2-я пролетарская ударная бригада

2-я пролетарская ударная бригада
Солдаты 4-го батальона 2-й пролетарской ударной бригады в битве на Неретве
Годы существования	1 марта 1942—май 1945
Страна	Югославия Югославия
Подчинение	Верховный штаб НОАЮ
Тип	пехота
Включает в себя	четыре батальона
Численность	в начале войны: 1000 человек
Дислокация	Чайниче
Участие в	Народно-освободительная война Югославии Битва за Купрес (1942) Битва за Яйце (1942) Операция «Вайсс I» Операция «Вайсс II» Битва на Неретве Битва на Сутьеске Операция «Кугельблиц» Копаоникская операция Белградская операция Сремский фронт
Знаки отличия
Командиры
Известные командиры	Софиянич, Ратко

2-я пролетарская народно-освободительная ударная бригада (серб. Друга пролетерска народноослободилачка ударна бригада) — военное подразделение Народно-освободительной армии Югославии, участвовавшее в Народно-освободительной войне Югославии. Сформирована 1 марта 1942 года в Чайниче из солдат Ужицкого, Чачанского и 2-го Шумадийского партизанских отрядов, насчитывала 1000 человек из четырёх батальонов. За годы войны прошла около 24 тысяч километров, в её рядах сражалось за все годы войны около 15 тысяч солдат из разных городов, сёл и деревень Югославии. 48 из них получили звание Народного героя Югославии, в том числе и Петар Лекович, первый Народный герой Югославии. После войны вошла в состав Югославской Народной Армии.

Бригада участвовала в крупнейших сражениях на реках Неретва и Сутьеска, в отражении немецких наступлений по планам «Вайсс I», «Вайсс II» и «Кугельблиц», а также освобождении Белграда, Копаоника и Срема. Бригадой были уничтожены 62 тысячи солдат стран Оси. За свои старания была награждена Орденами Народного освобождения, Партизанской звезды, Братства и единства, а также орденом «За храбрость». В день 15-летней годовщины начала битвы на Сутьеске бригаду наградили Орденом Народного героя.

Боевой путь

С момента своего формирования вплоть до появления 2-й пролетарской дивизии бригада подчинялась непосредственно Верховному штабу НОАЮ. В марте и первой половине апреля 1942 года бригада приняла боевое крещение, начав бои в Восточной Боснии: партизанами были взяты города Борике, Власеница, Братунац, Миличи, Сребреница и Дриняча. Позднее бригада продолжила бои в Романии и участвовала в сражениях с хорватскими силами в Рогатице и Хан-Пиесаке. Во второй половине апреля участвовала в боях за Борац в Герцеговине. В ходе операции «Трио» участвовала в оборонительных боях близ Чайниче, Горадже, Фочи, в районе Плевли, а в первой половине июля воевала против четников близ Дурмитора и Гацко.

Поход в Боснийскую краину

24 июня 1942 года бригада, которая в то время входила в состав Ударной группы и подчинялась непосредственно Верховному командованию, получила приказ о передвижении в Западную Боснию. Бригада направилась по месту назначения, вступая в стычки с противником: нанесла удар близ Калиновика, нарушила железнодорожное сообщение между Сараево и Мостаром, заняла Тарчин и Пазарич, вступила в активные бои близ Травника, Дони-Вакуф и Бугойно. С начала июля до середины октября бригада совершила огромный переход и провела многочисленные бои, а при поддержке 4-й пролетарской, 10-й герцеговинской и 1-й краинской бригад участвовала в боях за Купрес и за Яйце.

17 октября 1942 года в Дрваре дивизия получила своё пролетарское знамя лично от Иосипа Броза Тито. Уже в качестве пролетарской бригады она участвовала в боях за Босанско-Грахово, Ливно, Купрес, Дувно и Книнскую краину. С 26 по 28 октября 1942 года она участвовала в боях против объединённых сил итальянцев и четников, атаковав дивизию «Сасари», а с 5 по 15 декабря билась за Ливно и Купрес.

Битва на Неретве

В начале января 1943 года бригада вела жестокие бои под Книном и Стрмицей. 20 января 1943 года партизаны начали форсировать реку Неретва, в ходе чего завязалось крупное сражение, вошедшее в историю как битва на Неретве. Во время сражения бригада взяла Имотски и Посушье за два дня (9 и 10 февраля), прорвалась в долину Неретвы, взяла в ночь с 16 на 17 февраля Дрежницу и Грабово и разбила батальон дивизии «Мурдже». Совместно с другими восемью бригадами она нанесла контрудар близ Горни-Вакуфа и разбила батальон 717-й пехотной дивизии. Ей удалось спасти раненых и очистить переправу через Неретву.

Соединившись с Главной оперативной группой, бригада продолжила наступление, пройдя по пути Крсец-Преня-Биеле-озеро Борачко-Главатичево-Обий-Калиновик. В апреле она продолжила бои на Дрине, при поддержке 4-й и 5-й пролетарских бригад участвовала в битвах на Яворке и за Никшич (1 и 2 мая 1943 года близ Никшича были разбиты несколько батальонов итальянцев и четников).

Битва на Сутьеске

В ходе битвы на Сутьеске с 24 по 25 мая попыталась пробиться к юго-востоку от Фочи, но безуспешно. Вплоть до 10 июня вела упорные бои близ Вучево, Кошура, Сухе, Барама и Кошути. Своими стараниями бригаде удалось прорвать немецкое кольцо окружения близ Зеленгоры 11 июня, а также освободить дорогу Калиновик—Фоча. В ночь с 24 на 25 июня взяла Олово, а через два дня освободила Кладань. До начала сентября бригада оставалась близ Тузлы и на равнине Озрен, атакуя четников.

Поход в Сербию и Приепольская битва

После завершения битвы на Сутьеске бригада отошла к Фоче, освободив её в ночь с 3 на 4 сентября. 22 сентября была взята Плевля, а чуть позднее — Приеполье. По пути бригадой были освобождены Биело-Поле, Беране, Колашин и Прибой. Бригада вышла в Сербию, в течение месяца боролась за Златибор. 4 декабря близ Приеполья бригада в жестоком бою с немцами понесла огромные потери и вынуждена была отступить. Спустя месяц она вернулась и продолжила бои за Златибор, Иваницу, Ариле, Прибой и другие города. В середине марта 1944 года ей удалось прорвать линию фронта, и вплоть до 21 мая бригада продолжала воевать в Западной Сербии и Санджаке (Рудо, Златибор, Иваница, Каона, Повлен). Вскоре её обратно отбросили в Черногорию.

Конец войны

В июне-июле 1944 года дивизия воевала в районе Андриевицы, затем в третий раз прорвалась в Сербию, взяв Пештер и Ибар. В августе она вступила в бои в горах Копаоник, а на линии Расина-Куршумлия разбила отряд четников. В сентябре 1944 года она обороняла линию Ибра-Ужичка Пожега-Горни Милановац. С подходом советских войск дивизия бросилась на штурм Белграда. До конца декабря она продолжала бои на Сремском фронте, а затем в феврале-марте 1945 года переправилась через Дрину и взяла Баню-Ковилячу и Лозницу. В апреле она освободила Восточную Боснию, а затем к маю вышла в Славонию.

Народные герои Югославии из бригады

Спасения «Цана» Бабович Радош Бойович Милорад Бонджулич Бошко Буха Алекса Дейович Душан Дугалич Петар Грачанин Драгослав «Гоша» Джорджевич Предраг Йефтич Сава «Сирогойно» Йованович

Радослав Ковачевич Милинко Кушич Миодраг «Луне» Милованович Петар Лекович Никола Любичич Бранислав «Джомба» Обрадович Слободан «Крцун» Пенезич Анджа Ранкович Милорад Умьенович Средойе Урошевич Боголюб Чукич

Литература

• Војна енциклопедија, Београд 1975. година
• Народни хероји Југославије, «Младост», Београд 1975. година
• [www.znaci.net/00001/55.htm Друга пролетерска бригада 1942—1992 — илустрована монографија, Београд 1992]  (серб.)
• [www.znaci.net/00001/202.htm ДРУГА ПРОЛЕТЕРСКА БРИГАДА — сећања бораца, књига 2]  (серб.)
• [www.znaci.net/00001/203.htm ДРУГА ПРОЛЕТЕРСКА БРИГАДА — сећања бораца, књига 4]  (серб.)

Отрывок, характеризующий 2-я пролетарская ударная бригада

Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.