2-й танковый корпус

Поделись знанием:
(перенаправлено с «2-й танковый корпус (СССР)»)
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 2-й танковый корпус </td></tr>
Войска: сухопутные войска
Род войск: танковые войска
Формирование: апрель 1942 года
Расформирование (преобразование): 19 сентября 1943 года
Преемник: 8-й гвардейский танковый корпус
Воронежско-Ворошиловградская операция
Миллерово-Ворошиловградская операция
Курская битва
Белгородско-Харьковская операция

2-й танковый корпус — оперативное войсковое объединение в составе ВС СССР.





История

2-й танковый корпус начал формироваться в апреле 1942 года на основании директивы НКО № 724218сс от 31 марта 1942 года в Горьком. Для штаба корпуса были выделены три комнаты Нижегородского Кремля, а части корпуса непосредственно формировались в зимних лагерях под городом, куда прибывала боевая техника.

24 апреля 2-й танковый корпус был передан в состав Брянского фронта, а штаб корпуса разместился в селе Казаки, находившемся в пятнадцати километрах западнее Ельца.

25 мая корпус был передан 5-й танковой армии, а 15 июля корпус был выведен из состава армии и был переподчинён Брянскому фронту.

27 октября после участия в боях в Сталинграде корпус был выведен в резерв в Татищевские танковые лагеря под Саратов, куда прибыла колонна танков Т-34 «Тамбовский колхозник», на создание которой колхозники собрали 40 млн рублей. Основой офицерского состава корпуса стали курсанты Саратовского танкового училища.

22 декабря 1942 года комплектование корпуса было закончено и корпус был передан Юго-Западному фронту.

До начала сражения под Прохоровкой корпусу переподчиняли и выводили из его состава артиллерийские части и подразделения обеспечения.

Приказом НКО № 284 от 19 сентября 1943 года 2-й танковый корпус был преобразован в 8-й гвардейский танковый корпус.

Командование

Командиры корпуса

Военные комиссары корпуса

С конца 1942 года заместители командира корпуса по политической части:

Начальники штаба корпуса

Состав корпуса

К началу апреля 1942 года в состав корпуса входили:

Корпусные части

  • 894-й отдельный батальон связи, с 20 апреля 1943 года
  • 174-й отдельный сапёрный батальон, с 20 апреля 1943 года
  • 55-я отдельная рота химзащиты, с 1 июля 1942 года
  • 73-я подвижная ремонтная база, с 1 июля 1942 года
  • 100-я подвижная ремонтная база, с 1 июля 1942 года
  • авиазвено связи, с 13 мая 1943 года
  • 51-й полевой автохлебозавод, с 13 мая 1943

Отличившиеся воины корпуса

Напишите отзыв о статье "2-й танковый корпус"

Литература

Ссылки

  • [tankfront.ru/ussr/tk/tk02.html 2-й танковый корпус]


Отрывок, характеризующий 2-й танковый корпус

Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.