20-я гвардейская общевойсковая армия
Поделись знанием:
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
| 20-я гвардейская общевойсковая краснознамённая армия 20-я гв.А | |
 | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Входит в |
|
| Тип | |
| Включает в себя |
соединения и отдельные части |
| Функция |
защита |
| Численность |
2-4 корпуса, 2-5 дивизий отдельные бригады, полки и батальоны. |
| Дислокация |
Эберсвальде (Германия) |
| Участие в | |
| Знаки отличия |
|
| Командиры | |
| Действующий командир |
генерал-майор Никифоров Е. В. |
| Известные командиры | |
20-я гвардейская общевойсковая Краснознамённая армия (Войсковая часть 89425) — общевойсковое объединение Вооружённых Сил РФ в составе Западного военного округа.
Штаб располагается в городе Воронеже.
Содержание
История
Создание
20-я гвардейская общевойсковая Краснознамённая армия является правопреемницей 4-й гвардейской танковой армии Вооружённых Сил СССР.
Во время Великой Отечественной войны
4-я танковая армия, созданная из 6-го гвардейского механизированного Уральского добровольческого корпуса, 11-го танкового добровольческого корпуса и 30-го танкового Уральского добровольческого корпуса, 189-го (225-го гвардейского) авиационного и 118-го (6-го гвардейского) полков связи, вступила в бой на Западном фронте, затем перейдя в подчинение Брянскому. После не совсем удачных боёв (хотя 30-й корпус и стал 10-м гвардейским) армия была выведена в резерв без 11-го корпуса.
В феврале следующего года армия вошла в состав 1-го Украинского фронта и сражалась в его составе до конца войны. В этом же году в её состав были включены 68-я (6-я гвардейская) зенитная дивизия, 93-я (68-я гвардейская) танковая бригада, 22-я (70-я гвардейская) самоходная и 200-я (71-я гвардейская) лёгкая артиллерийские бригады, а также 51-й (7-й гвардейский) мотоциклетный, 19-й (119-й гвардейский) инженерно-танковый и 312-й гвардейский миномётный полки, сформирована 20-я (3-я гвардейская) моторизованная инженерная бригада.
Армия принимала участие в следующих операциях Великой Отечественной войны — Орловской, Каменец-Подольской, Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской, Нижне и Верхне Силезской, Берлинской и Пражской операциях.
Сама армия и вновь включённые в состав соединения стали гвардейскими лишь в марте 1945 г., после успешных боёв в междуречье Вислы и Одера. В преддверии Берлинской операции в армию был включён 5-й гвардейский механизированный корпус.
Награждена орденом Красного Знамени.
Послевоенный период
С 1946 по 1949 годы носила статус кадрированной танковой дивизии (4-я гвардейская отдельная кадровая танковая дивизия) в составе ГСОВГ. Позднее (с 1949 — по 1957 годы 4-я гвардейская механизированная Краснознамённая армия) в составе Группы советских войск в Германии, была переименована в 1960 году в 20-ю гвардейскую общевойсковую Краснознамённую армию.
Армия принимала участие в операции «Дунай» (ввод советских войск в Чехословакию) 21 августа 1968 года.[1]
Пребывавшие в составе армии 5-я и 7-я гвардейская МД (бывшие одноимённые МК) убыли в Союз, а вместо них были включены 25-я ТД, 35-я и 14-я гвардейская МСД (бывшие 1-я и 14-я гвардейская МД), причём последняя из них в 1982 г. стала 32-й гвардейской ТД.
К моменту вывода из Германии в составе армии сохранились соединения времён войны — 44-й отдельный гвардейский понтонно-мостовой Берлинский орденов Кутузова, Богдана Хмельницкого, Александра Невского и Красной Звезды полк, 90-я гвардейская танковая Львовская ордена Ленина, Краснознамённая, ордена Суворова дивизия (2-го формирования) (бывший 6-й гв. мк — последний командир корпуса Пушкарёв С. Ф., затем 6-я гв. мсд — последний командир дивизии Дорофеев А. А.). До конца 1970-х гг. в составе армии числилась её «родная» 10-я гвардейская танковая дивизия (бывший 10-й гвардейский танковый корпус).
В современной России
Армия была выведена в Воронежскую область и стала 20-й гвардейской Краснознамённой танковой армией. Армия располагалась в Воронеже в течение 16 лет. После была переведена в Нижегородскую область, посёлок Мулино.[2] 2010-2015гг.
В 2015 году штаб передислоцирован в Воронеж[3] находится в центре города по улице Проспект Революции, 8. Объединению возвращено прежнее наименование — 20-я гвардейская общевойсковая армия. Части дивизии дислоцируются в Воронежской, Курской, Белгородской, Нижегородской, Смоленской, Брянской областях России[4].
Состав армии
На 1991 год (ЗГВ)
- Штаб армии — Эберсвальде-Финов, позывной — Вершина
- 247-й отдельный батальон охраны и обеспечения
- 27-я ракетная бригада, Ютербог
- 464-я ракетная бригада, Фюрстенвальде (ТРК 9К79 «Точка», 12 Р-145БМ)
- 67-я зенитная ракетная бригада, Ельшталь
- 387-я гвардейская Келецко-Берлинская орденов Кутузова, Богдана Хмельницкого, Александра Невского и Красной Звезды артиллерийская бригада, Альтес Лагерь (36 2С5 «Гиацинт», 33 Д-20, 7 ПРП-3, 6 1В18, 2 1В19)
- 154-й отдельный противотанковый артиллерийский дивизион, Альтес-Лагер
- 337-й отдельный вертолётный полк, Мальвинкель (49 Ми-24, 8 Ми-8)
- 487-й отдельный вертолётный полк, Пренцлау (25 Ми-24, 17 Ми-8)
- 41-я отдельная вертолётная эскадрилья, Финов (2 Ми-8, 2 Ми-6, 2 Ми-24К, 2 Ми-24Р), позывной - Мешалка
- 479-я отдельная инженерно-саперная бригада, Эберсвальде-Финов (2 БТР-60)
- 44-й отдельный гвардейский понтонно-мостовой Берлинский орденов Кутузова, Богдана Хмельницкого, Александра Невского и Красной Звезды полк, в/ч п/п 98 101 (позывной "Акрополь") Франкфурт-на-Одере
- 483-й отдельный переправочно-десантный батальон
- 6-й отдельный гвардейский Львовско-Берлинский полк связи, Эберсвальде (10 Р-145БМ, 1 Р-156БТР, 1 П-240БТ, 2 Р-2АМ)
- 423-й радиорелейный кабельный батальон
- 264-й отдельный радиотехнический полк, Нойденбритц
- 48-й отдельный радиотехнический батальон
- 1034-й отдельный батальон РЭБ
- 43-й отдельный батальон засечки и разведки (обзр, в/ч пп 61512) Бизенталь (позывные «Липаза-40», «Баклажан»)
- 283-й отдельный батальон химической защиты (обхз), Киц
- 117-я бригада материально-технического обеспечения, Эберсвальде-Финов
- 255-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон
- 307-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон
- 6-я гвардейская отдельная мотострелковая Берлинская ордена Богдана Хмельницкого бригада, Берлин-Карлсхорст вч пп 67586, позывной -«Мореход»
- 133-й отдельный мотострелковый батальон
- 154-й отдельный мотострелковый батальон
- 178-й отдельный мотострелковый батальон
- 53-й отдельный танковый батальон
- 54-й отдельный танковый батальон
- 65-й отдельный танковый батальон
- 6-я гвардейская отдельная мотострелковая Берлинская ордена Богдана Хмельницкого бригада, Берлин-Карлсхорст вч пп 67586, позывной -«Мореход»
- На 1990 год на вооружении бригады находились: 141 танк Т-64, 66 БМП-1, 34 БТР-80[5]
- 25-я танковая Новоград-Волынская Краснознамённая дивизия, Фогельзанг, вч пп 61000, позывной — Биточек. В 1989 году дивизия была выведена из ГСВГ и расформирована
- 162-й танковый Новоград-Волынский полк, Фогельзанг
- 175-й танковый Новоград-Волынский полк, Пренцлау
- 335-й танковый полк, Пренцлау
- 803-й гвардейский мотострелковый Вапнярско-Берлинский орденов Суворова и Богдана Хмельницкого полк, Дреген
- 843-й самоходно-артиллерийский полк, Шонвальде
- 1702-й зенитно-ракетный полк, Пренцлау
- 14-й отдельный разведывательный батальон, Пренцлау
- 459-й отдельный батальон связи, Фогельзанг
- 479-й отдельный инженерно-саперный батальон, Эберсвальде
- отдельный батальон химической защиты, Фогельзанг
- 687-й отдельный батальон материально-технического обеспечения, Бриц-Эберсвальде
- 69-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон, Фогельзанг
- отдельный медико-санитарный батальон, Пренцлау
- 25-я танковая Новоград-Волынская Краснознамённая дивизия, Фогельзанг, вч пп 61000, позывной — Биточек. В 1989 году дивизия была выведена из ГСВГ и расформирована
- 32-я гвардейская танковая Полтавская Краснознамённая, орденов Суворова и Кутузова дивизия, Ютербог, вч пп 60875, позывной — Микка. Выведена на Украину в состав 6 Гв. ТА и расформирована
- 287-й гвардейский танковый полк, Альтес-Лагер
- 288-й гвардейский танковый Висленский полк, Ютербог
- 343-й гвардейский танковый Львовский Краснознамённый, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского полк, Ютербог
- 469-й гвардейский самоходно-артиллерийский Одерский ордена Богдана Хмельницкого полк, Альтес-Лагер
- 1009-й зенитно-ракетный полк, Ютербог
- 32-й отдельный разведывательный батальон, Ютербог
- 211-й отдельный батальон связи, Ютербог
- 148-й отдельный инженерно-саперный батальон, Ютербог
- отдельный батальон химической защиты
- 90-й отдельный батальон материально-технического обеспечения, Ютербог
- 19-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон, Ютербог
- 636-й отдельный медико-санитарный батальон, Ютербог
- 32-я гвардейская танковая Полтавская Краснознамённая, орденов Суворова и Кутузова дивизия, Ютербог, вч пп 60875, позывной — Микка. Выведена на Украину в состав 6 Гв. ТА и расформирована
- 35-я мотострелковая Красноградская Краснознамённая дивизия, Крампниц вч пп 60654, позывной — Биология
- Управление дивизии (1 ПРП-3, 3 Р-145БМ, 2 Р-156БТР)
- 62-й мотострелковый Слонимско-Померанский Краснознамённый, орденов Суворова и Кутузова полк, Олимпишесдорф (30 Т-80, 142 БТР-60, 1 БМП-2, 4 БМП-1, 4 БРМ-1К, 18 2С1 «Гвоздика», 18 2С12 «Сани»)
- 64-й мотострелковый Слуцко-Померанский Краснознамённый, орденов Суворова и Кутузова полк, Потсдам (19 Т-80, 148 БТР-60, 1 БМП-2, 4 БМП-1, 4 БРМ-1К, 18 2С1 «Гвоздика», 18 2С12 «Сани»)
- 69-й мотострелковый Проскуровский Краснознамённый, орденов Суворова и Кутузова полк, Вюнсдорф (30 Т-80, 57 БМП-2, 81 БМП-1, 7 БРМ-1К, 18 2С1 «Гвоздика», 18 2С12 «Сани»)
- 83-й гвардейский мотострелковый Нежинский ордена Красной Звезды полк, Крампниц (29 Т-80, 53 БМП-2, 84 БМП-1, 6 БРМ-1К, 18 2С1 «Гвоздика», 18 2С12 «Сани»)
- 283-й гвардейский самоходно-артиллерийский Варшавский Краснознамённый, орденов Суворова и Кутузова полк, Олимпишесдорф (54 2СЗ «Акация», 18 БМ-21 «Град», 5 ПРП-3, 3 1В18, 1 1В19, 2 Р-145БМ, Р-156БТР)
- 200-й зенитный ракетный Брестский Краснознамённый, ордена Александра Невского полк, Крампнитц
- 19-й отдельный танковый батальон, Олимпишесдорф (31 Т-80, 2 БМП-1, 2 БМП-1КШ)
- 485-й отдельный противотанковый артиллерийский дивизион, Ютербог
- 59-й отдельный батальон разведки и радиоэлектронной борьбы, Олимпишесдорф (16 БМП-1, 7 БРМ-1К, 2 Р-145БМ, 1 Р-156БТР)
- 647-й отдельный батальон связи, Крампниц (10 Р-145БМ, 1 Р-156БТР)
- 18-й отдельный инженерно-саперный батальон, Потсдам (1 ИМР-2, 3 УР-67)
- 1127-й отдельный батальон материально-технического обеспечения
- 37-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон
- 60-й отдельный медико-санитарный батальон
- 35-я мотострелковая Красноградская Краснознамённая дивизия, Крампниц вч пп 60654, позывной — Биология
- Итого: 149 танков, 331 БМП, 290 БТР, 126 САУ, 72 миномёта, 18 РСЗО
- 90-я гвардейская танковая Львовская ордена Ленина, Краснознамённая, ордена Суворова дивизиия, Бернау, вч пп 61150 («Весёлый»)
- Управление дивизии (1 ПРП-3, 3 Р-145БМ, 2 Р-156БТР)
- 6-й гвардейский танковый Львовский ордена Ленина, Краснознамённый, орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк, Бад-Фрайенвальде (93 Т-80, 24 БМП-2, 30 БМП-1, 4 БРМ-1К, 2 БТР-60, 18 2С1 «Гвоздика»)
- 68-й гвардейский танковый Житомирско-Берлинский Краснознамённый, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского полк, Бернау (94 Т-80, 23 БМП-2, 32 БМП-1, 4 БРМ-1К, 11 БТР-60, 18 2С1 «Гвоздика»)
- 81-й гвардейский мотострелковой Петроковский дважды Краснознамённый, орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого полк, Эберсвальде (31 Т-80, 58 БМП-2, 81 БМП-1, 6 БРМ-1К, 15 БТР-60, 18 2С1 «Гвоздика», 18 2С12 «Сани»)
- 215-й танковый полк (2-го формирования) Бернау
- 803-и мотострелковый полк, Фогельзанг (в замен 215-го гв.тп (2ф)) (3 Т-80, 46 БМП-2, 90 БМП-1, 6 БРМ-1К, 18 2С1 «Гвоздика», 18 2С12 «Сани»)
- 69-й мотострелковый полк Вюнсдорф
- 400-й самоходно-артиллерийский Трансильванский Краснознамённый, ордена Богдана Хмельницкого полк, в/ч пп 61103 Бернау (Франкфурт-на-Одере) (54 2СЗ «Акация», 18 БМ-21 «Град», 5 ПРП-3, 3 1В18, 1 1В19, 1 Р-145БМ, 1 Р-156БТР)
- 288-й гвардейский зенитный ракетный полк,ЗРК «ОСА» (до 1978 г. 288-й гвардейский зенитно-артиллерийский полк)Бернау Шенов (вч пп 60954 «Звоночек»)
- 30-й отдельный батальон разведки и радиоэлектронной борьбы, Бернау (16 БМП-2, 6 БРМ-1К, 1 БМП-1КШ, 1 Р-145БМ, 1 Р-156БТР)
- 33-й отдельный батальон связи, Бернау (10 Р-145БМ, 1 Р-2АМ)
- 122-й отдельный инженерно-саперный батальон, Олимпишесдорф (1 ИМР-2, 2 УР-67)
- 1122-й отдельный батальон материального обеспечения (в/ч пп 61087, Бернау, позывной "Авила")
- 32-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон
- 26-й отдельный медико-санитарный батальон
- 90-я гвардейская танковая Львовская ордена Ленина, Краснознамённая, ордена Суворова дивизиия, Бернау, вч пп 61150 («Весёлый»)
- Итого: 249 танков, 427 БМП, 28 БТР, 126 САУ, 36 миномётов, 18 РСЗО[6],[7]
В ВС РФ
- Штаб армии — Воронеж
- 9-я отдельная мотострелковая Висленская бригада, Богучар / Нижний Новгород
- 1-я Уральско-Львовская танковая бригада, Богучар (бывш. 262-я Уральско-Львовская ордена Октябрьской Революции, Краснознамённая, орденов Суворова и Кутузова база хранения и ремонта военной техники имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского (1-я ОТБр)(бывш. 10 Танковая Дивизия))
- 288-я артиллерийская Варшавско-Бранденбургская Краснознамённая, орденов Кутузова, Богдана Хмельницкого и Красной Звезды бригада, Мулино
- 8 9П140 «Ураган», 18 2С19 «Мста-С», 6 МТ-12, 18 9П149 «Штурм-С»
- 448-я ракетная бригада, Курск
- 12 9К79-1 «Точка», 9 Р-145БМ[8]
- 99-я база хранения и ремонта военной техники (13-я ОМсБр), Тверь
- 53-я зенитная ракетная бригада, Курск
- 49-я зенитная ракетная бригада, Красный Бор
- 7015-я база хранения и ремонта военной техники, Мулино,
- 16 9П140 "Ураган", 54 2А65 "Мста-Б" , 12 МТ-12, 36 9П149 "Штурм-С"
- 112-я гвардейская ракетная Новороссийская ордена Ленина, дважды Краснознамённая, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского бригада, Шуя
- 69-я отдельная бригада материально-технического обеспечения,Мулино.
Командующие армией
- 03.1944 — 08.1947 — генерал армии Лелюшенко Дмитрий Данилович
- 08.1947 — 12.1951 — генерал-лейтенант танковых войск Обухов Виктор Тимофеевич
- 12.1951 — 05.1953 — генерал-майор танковых войск Калиниченко Пётр Иванович
- 05.1953 — 01.1955 — генерал-лейтенант Комаров Владимир Николаевич
- 01.1955 — 01.1960 — генерал-лейтенант танковых войск Чиж Владимир Филиппович
- 01.1960 — 12.1964 — генерал-лейтенант танковых войск Котов Виктор Филиппович
- 12.1964 — 05.1968 — генерал-лейтенант Хомуло Михаил Григорьевич
- 05.1968 — 05.1970 — генерал-лейтенант танковых войск Величко Иван Леонтьевич
- 05.1970 — 10.1972 — генерал-лейтенант танковых войск Лапыгин Николай Иванович
- 12.1972 — 07.1975 — генерал-лейтенант Сивенок Владимир Иванович
- 1975 — 1979 — гвардии генерал-лейтенант Архипов Владимир Михайлович
- 1979 — 1981 — гвардии генерал-лейтенант Челомбеев, Иван Васильевич;
- 1981 — 1983 — гвардии генерал-лейтенант Гусев, Пётр Иванович;
- 1983 — 1985 — гвардии генерал-лейтенант Макашов Альберт Михайлович;
- 1986 — 1988 — гвардии генерал-лейтенант Чумаков Н.П.
- 1988 — октябрь 1990 — гвардии генерал-майор Архипов Михаил Иванович
- октябрь 1991 — июнь 1993 — гвардии генерал-лейтенант Пугачёв, Николай Васильевич
- июнь 1993 — 1994 — гвардии генерал-лейтенант Нефёдов, Алексей Дмитриевич
- 1994 — март 2000 — гвардии генерал-лейтенант Чужиков, Владимир Петрович
- март 2000 — август 2002 — гвардии генерал-майор Макаров, Сергей Афанасьевич
- август 2002 — ноябрь 2004 — гвардии генерал-лейтенант Постников-Стрельцов, Александр Николаевич
- ноябрь 2004 — февраль 2005) — врид гвардии генерал-майор Чабан, Сергей Яковлевич
- январь 2005 — апрель 2008 — генерал-майор, с февраля 2006 года — генерал-лейтенант Третьяк, Андрей Витальевич
- апрель — ноябрь 2008 — гвардии генерал-майор Суровикин, Сергей Владимирович
- июнь 2009 — апрель 2012 — гвардии генерал-майор Юдин, Сергей Сергеевич[9]
- 2012 — 2013 ?
- апрель 2013 — июль 2014 — гвардии генерал-майор Лапин, Александр Павлович[7]
- июль 2014 — июль 2015 — гвардии генерал-майор Чайко, Александр Юрьевич
- июль 2015 — август 2016 — гвардии генерал-майор Кузовлев, Сергей Юрьевич
- с августа 2016 — гвардии генерал-майор Никифоров, Евгений Валерьевич
Напишите отзыв о статье "20-я гвардейская общевойсковая армия"
Литература
- Ленский А. Г., Цыбин М. М. «Советские сухопутные войска в последний год Союза ССР. Справочник». С.-Пб., 2001 г.
Примечания
- ↑ [specnaz.pbworks.com/w/page/17658051/%D0%97%D0%90%D0%9F%D0%90%D0%94%D0%9D%D0%90%D0%AF%20%D0%93%D0%A0%D0%A3%D0%9F%D0%9F%D0%90%20%D0%92%D0%9E%D0%99%D0%A1%D0%9A specnaz / ЗАПАДНАЯ ГРУППА ВОЙСК]
- ↑ [www.nta-nn.ru/news/item/?ID=175184 НТА-Приволжье :: Штаб 20-й армии в августе будет перебазирован из Воронежа в Нижегородскую область — газета]
- ↑ [riavrn.ru/news/minoborony-perebrosilo-shtab-20-y-armii-v-voronezhskuyu-oblast/ В 2015 году штаб вернули в Воронеж].
- ↑ [function.mil.ru/news_page/country/more.htm?id=12088775@egNews В 20-й гвардейской общевойсковой армии ЗВО отметят 73-ю годовщину со дня образования : Министерство обороны Российской Федерации]
- ↑ [10otb.ru/brigada/brig.html Берлинская бригада]. Проверено 7 января 2013. [www.webcitation.org/6E9vfecwA Архивировано из первоисточника 3 февраля 2013].
- ↑ [www.gsvg.ru/gsvg_20.htm Состав соединений и частей 20 общевойсковой Армии]. Проверено 7 января 2013. [www.webcitation.org/6DbZA8EWg Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [specnaz.pbworks.com/w/page/17658051/ЗАПАДНАЯ%20ГРУППА%20ВОЙСК specnaz / ЗАПАДНАЯ ГРУППА ВОЙСК]. Проверено 7 января 2013. [www.webcitation.org/6DbZBRiMR Архивировано из первоисточника 12 января 2013].
- ↑ [www.nnov.org/Мулино Мулино — Энциклопедия Нижнего Новгорода]. Проверено 15 января 2013. [www.webcitation.org/6Dr63mtEU Архивировано из первоисточника 22 января 2013].
- ↑ Назначен указом Президента РФ №664 от 11 июня 2009 г.
Ссылки
- [gsvg88.narod.ru/20/20.htm История 20 Армии]
- [www.gsvg.ru/gsvg_20.htm Состав 20 ГОА на сайте ГСВГ]
Отрывок, характеризующий 20-я гвардейская общевойсковая армия
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
