206-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
206-я стрелковая дивизия
Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

март 1941

Расформирование (преобразование):

декабрь 1941

Боевой путь

1941: оборонительные бои в районе Киева

206-я стрелковая дивизия 1-го формирования (206 сд) — воинское соединение СССР, принимавшее участие в Великой Отечественной войне.

Боевой период — 25 июня — 27 декабря 1941 (фактически сентябрь).





История

206-я стрелковая дивизия была сформирована в марте 1941 года в Одесском военном округе.

24 июня в соответствии с директивой Ставки ГК № 20466 дивизия была включена в состав 7-го стрелкового корпуса, передававшегося в непосредственное распоряжение Южного фронта. Согласно оперативной сводке ЮФ от 25 июня, в этот день 7-й стрелковый корпус в составе 93-й, 142-й, 196-й и 206-й стрелковых дивизий сосредоточивался в районе Котовска и Балты. Однако уже в июне он был переподчинён Юго-Западному фронту.

Утром 5 июля дивизия вступила в бой в Шепетовском укреплённом районе. Однако частям 7-го ск (147 и 206 сд) не удалось изменить обстановку, и им пришлось его оставить[1].

8 июля 206 сд вела бой в районе Новоград-Волынского.

9 июля 13-я танковая дивизия немцев захватила Житомир. Советское командование было вынуждено принять меры по организации обороны Киева. В ночь на 11 июля частям 206 сд было приказано к 15.00 сосредоточиться у Фастова, организовав круговую оборону. Однако в этот день дивизия вместе с другими частями корпуса всё ещё вела бои севернее Нового Мирополя. 13 июля она заняла оборону на линии Киевского укрепрайона.

6 августа для ликвидации противника, прорвавшегося в направлении Гатного и Чабанов один батальон 206 сд совместно с батальоном 3-й воздушно-десантной бригады контратаковал из района Жулян.

Как позднее вспоминал маршал Баграмян: «На участке соседней 206-й стрелковой дивизии, отбивавшей атаки врага севернее Гатного, все подразделения сражались стойко, но особенно выделялся стрелковый батальон, которым командовал капитан Дмитрий Афанасьевич Ткаченко. Всего 80 человек и две полковые пушки было в этом батальоне, но перед его позициями полегло несколько фашистских рот. А один из стрелковых взводов из роты младшего лейтенанта Алексея Кузьмича Кривоспицкого проник в расположение врага и внезапным налетом ворвался в небольшой хутор, в котором расположилась рота фашистов. В жаркой схватке наши бойцы полностью уничтожили вражеский гарнизон.»

Немцы, продолжая развивать наступление, ввел свежие части и овладели северной окраиной Гатного и перекрёстком двух дорог южнее Пирогово, стремясь главный удар нанести в направлении по дороге на Киев. Утром 7 августа 147-я стрелковая дивизия перешла в наступление, однако противник вынудил её отойти. В 14.00 с задачей восстановить положение, наступая в направлении Виты-Почтовой, командование ввело новые резервы, куда, в частности входил и сводный батальон 206 сд. В результате боя батальон вышел на северную окраину Гатного, но дальше продвинуться не смог.

8 августа части 206 сд повели наступление и под огнём противника к 18.00 заняли следующий рубеж: 722 сп — 200 м северо-западнее Гатного, 748 сп — северо-восточная окраина Жулян. 737 сп с двумя батальонами интендантских курсов наступал на высоту 188.6.

Утром 11 августа бойцам дивизии удалось захватить Гатное, и весь день они вели бой в этом районе. 12 числа дивизия продолжила наступление и к 14 августа вышли к хутору Чабаны, где была остановлена. Занимала тут оборону до середины сентября, когда подвижные соединения 1-й и 2-й танковых групп противника соединились в районе Лохвицы, завершив окружение значительной части войск ЮЗФ. Из 206 сд вырваться из котла удалось лишь небольшой группе бойцов во главе с командиром дивизии С. Горшковым.

В декабре 1941 года дивизия была расформирована как погибшая.

Состав

  • 722-й стрелковый полк
  • 737-й стрелковый полк
  • 748-й стрелковый полк
  • 661-й артиллерийский полк
  • 714-й гаубичный артиллерийский полк
  • 35-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 407-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
  • 286-й разведывательный батальон
  • 374-й саперный батальон
  • 586-й отдельный батальон связи
  • 361-й медико-санитарный батальон
  • 306-й взвод дегазации
  • 679-й автотранспортный батальон
  • 467-й полевой автохлебозавод
  • 358-я полевая почтовая станция
  • 40-я полевая касса Госбанка

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус
22.06.1941 Одесский военный округ 7-й стрелковый корпус
01.07.1941 Юго-Западный фронт 7-й стрелковый корпус
10.07.1941 Юго-Западный фронт 6-я армия 7-й стрелковый корпус
01.08.1941 Юго-Западный фронт - -
01.09.1941 Юго-Западный фронт 37-я армия -

Командиры

722 сп — Винокуров (? — 1941), майор.
737 сп — Попов А. И.[2] (? — 1941), подполковник.
748 сп — Жданов Кирилл Дмитриевич (? — 24 сентября 1941), майор.
714 гап — Подойницын Максим Евстафьевич (? — 1941), майор.

Память

  • Памятный знак, установленный в 400 м от станции Киев-Волынский у железной дороги, в районе которой воины 206-й стрелковой дивизии держали оборону с августа по сентябрь 1941 года[3].
  • Памятный знак воинам 206-й стрелковой дивизии в парке Металлургов в городе Никополь[4].

Напишите отзыв о статье "206-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. Краснознамённый Киевский. 1979.
  2. [web.archive.org/web/20120510202131/retrospicere.narod.ru/1-barbarossa1941/barbarossa1941_999_4.htm А.Крещанов, А.Кузяк, А.Осипов, О.Продан. 1941. Оборона Киева. — Киев, 2002.]
  3. [www.pomnite-nas.ru/mshow.php?s_OID=10344 г. Киев, Украина, Воздухофлотский проспект, 98]. Помните нас!. Проверено 7 декабря 2013.
  4. [pomnite-nas.ru/mshow.php?s_OID=10771 г. Никополь, Днепропетровская область, Украина]. Помните нас!. Проверено 7 декабря 2013.

Литература

  • Исаев А. В. [militera.lib.ru/h/isaev_av3/04.html От Дубно до Ростова.] — М., 2004.
  • Баграмян И. X. [militera.lib.ru/memo/russian/bagramyan1/03.html Так начиналась война.] — М.: Воениздат, 1971.
  • Краснознамённый Киевский. Очерки истории Краснознамённого Киевского военного округа (1919—1979). — Киев, 1979.

Ссылки

  • [tashv.nm.ru/Perechni_voisk/Perechen_05_01.html Действующая армия. Перечни войск. Перечень № 5. Стрелковые, горно-стрелковые, мотострелковые и моторизованные дивизии.]
  • [www.teatrskazka.com/Raznoe/BoevojSostavSA/1941/1941.html Боевой состав Боевой состав Советской Армии]
  • Крещанов А., Кузяк А., Осипов А., Продан О. [web.archive.org/web/20120510202124/retrospicere.narod.ru/1-barbarossa1941/barbarossa1941_999_3.htm Оборона Киева]


Отрывок, характеризующий 206-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.