Константиновское артиллерийское училище

Константиновское артиллерийское училище
Нагрудный знак выпускника-константиновца
Годы существования	1807—1918
Страна	Российская империя Российская империя
Подчинение	Русская Императорская армия
Тип	Военное училище
Дислокация	Санкт-Петербург, Московский проспект, 17
Прозвище	«констапупы»
Девиз	«Помните, чьё имя носите!»
Цвета	Красные погоны с чёрной выпушкой
Марш	«Братья, все в одно моленье»

Константи́новское артиллери́йское учи́лище — военно-учебное заведение Российской императорской армии, готовившее офицеров артиллерии, расположенное в городе Санкт-Петербурге по адресу Московский проспект, 17.

История

Дворянский полк

В 1807 году при 2-м кадетском корпусе на Спасской улице создан Волонтёрный Корпус. Начальником был назначен командир гренадерской роты 2-го кадетского корпуса майор Ф. Г. Гольтгойер (1771—1848). Первым шефом Волонтёрного корпуса был цесаревич Константин Павлович. В 1808 году Волонтёрный корпус переименован в Дворянский полк, состоявший из двух батальонов четырёхротного состава. Командиром 1-го батальона был назначен майор Гольтгойер, 2-го батальона — майор Энгельгарт. Общее командование полком возложено на директора 2-го кадетского корпуса генерал-майора А. А. Клейнмихеля.

В 1811 году при полку сформирован Дворянский кавалерийский эскадрон на 110 человек. В течение 1812 года состоялось 15 выпусков; было произведено в офицеры 1148 воспитанников.

В 1832 году Дворянский полк был отделен от 2-го кадетского корпуса и превращен в самостоятельное учебное заведение. Полку назначен штат в 1000 воспитанников (2 батальона по 500 человек). Командиром полка назначен бывший командир батальона генерал-майор Х. И. Вилькен.

В 1837 году отстроено новое здание училища. Полк был разделен на 40 классов. Учебный процесс разделен на два курса: общий (4 года) и специальный (2 года). В том же 1837 году в составе Дворянского полка было сформировано семь гренадерских рот (по числу губернских кадетских корпусов) и 8-я рота кандидатов со стороны, поступивших после сдачи соответствующих экзаменов. Первые два выпуска кадет из губернских корпусов состоялись в 1839 и 1840 году.

В 1842 году батальоны переформированы в одну гренадерскую и три дворянских роты. Кадет, поступивших из губернских корпусов, распределяли по всем ротам без различия.

С 1851 года полк перестал принимать абитуриентов со стороны и полностью перешел на комплектование выпускниками губернских кадетских корпусов.

7 апреля 1852 года в полку учрежден 3-й специальный класс, подразделявшийся на три отделения: артиллерийское, инженерное и Генерального штаба, — чтобы предоставить возможность воспитанникам, которые по молодости лет не могли быть выпущены в офицеры после двухлетнего обучения, получить более солидную научную подготовку, окончить курс и поступить на службу офицерами в специальные войска. Выпускники второго специального класса выходили в пехотные, реже в саперные и артиллерийские части.

Константиновское училище

17 апреля 1855 года Дворянский полк переименован в Константиновский кадетский корпус, в честь первого шефа — Великого князя Константина Павловича. Корпус состоял из двух батальонов по 4 роты в каждом. В корпусе были общие и 3 специальных класса. В 3-й специальный класс переводились лучшие из выпускников 2-го специального класса.

В 1857 году корпус переведён в здание бывшего Павловского кадетского корпуса (Московский проспект, 17). Дворянам с высшим образованием разрешено поступать в корпус на курс военных наук.

Приказом военного министра № 112 от 14 мая 1859 года переименован в Константиновское военное училище. Воспитанники училища назывались юнкерами и находились на полном казённом содержании. Юнкерам даны красные погоны.

В 1862 году третьи специальные классы всех кадетских корпусов Санкт-Петербурга переведены в Константиновское военное училище.

До 1863 года Константиновское училище было единственным военным училищем в Российской империи.

В 1863 году переименовано во 2-е военное Константиновское училище. Училищу определен штат в 300 юнкеров.

8 ноября 1864 года шефом училища назначен Великий Князь Михаил Николаевич, состоявший оным до своей кончины в 1909 году.

В 1894 году, на основании Приказа по военному ведомству № 140, переформировано в Константиновское артиллерийское училище (две учебных батареи по 225 юнкеров и 8 орудий в каждой) с двухлетним обязательным обучением и последующим выпуском подпоручиками в артиллерию, а также дополнительным курсом для подготовки 35-ти наиболее успешных юнкеров к поступлению в Михайловскую артиллерийскую академию. Первым начальником училища стал полковник В. Т. Чернявский, бывший командир учебной батареи Михайловского артиллерийского училища.

16 февраля 1907 года принято высочайшее решение о передаче училищу двух знамен Дворянского полка, хранившихся с 1814 года в Стрельнинской церкви дворца великого князя Дмитрия Константиновича.

Март 1907 года — В ознаменование 100-летнего юбилея училища император Николай II вручил обеим учебным батареям серебряные трубы с надписью «1807-1832-1855-1859-1894-1907» и с бантом из орденской Андреевской ленты. Первая учебная батарея получила официальное наименование «1-я Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича батарея». 14 марта 1907 года император Николай II зачислил себя и наследника цесаревича в списки училища.

В 1908 году срок обучения увеличен до 3-х лет.

Высочайшим приказом от 30 июля 1914 года училищу пожаловано шефство Наследника Цесаревича Алексея Николаевича.

Осенью 1914 года училище перешло на ускоренную 6-8-месячную программу подготовки офицеров-артиллеристов (офицеры выпускались в чине прапорщика). В училище принимали молодёжь призывного возраста со средним, неоконченным высшим и высшим образованием; с фронта в училище направляли вольноопределяющихся из артиллерийских частей.

Приход к власти большевиков. Расформирование училища

6 (19) ноября 1917 года училище было расформировано. Многие юнкера-константиновцы нелегально отправились на Дон и присоединились к Алексеевской организации, в декабре 1917 года переименованной в Добровольческую армию. Константиновское училище, среди прочих военных учебных заведений России, дало зарождающемуся Белому делу на Юге России наибольшее число участников — около 200 юнкеров прибыло на Дон осенью-зимой 1917-18 гг.

В 1918 году в Петрограде на основе Константиновского училища были открыты красные Вторые Петроградские советские артиллерийские курсы РККА.

Дальнейшая судьба

С 1920 года курсы стали именоваться Первой Петроградской артиллерийской школой командного состава.

В марте 1937 года школа преобразована в училище и стала называться 1-е Ленинградское артиллерийское училище имени Красного Октября. В 1968 году училище было преобразовано в Ленинградское высшее артиллерийское командное училище (ЛВАКУ) с четырехлетним сроком обучения. В 1993 году на базе училища сформирован Санкт-Петербургский кадетский ракетно-артиллерийский корпус.

Обучение

Юнкера изучали, главным образом, точные науки: математику, аналитическую геометрию, дифференциальное и начало интегрального исчислений, физику, химию, механику, черчение. Кроме того, они обучались пешему и конному строю, уставам, гимнастике, верховой езде и фехтованию. В лагерях проходили практический курс стрельбы и топографической съемки с решением тактических задач.

Училищные прозвища и дразнилки

Юнкеров-константиновцев юнкера иных училищ звали «констапупами», а чёрную выпушку на их погонах объясняли «трауром по пехоте», намекая этим что Константиновское училище было рождено из «Дворянского Полка», который считался пехотным. Также о них была сочинена такая песенка-«журавель»:

— Кто невежлив, глуп и туп?
— Это юнкер констапуп…

Начальники училища

• 04.1807-? гг. — майор Гольтгоер, Фёдор Григорьевич (заведующий)
• 1808—1815 гг. — генерал-майор Клейнмихель, Андрей Андреевич
• 1815—1832 гг. — полковник (с 1816 генерал-майор, с 1828 генерал-лейтенант) Маркевич, Андрей Иванович
• 1832—1834 гг. — генерал Вилькен, Христиан Иванович
• 8.03.1834-1847 гг. — генерал-майор Пущин, Николай Николаевич
• 9.10.1847-1849 гг. — генерал-майор Грессер, Пётр Александрович
• 18.11.1849-? гг. — генерал-майор Воронец, Яков Владимирович
• до 26.03.1862-после 15.02.1865 гг. — генерал-лейтенант Кинович, Павел Петрович
• 1874-76 гг. — полковник Кондзеровский, Константин Дмитриевич
• 28.08.1881-20.11.1886 гг. — генерал-майор Анчутин, Пётр Николаевич
• 20.11.1886-2.05.1891 гг. — генерал-майор (с 30.08.1887 г. — генерал-лейтенант) Водар, Александр Карлович
• 03.08.1894-04.10.1903 — полковник (с 06.12.1899 генерал-майор) Чернявский, Василий Тимофеевич
• 10.04.1907-01.07.1914 — генерал-майор (с 1910 генерал-лейтенант) Похвиснев, Эммануил Борисович
• 01.01.1919-04.04.1920 — генерал-майор Калачев, Николай Христофорович

Выпускники училища

Выпускники Дворянского полка

Выпускники Константиновского артиллерийского училища

Количество выпускников по годам

• Из Дворянского полка (1807—1854) — 13519 чел
• Из Константиновского кадетского корпуса (1855—1859) — 1098 чел.
• Из Константиновского военного училища (1860—1863) — 519 чел.
• Из 2-го Военного Константиновского училища (1864—1894) — 4455 чел.
• Из Константиновского Артиллерийского училища (1895—1916) — 4544 чел.

Литература

• Кузьмин-Караваев В. Д.,. Константиновское артиллерийское училище // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Греков Ф.В. Краткий исторический очерк военно-учебных заведений Российской Империи (1700-1910). — М.: Типография «Вильде», 1910.
• Воробьева А.Ю. [www.e-reading.org.ua/bookreader.php/1000763/Vorobeva_Alla_-_Rossiyskie_yunkera_1864-1917._Istoriya_voennyh_uchilisch.html Российские юнкера 1864-1917: История военных училищ]. — М.: ACT-Астрель, 2002. — 65 с. — («Солдат»). — ISBN 5-17-009504-X/5-271-04140-9.
• Волков С.В. [ординарец.рф/officer/000.htm Русский офицерский корпус]. — М.: Воениздат, 1993.
• Тинченко Я.Ю. [www.xxl3.ru/krasnie/tinchenko/tinchenko.htm Голгофа русского офицерства в СССР, 1930 - 1931 годы]. — М.: Моск. обществ. науч. фонд, 2000. — 496 с.
• Марков А.Л. [militera.lib.ru/memo/russian/markov_al/ Кадеты и юнкера]. — Буэнос-Айрес, 1961.
• Вадимов Е. (Лисовский Ю.И.). [militera.lib.ru/memo/russian/vadimov_e/index.html Корнеты и звери («славная школа»)]. — Нью-Йорк: Н. З. Рыбинского, 1954.
• Селиванов М.С. [www.ozon.ru/context/detail/id/3501617/ Нагрудные знаки и жетоны военных учебных заведений Российской Императорской армии]. — М.: Collector's Book, 2007. — 192 с. — ISBN 1-932525-54-8.
• фон Бооль В.Г. «Воспоминания педагога» // Русская старина : Ж.. — Спб., 1904.
• Крыжановский П.А. «Штрихи из прошлого». Воспоминания из последнего десятилетия царствования Николая I // Исторический вестник : Ж.. — Спб., 1915. — № 8.
• «Дворянский полк» // Русская старина : Ж.. — Спб., 1887. — № 3. — С. 791—892.
• Фирсов Н.Н. «Воспоминания об императоре Николае Павловиче» // Русская старина : Ж.. — Спб., 1887. — № 9.
• Фирсов Н.Н. «Новички» // Русская старина : Ж.. — Спб., 1903. — № 10.
• Тинченко Я.Ю. «Душа скорбит, уста должны молчать» // Старый цейхгауз : Ж.. — М., 2003. — № 1(21).
• Залюбовский А. [archive.org/details/artilleriiskiivi «Полвека назад»] // Артиллерийский вестник : Ж.. — Белград, 1933. — № 9(42).
• Озаровский А.Э. [dlib.rsl.ru/rsl01003000000/rsl01003748000/rsl01003748968/rsl01003748968.pdf «История „дворян“ и „константиновцев“ 1807—1907»] Санкт-Петербург : т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1908
• [archive.org/details/konstantinovskoe00andr Константиновское военное училище, 1865—1922]
• Ефим Топчиев. [books.google.com/books?id=DTMFAAAAYAAJ&dq=editions%3AXyaBkFo9MXoC&pg=PA639#v=onepage&q=editions%3AXyaBkFo9MXoC&f=false «Дворянский полк в царствование Александра I»]

Ссылки

• [www.regiment.ru/reg/VI/C/24/1.htm Страница на Regiment.ru]
• [www.fskk.ru/journal/?aID=92 Владлен Гурковский. Двести лет в строю]

Отрывок, характеризующий Константиновское артиллерийское училище

– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.