2-я горнострелковая дивизия (Италия)
| 2-я горнострелковая дивизия 2 гсд | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Тип | |
| Численность |
три полка |
| Дислокация | |
| Прозвище |
«Сфорцеска», «тика́ющие» |
| Участие в | |
| Сайт |
[sforzesca.altervista.org/index.html ca.altervista.org/index.html] |
2-я горнострелковая дивизия «Сфорцеска» (итал. 2ª Divisione fanteria da montanga "Sforzesca") — формирование (соединение, горнострелковая дивизия) горных стрелков Королевской итальянской армии, существовавшее с 1934 по 1943 годы и участвовавшее в боях Второй мировой войны на французском и восточном фронтах.
Получила своё название в честь местечка, у которого 21 марта 1849 произошло сражение австро-итальянской войны. Де-факто, несмотря на название, была чисто пехотной дивизией, а не горнострелковой.
Содержание
История
Предшественники дивизии
Свою историю дивизия отсчитывает от бригады «Умбрия», появившейся в 1861 году после присоединения Умбрии к Италии. В 1871 году бригаду расформировали, а в 1881 году воссоздали из 53-го и 54-го полков. В годы Первой мировой войны бригада «Умбрия» несла службу в горах Бойте, и сражалась при Кортина-д'Ампеццо (в 1917 году проходила службу в Граппе). В 1934 году на основе бригады «Умбрия» появилась 2-я горнострелковая дивизия «Сфорцеска», к апрелю 1939 года в его составе были 53-й и 54-й пехотные полки и 17-й артиллерийский полк.
Вторая мировая: против Франции
В начале Второй мировой войны дивизия «Сфорцеска» находилась на франко-итальянской границе и де-юре была задействована в боях с 20 по 24 июня 1940, хотя большую часть её работы выполняла 58-я пехотная дивизия «Леньяно», а «Сфорцеска» находилась в резерве.
В январе 1941 года «Сфорцеска» в составе 30-го легиона чернорубашечников была отправлена в Албанию, чтобы оказать помощь армии в боях против греков[1]. В июле 1941 года после завершения боевых операций в Албании дивизия отправилась обратно в Новару.
Кампания в Советском Союзе
В июле 1942 года Итальянский экспедиционный корпус вызвал дивизию «Сфорцеска» в состав 2-го корпуса. После прибытия в СССР «Сфорцеска» двинулась к Дону, заменив 52-ю моторизованную дивизию «Торино» из 35-го корпуса. К батальонам дивизии были прикомандированы немецкие офицеры. С августа по сентябрь 1942 года «Сфорцеска» при поддержке 3-й кавалерийской дивизии «Челере» вела бои против советских войск.
Впечатления от боевых действий дивизии остались очень отрицательные. Иногда дивизия проявляла себя вполне настойчиво и завоёвывала симпатии у немецкого командования. Так, в августе 1942 года в схватке за местечки Ягодный и Чеботаревский силами карабинеров удержали свои позиции, несмотря на четырёхкратное превосходство противника[2]. Но слишком часто итальянцы были вынуждены отступать: некоторые из батальонов после атак формирований Красной армии возвращались абсолютно безоружными[3]. Во время одной из атак формирований РККА, когда под угрозой разгрома оказалась вся 8-я итальянская армия, «Сфорцеска» не выдержала натиск советского батальона и обратилась в паническое бегство, за что личный состав и командование всего итальянского экспедиционного корпуса наградили её нелицеприятным прозвищем «Тикáй» (с украинского языка это переводится как убегай и иногда употребляется в русском жаргоне), а отдавать воинскую честь или отвечать на приветствия «Сфорцески» с тех пор почти никто не решался[4].
После боёв на Дону, которые были названы в итальянской историографии Первым оборонительным сражением на Дону, итальянская дивизия перешла в состав 29-го армейского корпуса ближе к румынам. 16 декабря 1942 в рамках операции «Малый Сатурн» советские войска нанесли такой мощный удар по противнику, что румыны не выдержали натиск, а итальянцы при попытке контратаковать понесли ещё большие потери и сами тоже вынуждены были отступить. С учётом погодных условий итальянцы несли колоссальные потери: к 1 января 1943 они потеряли убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести до 64% личного состава (из 12 521 человека в строю осталось 4 802)[5]. 28 декабря 1942 из котла первым выбрался 54-й пехотный полк.
Конец дивизии
В марте 1943 года дивизия, провалившая свою задачу на Восточном фронте, вернулась домой и в апреле была распущена. 1 июня частично она была восстановлена — личный состав был переведён в 157-ю дивизию «Новара» — и отправилась на границу Италии и оккупированной Югославии для борьбы с партизанами. 9 сентября 1943 после капитуляции Италии она окончательно прекратила своё существование.
Структура
- управление (штаб)
- 53-й пехотный полк «Сфорцеска»
- 3 пехотных батальона
- Рота 81-мм миномётов
- Батарея орудий 65/17
- 54-й пехотный полк «Сфорцеска»
- 3 пехотных батальона
- Рота 81-мм миномётов
- Батарея орудий 65/17
- 2-й батальон миномётов
- 17-й артиллерийский полк «Сфорцеска»
- 1-я группа лёгкой артиллерии
- Три батареи орудий 75/18
- 2-я группа лёгкой артиллерии
- Три батареи орудий 75/18
- 3-я группа лёгкой артиллерии
- Три батареи орудий 105/28
- 53-я батарея 20-мм зенитной артиллерии
- 302-я батарея 20-мм зенитной артиллерии
- 1-я группа лёгкой артиллерии
- 2-я рота противотанковых орудий 47/32
- 121-я рота противотанковых орудий 47/32 (из 21-й пехотной дивизии «Гранатьери ди Сарденья»)
- 2-й батальон 81-мм миномётов
- 16-я рота инженеров
- 2-я рота телеграфистов и радистов
- 8-й отряд фотосъёмки
- 2-я рота военных поваров
- 1-я вспомогательная рота
- 124-я лёгкая колонна поддержки (моторизованная)
- 192-я лёгкая колонна поддержки (моторизованная)
- 11-я рота продовольственного снабжения
- 6-е санитарное отделение
- 5-й полевой госпиталь
- 6-й полевой госпиталь
- 7-й полевой госпиталь
- 24-й полевой госпиталь
- 250-й полевой госпиталь
- 251-й полевой госпиталь
- 311-й полевой госпиталь
- 805-й полевой госпиталь
- 27-е хирургическое отделение
- 4-й отряд карабинеров
- 5-й отряд карабинеров
- 69-е почтовое отделение
Напишите отзыв о статье "2-я горнострелковая дивизия (Италия)"
Примечания
Литература
- Крестовый поход на Россию: Сборник статей. — М.: Яуза, 2005. — 480 с. — (Война и они) / Редактор-составитель М. Чернов.
- Vittorio Luoni, Cavalieri del fango. Racconti di guerra in Francia, Albania e Russia 1940-1943, Parma, Ermanno Albertelli Editore
- Paoletti, Ciro (2008). A Military History of Italy. Greenwood Publishing Group. ISBN 0-275-98505-9.
- The Unknown Eastern Front: The Wehrmacht and Hitler's Foreign Soldiers, Rolf-Dieter Müller, I.B.Tauris, 28 Feb 2014
Ссылки
- [www.regioesercito.it/reparti/fanteria/rediv2.htm Статья о дивизии на сайте о Королевской армии Италии] (итал.)
- [sforzesca.altervista.org/index.html Сайт, посвящённый дивизии] (итал.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 2-я горнострелковая дивизия (Италия)
Все обратили внимание на зарево.– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
