20-й армейский корпус (Российская империя)
Поделись знанием:
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
(перенаправлено с «20-й армейский корпус (Россия)»)
| 20-й армейский корпус 20 ак | |
| Страна | |
|---|---|
| Входит в | |
| Участие в | |
20-й армейский корпус (20 ак) — корпус русской армии.
Штаб-квартира — в Риге.
Состав
До начала войны входил в Виленский военный округ. Состав на 18.07.1914:
- 28-я пехотная дивизия
- 29-я пехотная дивизия
- 1-я бригада
- 2-я бригада
- 29-я артиллерийская бригада
- 1-я Отдельная кавалерийская бригада
- 20-й мортирно-артиллерийский дивизион
- 1-й тяжёлый артиллерийский дивизион
- 20-й сапёрный батальон
- 1-й понтонный батальон
- 2-й понтонный батальон
- 2-й обозный батальон
Общий подсчет потерь в XX армейском корпусе с 31 января по 8 февраля 1915 года во время Мазурского сражения: В пехоте: офицеров состояло 513 (убыло 349), солдат состояло 35.505 (убыло 27.998); В артиллерии: офицеров состояло 204 (убыло 124), солдат состояло 9.311 (убыло 5.701), лошадей состояло 8.159 (убыло 5.446), орудий состояло 158 (убыло 158). В обозах: пехоты утрачено 1.232 повозки, артиллерии утрачено 627 повозок.[1]
Командиры
- хх.хх.1899—22.02.1901 — генерал-лейтенант фон Мевес, Ричард Троянович
- хх.хх.1901—хх.хх.1904 — генерал от кавалерии Каханов, Семён Васильевич
- 12.01.1905—06.11.1906 — генерал-лейтенант Бекман, Владимир Александрович
- 28.07.1908-12.1914 — генерал от инфантерии Смирнов, Владимир Васильевич (генерал)
- 12.1914-02.1915 — генерал-лейтенант Булгаков, Павел Ильич
- 12.03.1915 — 04.1917 гг. — генерал от инфантерии Иевреинов, Александр Иосафович
- 04.1917-? — генерал-лейтенант Ельшин, Александр Яковлевич
Источники
- ↑ Каменский М. П. Гибель ХХ корпуса. — Петербург: Гиз, 1921.
- [www.regiment.ru/upr/B/2/AK/20.htm Русская императорская армия]
- Залесский К. А. Первая мировая война. Правители и военачальники. Биографический энциклопедический словарь. 2000
- [militera.lib.ru/h/kamensky/index.html Каменский М. П. Гибель XX корпуса. — Петербург: Гиз, 1921.]
Напишите отзыв о статье "20-й армейский корпус (Российская империя)"
Отрывок, характеризующий 20-й армейский корпус (Российская империя)
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
