2-й Нью-Йоркский пехотный полк

2-й ньюйоркский пехотный полк
флаг штата Нью-Йорк
Годы существования	1861—1863 гг.
Страна	США США
Тип	Пехота
Численность	... чел. (1861)
Командиры
Известные командиры	Джозеф Карр

2-й Нью-Йоркский пехотный полк (2nd New York Volunteer Infantry Regiment) — представлял собой один из пехотных полков армии Союза во время Гражданской войны в США. Полк был набран сроком на 2 года службы и был расформирован в мае 1863 года. Он принял участие во многих сражениях Потомакской армии от сражения при Биг-Бетель до Чанселлорсвилла. Часть рядовых потом перешла в 70-й Нью-Йоркский полк.

Формирование

2-й Нью-Йоркский был сформирован в Нью-Йорке, в Трой, 15 апреля 1861 сроком на два года службы. 24 апреля он был принял на службу штата Нью-Йорк, а 14 мая принят в федеральную армию. Его первым командиром стал полковник Джозеф Карр, подполковником - Кеньон Уэлс, а майором - Ричард Блосс.

Боевой путь

18 мая полк был переправлен по морю на Вирджинский полуостров в форт Монро. В начале июня он был задействован генералом Батлером в наступлении на полуострове и участвовал в сражении при Биг-Бетель, где 2 рядовых было ранено, а один попал в плен.

До весны 1862 года полк простоял на полуострове. В августе уволились подполковник и майор, и подполковником стал капитан Уильям Ольмстед, майором - капитан Джордж Отис.

8 марта 1862 года полк присутствовал при перестрелке "Монитора" и "Вирджинии" на рейде Хэмптон-Роудс.

5 июня полк был введен в 3-ю бригаду 2-й дивизии III корпуса Потомакской армии (в бригаду Паттерсона). Полк участвовал в сражении при Севен-Пайнс и в Семидневной битве, где его потери были незначительны. 5 августа полк участвовал в диверсии дивизии Хукера в сторону Малверн-Хилл.

В середине августа 1862 года полк был отведён в форт Монро, затем отправлен по морю в Сентервилль. Он сражался в составе дивизии Хукера в сражении при Кэттл-Ран, где было потеряно 70 человек. Во время второго сражения при Булл-Ран полк был задействован только 29 августа, и потерял в этом бою 13 человек.

Во время Мерилендской кампании III корпус не участвовал в боевых действиях. 12 сентября полковник Карр получил звание бригадного генерала и возглавил бригаду, а его место занял капитан Сидни Парк, который 18 сентября получил звание полковника.

Осенью 1862 года полк участвовал в маневрах около Фалмута, в сражении при Фредериксберге ив Грязевом марше.

В мае 1862 года полк участвовал в сражении при Чанселлорсвилле в составе дивизии Хайрема Берри, в бригаде Гершома Мотта. В бою был ранен полковник Парк и командование принял подполковник Уильям Ольмстед. Было убито 5 рядовых, 42 человека ранено, 11 пропало без вести.

11 мая 120 рядовых полка записались на новый срок службы и были переведены в 70-й Нью-Йоркский пехотный полк. 2-й Нью-Йоркский вернулся в Трой, где был расформирован 26 мая ввиду окончания срока службы его рядовых.

Ссылки

• [civilwarintheeast.com/us-regiments-batteries/new-york-infantry/2nd-new-york/ Хронология истории полка]
• [dmna.ny.gov/historic/reghist/civil/infantry/2ndInf/2ndInfMain.htm 2nd Infantry Regiment Civil War Troy Regiment]

Отрывок, характеризующий 2-й Нью-Йоркский пехотный полк

– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.