201-я воздушно-десантная бригада

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: ##0000FF; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Районы боевых действий </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #0000FF; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 201-я воздушно-десантная бригада 201 вдбр </td></tr>
Почётные наименования:	именная, имени С. М. Кирова
Войска:	Сухопутные войска (1938 – 1941); ВДВ (с 1941)
Род войск:	ВДВ
Сформирована:	1938 год
Расформирована (преобразована):	июль 1942 года
Предшественник:	3-я авиационная десантная бригада особого назначения (3 адбрОН)
Преемник:	120-й гвардейский стрелковый полк
1941: Прибалтика, Орловская область 1942: Московская область

201-я воздушно-десантная бригада имени С.М. Кирова (201-я вдбр) — воинское соединение Сухопутных войск, позже ВДВ, в РККА Вооружённых Сил Союза Советских Социалистических Республик, принимавшее участие в Великой Отечественной войне.

История

Бригада сформирована в Пушкине летом 1938 года на базе 3-й авиадесантной бригады особого назначения.
Приказом Народного комиссара обороны СССР № 0128 от 8 июля 1938 года бригаде было присвоено имя С.М.Кирова.

Принимала участие в Польском походе, Зимней войне и в Бессарабском походе.

1940 год

Авиадесантные бригады Южного фронта были заблаговременно сосредоточены по железной дороге в исходный для десантирования район города Борисполь Киевской области — 204-я авиадесантная бригада, Калиновка — 214-я авиадесантная бригада, Скоморохи — 201-я авиадесантная бригада. Протяжённость маршрута от исходного района до района десантирования составляла в среднем 350 километров.

20 июня 201-я авиадесантная бригада Ленинградского военного округа, которая не была использована в Эстонии, получила приказ Генштаба о перебазировании в распоряжение Южного фронта.

25 июня бригада из Сольцов была переброшена к 25 июня в Скоморохи.

28 июня. Освободительный поход в Бессарабию

В 11 часов после получения ответа румынского правительства советские войска получили новую задачу — без объявления войны занять Бессарабию и Северную Буковину.

Военный совет Южного фронта отдал войскам директиву № А00149, которой поставил новую задачу войскам Южного фронта — быстрым выдвижением к реке Прут закрепить за СССР территорию Буковины и Бессарабии.

В 23.00 Военный совет Южного фронта передал Военным советам армий директиву № 00150, в которой ставились задачи на второй день похода:

• Армиям фронта, действуя в составе, установленном директивой моей № 00149, с утра 29.6 продолжать движение и занять северную Буковину и Бессарабию и к исходу 30.6 выйти к новой государственной границе.
• 9-й армии — выйти 29.6 на рубеж Пырлица, Ганчешты, Дезгинже.

30 июня

В 00.15 начальник Генштаба Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников сообщил находящемуся в городе Тирасполь народному комиссару обороны СССР Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко и командующему войсками Южного фронта генералу армии Г. К. Жукову о продлении срока эвакуации румынских войск до 14.00 3 июля. На основании полученной информации Военный совет Южного фронта издал директиву № 00151, в которой было сказано, армии фронта, продолжая выдвижение к новой границе, к исходу 29.6 заняли северную Буковину и заканчивают занятие Бессарабии. Далее приказывалось:

• 9-й армии передовыми частями 35 ск к исходу 30.6 занять и закрепиться по реке Прут на участке (иск.) с.Скулени, с.Цыганка, имея основные силы 15 мд в с. Пырлица, 95 сд в с. Ганчешты.
• 5 кк 30.6 сосредоточиться в районе Чимишлия, Комрат, Романово (см. Романовка, Бессарабка).
• 204 адбр, имея основные силы в Болград, занять и удерживать Кагул и Рени, сильными отрядами до 300 человек каждый.
• 55 ск, занимая 25 сд район Колония Старая Сарата, г. Аккерман, один сп 74 сд на машинах выбросить к исходу 30.6 в район г. Измаил, обеспечивая госграницу по линии р. Дунай, остальными силами дивизии форсированным маршем выйти в район, указанный в приказе 00150. Штабу 55 ск 30.6 перейти в Колония Старая Сарата.
• Разъяснить всему личному составу, что Советское правительство разрешило румынской армии производить эвакуацию до 14.00 3.7.40 г., поэтому все вопросы решать только мирным путём, допуская где нужно возможность нормального отхода. При отходе румынских частей не допускать производства румынскими солдатами грабежей, увода скота, подвижного состава и подвод, взятых у местного населения Бессарабии и Буковины, для чего выделить на переправы через р. Прут: от 9-й армии в с. Леушени танковый батальон с десантом; в г. Кагул один танковый полк от кавдивизии, в м. Рени танковый батальон с десантом пехоты; на переправу через р. Дунай в г. Измаил — один танковый полк от кавдивизии. Танковым полкам и батальонам выступить на указанные переправы в 05.00 30.6.1940 г.

В 04.55 командующий ВВС Южного фронта отдал приказ о переброске в г. Измаил 201-й авиадесантной бригады.

В 09.35 первый самолёт ТБ-3 с десантниками 201 адбр на борту взял курс на город Измаил.

С 09.35 до 12.15 44 самолёта ТБ-3 с 809 десантниками 201 адбр на борту взлетели и взяли курс на г. Измаил.

Около 12.20 началась посадка самолётов ТБ-3 с личным составом 201 адбр на аэродроме г. Измаил.

13.00. После выявившихся трудностей при посадке тяжёлых самолётов ТБ-3 с десантниками 201 адбр на небольшой аэродром, остальные десантники были выброшены на парашютах в 1 км севернее г. Измаил.

К 18.00 Измаил был занят 201 адбр.

К 21.00 командир 201 адбр генерал-майор И. С. Безуглый организовал охрану границы по берегу реки Дунай от м. Сату-Ноу до м. Старая Некрасовка. Румынских войск и их имущества в городе уже не было.

22.00. 201-я авиадесантная бригада находилась в г. Измаил.

К 22 часам к г. Измаил подошли передовой отряд 25 сд и танковый эскадрон 18-го танкового полка 32-й кавдивизии 5-го кавкорпуса, которые также были использованы для усиления охраны города и границы.

В город прибыли представители Одесского областного комитета ВКП(б), которые занялись организацией местного городского управления.

3 июля. Окончание освободительного похода в Бессарабию

В 14.00 советско-румынская граница была закрыта. Таким образом войска Южного фронта выполнили поставленную перед ними задачу. Главные силы приступили к изучению мест новой дислокации и плановой боевой и политической подготовке в занимаемых ими районах.

На юге Бессарабии в окрестностях г. Измаила 3 июля по указанию уездного комитета ВКП(б) в 17 населённых пунктах для организации советской власти были высажены на парашютах командиры, политработники и красноармейцы-десантники 201-й авиадесантной бригады. Это событие произвело большое впечатление на местное население.

6 июля СНК СССР принял постановление № 1193-464сс по которому территория Северной Буковины была включена в состав КОВО, а Бессарабии — в состав ОдВО и предусматривалось проведение организационных мероприятий в Красной Армии.

8 июля в 20.00 граница была передана Красной Армией под охрану пограничным войскам НКВД. На новой границе и по рекам Прут и Дунай были развёрнуты с севера на юг 97-й (Черновицкий), 23-й (Липканский), 24-й (Бельцкий), 2-й (Каларашский), 25-й (Кагульский) и 79-й (Измаильский) погранотряды Украинского и Молдавского округов пограничных войск НКВД.

9 июля все войска Южного фронта выдвигались к местам постоянной дислокации. 9 июля было расформировано управление Южного фронта.

1941 год

В действующей армии во время Великой Отечественной войны с 22 июня по 10 августа 1941 года и с 3 октября 1941 года по 29 января 1942 года.

На 22 июня 1941 года дислоцируется в Даугавпилсе, в летнем лагере на окраине города.

С началом войны, очевидно по предвоенным планам развёртывания, выступила из Даугавпилса. 26 июня 1941 была выбита из города. 28 июня 1941 года переходит в наступление на город, ворвалась в него, однако удержать не смогла, и была даже отброшена дальше от города. На 30 июня 1941 года бригада в количестве 400 человек обороняет рубеж озеро Бети, Шумская.

Затем остатки бригады отступали в районе шоссе Даугавпилс — Остров, 5 июля 1941 года вместе с корпусом выведена во фронтовой резерв. С середины августа 1941 года дислоцируется в районе Иваново, в резерве Ставки ВГК.

3 октября 1941 года бригада, находясь под Ярославлем, была поднята по тревоге и на самолётах начала переброску по маршруту Коломна, Тула, десантировалась посадочным способом в районе Орла. Батальон бригады в количестве 1359 десантников высадился в Орле под огнём и сразу же вступил в бой на окраине города. В течение 3 — 4 октября 1941 года ведёт бои под Орлом, погиб полностью. Остальные части бригады развернулись северо-восточнее Орла и затем, до 11 октября 1941 года с тяжёлыми боями отступают до Мценска. После того, как 11 октября 1941 года, положение на Мценском оборонительном рубеже сравнительно стабилизировалось, бригада в составе корпуса 19 октября 1941 года перебазирована в район юго-западнее Подольска и к 20 октября 1941 года переброшена на реку Нара.

20 октября 1941 года бригада вместе с 9-й танковой бригадой перешла в наступление, но контратакой противника была потеснена в северо-восточном направлении, бой продолжался в лесах восточнее района Воробьи. 21 января 1941 года ведёт бои западнее Бухаловки. Утром 23 октября 1941 года противник прорвал оборону бригады, обошёл её левый фланг и создал угрозу выхода в тыл обороны корпуса, однако другими частям корпуса положение было восстановлено. 24 октября 1941 года обороняется в районе Горки, Ольхово, 26 октября 1941 года части бригады вышли на восточный берег реки Нара в 1,5 километрах южнее района Горки, 27 октября 1941 года вышла на рубеж восточная окраина района Горки и вела бой за овладение районом Ольховка и в направлении района Черпишня. С 29 октября 1941 года перешла к обороне.

С 18 декабря 1941 года перешла в наступление в общем направлении на Малоярославец, приняла участие в его освобождении 2 января 1941 года. К 12 января 1942 года вышла с северо-запада к Медыни, 13 января 1942 года передовой отряд бригады перехватил шоссе Медынь — Мятлево в 2 километрах юго-западнее города, и к 14 января 1942 года, совместно с частями 53-й стрелковой дивизии и 26-й танковой бригады освободила Медынь. В ночь на 16 января 1941 из состава 1-го батальона бригады была десантирована в 20 километрах северо-западнее Медыни усиленная рота, которая действовала на путях отхода немецких войск.

18 — 22 января 1942 года 1-й и 2-й батальоны бригады в ночное время были десантированы в тыл противника в район Знаменка, Луга, Желанье (южнее Вязьмы), удаленный на 35 — 40 километров от линии фронта (часть Вяземской десантной операции), что подтверждается в мемуарах Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

В сорока километрах южнее Вязьмы (район Желанье) с 18 по 22 января для перехвата тыловых путей противника были выброшены два батальона 201-й воздушнодесантной бригады ….

— Четырежды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Жуков Г.К Воспоминания и размышления. Том 2. 3-е издание. - М.: Издательство Агентства печати Новости , 1978. С.47.

Основная часть десанта освободив несколько сёл, наступала на юго-восток, где 28 января 1942 года в районе Варшавского шоссе соединилась с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом, способствую прорыву последним обороны противника и началу рейда корпуса в тылу врага. Впрочем, существует и иное мнение, генерала Белова:

Мне было известно, что десять суток назад в тылу врага высадился авиадесантный отряд — два батальона парашютистов, общей численностью более семисот человек. Командовал отрядом капитан И. А. Суржик. Парашютисты имели приказ наступать на юг, на деревню Людково, и помочь нашему корпусу прорвать оборону противника. Однако активных действий отряд не вёл и практической помощи нам не оказал… Одна из рот парашютистов достигла Тырновки, где и остановилась. Проезжая через эту деревню, мы встретились наконец с десантниками. Я решил сделать в Тырновке привал. За Суржиком были посланы на лыжах несколько парашютистов, и капитан довольно быстро явился ко мне. На вопросы о том, почему он держит свои силы далеко от линии фронта, почему не наступал ни на Людково, ни на Стреленки, Суржик не мог дать вразумительного ответа. У меня сложилось впечатление, что командир парашютистов — человек чересчур осторожный, не способный действовать настойчиво и проявлять инициативу.

21 января 1942 года из боёв выведена, 26 января 1941 года отведена в резерв.

В июле 1942 года, в Раменском, возможно в связи с отсутствием авианосителей, бригада была переформирована в 120-й гвардейский стрелковый полк.

Во второй половине 1942 года была сформирована 10-я воздушно-десантная бригада 2-го формирования, но под таким наименованием она в боях не участвовала, в декабре 1942 года переформирована в 21-й гвардейский воздушно-десантный полк

Периоды вхождения в Действующую армию

22.06.1941 - 10.08.1941
03.10.1941 - 29.01.1942

Состав

• управление (штаб)
• 1-й воздушно-десантный батальон
• 2-й воздушно-десантный батальон
• 3-й воздушно-десантный батальон
• 4-й воздушно-десантный батальон
• школа младшего командного состава
• отдельный артиллерийский дивизион
• отдельная зенитно-пулемётная рота
• отдельная разведывательная самокатная рота
• отдельная рота связи

В составе

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Примечания
20 июня — 10 июля 1940	Южный фронт (1940 года)	9-я армия	—	—
22.06.1941 года	Северо-Западный фронт	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.07.1941 года	Северо-Западный фронт	27-я армия	5-й воздушно-десантный корпус	—
10.07.1941 года	Северо-Западный фронт	27-я армия	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.08.1941 года	Северо-Западный фронт	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.09.1941 года	Резерв Ставки ВГК	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.10.1941 года	Резерв Ставки ВГК	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.11.1941 года	Западный фронт	43-я армия	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.12.1941 года	Западный фронт	43-я армия	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.01.1942 года	Западный фронт	43-я армия	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.02.1942 года	Резерв Ставки ВГК	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.03.1942 года	Московский военный округ	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.04.1942 года	Московский военный округ	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.05.1942 года	Московский военный округ	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.06.1942 года	Московский военный округ	—	5-й воздушно-десантный корпус	—
01.07.1942 года	Московский военный округ	—	5-й воздушно-десантный корпус	—

Командиры

• Безуглый, Иван Семёнович — генерал-майор (1940)
• Гадалин, Пётр Кузьмич
• Радченков, Даниил Георгиевич — подполковник
• Ковалев С. М. — подполковник, (1941)

Известные люди

• Кулиев, Кайсын Шуваевич — известный балкарский поэт, в годы войны воин бригады.

Память

• Обелиск и часовня Александра Невского на месте боя в 909-м квартале Орла.
• Памятник в деревне Воробьи на малоярославском направлении

См. также

• Соединение (военное дело)

Литература

• Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В трёх томах. Десятое издание, дополненное по рукописи автора. Издательство «Новости». Москва, 1990.
• Мельтюхов, Михаил Иванович. Освободительный поход Сталина. (см lib.rus.ec/b/300044/read)
• Советские воздушно-десантные. Военно-исторический очерк. Москва: Воениздат, 1986, 2-е изд.

Ссылки

• [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру.]
• [www.soldat.ru/perechen Сайт Soldat.ру. Перечень № 6 бригад всех родов войск, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны.]
• [samsv.narod.ru/Br/Vdbr/vdbr204/default.html 204-я воздушно-десантная бригада.]
• [risti.pit.su/index.php?option=com_content&view=article&id=108:204-&catid=35:1940&Itemid=55 204-я воздушно-десантная бригада.]
• [volgadesant.ru/index.php?option=com_content&view=category&layout=blog&id=55&Itemid=89 Сайт Волга десант.]
• [www.rkka.ru/analys/vdv/main.htm Сайт РККА. Из опыта управления воздушными десантами в годы войны. Полковник в отставке Я. Самойленко.]

Отрывок, характеризующий 201-я воздушно-десантная бригада

– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.