2-й кавалерийский корпус
Поделись знанием:
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
(перенаправлено с «2-й кавалерийский корпус (1-го формирования)»)
2-й кавалерийский корпус | |
| Почётные наименования: |
2-й конный корпус |
|---|---|
| Войска: | |
| Род войск: | |
| Формирование: | |
| Расформирование (преобразование): |
26 ноября 1941 |
| Преемник: |
1-й гвардейский кавалерийский корпус |
2-й кавалерийский корпус (2-й кк) (полное название 2-й кавалерийский корпус имени Совета Народных Комиссаров Украинской Советский Социалистической Республики) — воинское соединение в РККА вооружённых сил СССР до и во время Великой Отечественной войны.
Содержание
История
2-й конный корпус сформирован 8 ноября 1922 года в Украинском военном округе (далее УкрВО). Управление корпуса размещено в г. Умань.
17 мая 1935 года УкрВО разделён на Киевский и Харьковский военные округа. 2-й кк вошёл в состав Киевского военного округа (далее КВО).
26 июля 1938 года Главный Военный совет Красной Армии Киевский военный округ преобразовал в Киевский Особый военный округ (далее КОВО) и создал в округе армейские группы. 2-й кк вошёл в состав Кавалерийской армейской группы КОВО.
В сентябре – октябре 1938 года 2-й кк Кавалерийской армейской группы КОВО приводился в боевую готовность для оказания военной помощи Чехословакии.
В сентябре — октябре 1939 года корпус участвовал в военном походе Красной Армии в Западную Украину. Корпус входил в состав Волочиской армейской группы, Восточной армейской группы, 6-й армии Украинского фронта. (см.Винницкая армейская группа).
В июне — июле 1940 года корпус участвовал в военном походе Красной Армии в Северную Буковину в составе 12-й армии Южного фронта.
В конце апреля 1941 года управление корпуса прибыло в Одесский военный округ (далее ОдВО) в Романовку (см. Бессарабка) в Молдавской Советской Социалистической Республике СССР. В состав корпуса вошли 5-я и 9-я кавалерийские дивизии.
22 июня 1941 года корпус вошёл в состав 9-й отдельной армии. 24 июня 1941 г. 9-я отдельная армия вошла в состав образованного Южного фронта. Корпус участвовал в боях в Молдавии, на юге, в центре и на северо-востоке Украины.
С 22 июня по 26 ноября 1941 г. корпус участвовал в Великой Отечественной войне.
24 сентября 5-я кавалерийская дивизия корпуса перешла в наступление в направлении Лохвицы, но вынуждена была остановиться, встретившись с авангардом 9-й немецкой танковой дивизии.
Корпус участвовал в боях у г. Белгорода, у г. Короча в России. В начале ноября 1941 г. из района г. Новый Оскол (в 2012 г. в Белгородской области) по железной дороге доставлен под г. Москву. С 9 ноября корпус вошёл в состав Западного фронта.
21 ноября 1941 года корпусу было приказано перейти к обороне.[1]
С 23 ноября кавалерийский корпус начал выводиться из боя, передавая свою оборонительную полосу стрелковым частям 49-й армии. Передача происходила медленно, так как у 49-й армии не хватало сил, чтобы принять и надежно прикрыть передаваемый участок обороны.[1]
24 ноября поступило распоряжение командующего Западным фронтом: в связи с тем что под Веневом резко усложнилась обстановка, корпусу совершить форсированный марш и к исходу 25 ноября сосредоточиться в районе Чернево, Зарайск. Корпус не получил даже несколько дней отдыха для приведения себя в порядок после тяжелых боев. В кавалерийском корпусе было много некованых лошадей из маршевого пополнения. Командование корпуса собирались провести массовую ковку и перековку, но сделать это не удалось.[1]
На форсированный марш корпусу отводилось немногим больше суток. Командование корпуса осознавало, что этот срок был нереален. В это время 9-я кавалерийская дивизия двигалась в район Лопасни. Дивизию необходимо было направить в обратную сторону. Даже по наикратчайшему пути кавалеристам полковника Осликовского предстояло сделать марш в сто пятьдесят километров. 5-й кавалерийской дивизии предстоял путь более короткий, но она все еще не могла сдать свою оборонительную полосу 194-й стрелковой дивизии, у которой не было сил для удержания позиций.[1]
Командир корпуса принял решение оставить для сдачи полосы один кавалерийский полк. Всеми остальными частями корпуса был получен приказ немедленно выступить в поход.[1]
9-я Крымская кавалерийская дивизия и 15-й полк гвардейских минометов, оставшийся в корпусе после боев под Серпуховом, получили приказ двигаться из Лопасни на Озеры и сосредоточиться в Черневе и Зарайске. 5-я Ставропольская кавалерийская дивизия совершала марш непосредственно к Кашире.
26 ноября 1941 г. 2-й кк преобразован в 1-й гвардейский кавалерийский корпус, а 5-я и 9-я кавалерийские дивизии преобразованы соответственно в 1-ю и 2-ю гвардейские кд[2].
Дислокация управления корпуса:
- c 1922 — г. Умань УССР.
- 1935 — г. Житомир УССР.
- 1939—1941 — г. Львов УССР.
- 1941—1941 — Романовка МССР.
Полное название
2-й кавалерийский корпус имени Совета Народных Комиссаров Украины
Подчинение
- 1922—1922 — Вооружённые Силы Украины и Крыма,
- 1922—1935 — Украинский военный округ,
- 1935—1938 — Киевский военный округ,
- 1938—1940 — Кавалерийская армейская группа, Киевский Особый военный округ,
- 1940—1941 — Одесский военный округ,
- 1941—1941 — 9-я отдельная армия,
- c 1941 — 9-я отдельная армия Южного фронта.
Командование
Командиры корпуса:
- 1922—1925 — Котовский, Григорий Иванович.[3]
- 1925—1937 — Криворучко, Николай Николаевич.[3]
- 1937—1938 — Козачек, Сергей Борисович.[4]
- с 1937 — Хацкилевич, Михаил Георгиевич.[3]
- 1939—1940 — Костенко, Фёдор Яковлевич.[3]
- 1940—1941 —
- 1941—1941 — Белов, Павел Алексеевич.[3]
Военный комиссар: (Комиссар (в воинском подразделении))
- батальонный комиссар Ильин (на 07.1938 г.).[3]
- бригадный комиссар Константин Васильевич Крайнюков (врид с 12.04.1939 г., 10.05.1939-1940).[3]
Заместитель командира корпуса:
- бригадный комиссар Константин Васильевич Крайнюков (врид с 12.04.1939 г., 1940-16.07.1941).[3]
Военный комиссар:
- бригадный комиссар Константин Васильевич Крайнюков (врид с 12.04.1939 г., 16.07-25.08.1941).[3]
- полковой комиссар, бригадный комиссар Алексей Варфоломеевич Щелаковский (25.08.1941-26.11.1941).[3]
Начальник штаба:
- Александр Сергеевич Шейдеман (на 1933 г.).[3]
- комбриг Сергей Ильич Байло (арестован 12.09.1937 г.).[3]
- Павел Алексеевич Курочкин (06-10.1939).[3]
- комбриг Пётр Васильевич Котелков (на 05-08.1940 г.).[3]
- полковник Михаил Дмитриевич Грецов (06-11.1941 г.).[3]
Состав
По состоянию на ноябрь 1922 г.:
- Управление корпуса.
С 15.01.1923 г.:
- Управление корпуса.
С 1935 по 1939 г.:
- Управление корпуса (г. Житомир - 1935 год).
- 5-я кавалерийская дивизия.
- 14-я кавалерийская дивизия.
- 2-е отдельное авиационное звено связи - с 1935 года, в г. Житомир.
- 2-й авиационный отряд.[5],[6]
- 2-й отдельный корпусной дивизион связи, в г. Житомир.
- 2-й отдельный корпусной зенитно-артиллерийский дивизион, в г. Бердичев.
На 2.10.1939 г.:
- Управление корпуса, корпусные части:
С мая по ноябрь 1940 г.:
- Управление корпуса.
- 3-я кавалерийская дивизия.
- 5-я кавалерийская дивизия.
С апреля по 26 ноября 1941 г.:
- Управление корпуса.
- 5-я кавалерийская дивизия.
- 9-я кавалерийская дивизия.
См. также
Напишите отзыв о статье "2-й кавалерийский корпус"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Генерал-полковник П. Белов. Кавалеристы на Южном фронте.
- ↑ [sovdoc.rusarchives.ru/#showunit&id=44779;tab=img Приказ НКО о преобразовании 2 и 3 кавкорпусов и 78 стрелковой дивизии в гвардейские части // РГАСПИ. Ф.558. Оп.11. Д.460. Л.14-15]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Сайт Кавалерийские корпуса РККА. 30-е г.г. 2-й кавалерийский корпус.
- ↑ Сайт 44-я Киевская Краснознамённая горно-стрелковая дивизия имени Н.А. Щрса. Козачек Сергей Борисович.
- ↑ Краснознамённый Киевский. 1984.
- ↑ ЦГАСА, ф. 25899, оп. 34, д.42, л.44.
Литература
- Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В трёх томах. Десятое издание, дополненное по рукописи автора. Издательство "Новости". Москва, 1990. С.274-277.
- militera.lib.ru/docs/da/komsostav/index.html Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг. Структура и кадры центрального аппарата H КО СССР, военных округов и общевойсковых армий. Документы и материалы. — М.; СПб.: Летний сад, 2005.
- Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). Издание второе, исправленное и дополненное. Киев, издательство политической литературы Украины. 1979. С. 85 - Структура кавалерийского корпуса и кавалерийской дивизии, с.с. 112-114,
- Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941. — М.: Вече, 2000. Книга на сайте: militera.lib.ru/research/meltyukhov/index.html
- Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг. Часть третья. Сентябрь 1939 года. Война с запада — М., 2001.
- Центральный государственный архив министерства обороны, ф. 25899, он. 34, д. 26, л. 288 - Подготовка Больших Киевских манёвров.
- Мельтюхов, Михаил Иванович. Освободительный поход Сталина. М., Яуза, Эксмо, 2006. ISBN 5-699-17275-0. Главы: Сосредоточение и группирова советских войск, Бессарабский поход, Праздник освобождения. (см lib.rus.ec/b/300044/read)
- ЦГАСА, ф. 25899, оп. 34, д.42, л.44. – Структура кавалерийского корпуса и кавалерийской дивизии.
- РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 684. Л. 219,232; Д. 687. Л. 125 - Южный фронт 1940 г.
- Генерал-полковник П. Белов. Кавалеристы на Южном фронте.
- Белов П. А. За нами Москва. — М.: Воениздат, 1963.
- Военный энциклопедический словарь. М., Военное издательство, 1984. С.169-Вторая мировая война 1939-45; с.189-Германо-польская война 1939; с.500-Общевойсковые армии; с.525-Освободительные походы 1939-40; с. 763 – Украинский фронт 1939.
- Первый Гвардейский кавалерийский корпус. Сост. Лепехин А.Н., Лепехин Ю.А.- Дедилово, 2016.- 698 с., ил.
Ссылки
- rkka.ru/ihandbook.htm. Сайт РККА. Энциклопедия. Общие перечни. Страницы: Перечень объединений, соединений, частей и подразделений, входивших в состав Действующей армии в период Освободительного похода в Западную Белоруссию и Западную Украину в 1939 г. Страница Управления корпусов.
- istor-44gsd.narod.ru/Html/person_2.html Сайт 44-я Киевская Краснознамённая горно-стрелковая дивизия имени Н.А. Щрса. Козачек Сергей Борисович.
- Сайт РККА. Энциклопедия. Ведомость распределения сд и корпусных управлений по округам (на 17.10.1939),
- Сайт РККА. Энциклопедия. Документы по оргмероприятиям военных округов и армий Приказ НКО СССР № 0053 от 26.09.1939 «О формировании Белорусского и Украинского фронтов».
- rkka.ru/cavalry/30/02_kk.html Сайт Кавалерийские корпуса РККА. 30-е г.г. 2-й кавалерийский корпус.
- rkka.ru/cavalry/30/003_kd.html Сайт Кавалерийские корпуса РККА. 30-е г.г. 4-я кавалерийская дивизия, с 01.23 г. - 3-я кавалерийская Бессарабская ордена Ленина, дважды Краснознамённая дивизия имени т.Котовского, ВОв закончила как - 5-я гвардейская кавалерийская Бессарабско-Танненбергская ордена Ленина, дважды Краснознамённая, ордена Суворова дивизия.
- rkka.ru/cavalry/30/005_kd.html Сайт Кавалерийские корпуса РККА. 30-е г.г. Кавалерийская дивизия 9-й армии, с 27.02.20 г. – 2-я Ставропольская кавалерийская дивизия имени тов. Блинова, с 1924 г – 5-я Ставропольская кавалерийская дивизия имени тов. Блинова, в 1945 г. 1-я гвардейская кавалерийская Ставропольская ордена Ленина, Краснознаменная, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизия имени тов. Блинова.
- rkka.ru/cavalry/30/007_kd.html Сайт Кавалерийские корпуса РККА. 30-е г.г. 7-я кавалерийская Самарская Краснознамённая дивизия имени Английского пролетариата.
- rkka.ru/cavalry/30/014_kd.html Сайт Кавалерийские корпуса РККА. 30-е г.г. Кавалерийская дивизия при Упраформе 1-й Конной армии, с 19.04.1920 г. – 14-я кавалерийская Майкопская дивизия, с 1924 г. – 10-я кавалерийская Краснознаменная дивизия, с 2.03.1930 – 14-я кавалерийская Коммунистического интернационала молодёжи ордена Ленина, Краснознамённая, ордена Красной Звезды дивизия имени тов.Пархоменко, в 1945 г. - 6-я гвардейская Гродненская ордена Ленина, Краснознаменная, орденов Суворова, Кутузова и Красной Звезды кавалерийская дивизия.
- samsv.narod.ru/Div/Kd/kd3640.html Сайт Память. Воронежский государственный университет. Кавалерия Красной Армии в 1936-40 гг.
- minchanin.esmasoft.com/maps/ussr1939/index.html Карманный атлас СССР 1939 года
- Сайт РККА. Энциклопедия. Стрелковые дивизии. Количественный состав. Дислокация по состоянию на 1 июля 1935 года (файл формата PDF, версия от 29.11.2011)
Отрывок, характеризующий 2-й кавалерийский корпус
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
