 2,4,5-трихлорфеноксиуксусной кислоты экстрагируют хлороформом и превращают путём очистки экстракта с помощью гидрохлоридапиридина в трихлорфенол. Образовавшийся трихлорфенол можно количественно выявить колориметрически по реакции с 4-аминоантипирином и феррицианидом калия. В качестве альтернативы, очищенный экстракт 2,4,5-Т может быть этерифицирован с диметилсульфатом и определён с помощью газовой хроматографии.

Отрывок, характеризующий 2,4,5-Трихлорфеноксиуксусная кислота

– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.