Двадцать тысяч льё под водой
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
(перенаправлено с «20 000 лье под водой»)
| Двадцать тысяч льё под водой | |
| Vingt mille lieues sous les mers | |
 | |
| Жанр: |
научно-фантастический роман |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1869—1870 |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Двадцать тысяч лье под водой»[1], (фр. «Vingt mille lieues sous les mers», дословно — «Двадцать тысяч льё под морями»; в старых русских переводах — «Восемьдесят тысяч вёрст под водой», в советских — «80 000 километров под водой»[2]) — классический научно-фантастический роман французского писателя Жюля Верна, впервые опубликованный с 20 марта 1869 по 20 июня 1870 года в журнале Magasin d’éducation et de récréation и вышедший отдельным изданием в 1870 году. Повествует о выдуманном капитане Немо и его подводной лодке «Наутилус» со слов одного из его пассажиров — профессора Музея естественной истории Пьера Аронакса[fr].
Первое иллюстрированное издание (оригинальное было неиллюстрированным), опубликованное Пьером-Жюлем Этцелем, содержит множество работ художников Альфонса де Невиля и Эдуара Риу[fr].
Содержание
Название
Название романа относится к расстоянию, пройденному под поверхностью моря, а не к глубине погружения, поскольку 20 000 льё — это примерно 110 тысяч километров, или около 9 диаметров Земли. Наибольшая глубина, упоминаемая в книге, — 4 льё (то есть около 22 км: почти вдвое глубже Марианской впадины — самого глубокого места на планете). Французское название романа говорит о морях во множественном числе, подразумевая «семь морей», по которым плавали персонажи романа.
Сюжет
Во второй половине XIX века на глаза мореплавателям стал попадаться необычный объект, превосходящий кита скоростью и размерами. Газеты, а вслед за ними и учёные, заинтересовались неизвестным объектом, который, после долгих обсуждений, сочли неизвестным науке животным, предположительно — гигантским нарвалом. Академический интерес сменился сугубо практическим, когда в результате столкновений с объектом несколько кораблей получили пробоины. Было решено снарядить экспедицию на военном парусно-паровом фрегате «Авраам Линкольн», принадлежащем флоту США, чтобы найти и уничтожить опасное для мореплавания животное.
После долгих поисков экспедиция встречает в Тихом океане «неведомое животное», но в результате столкновения с ним фрегат получает повреждения, а находившиеся на нём профессор Аронакс[fr] (Pierre Aronnax), его слуга Консель[fr] (Conseil [консей] — совет) и гарпунёр Нед Ленд[fr] (Ned Land) оказываются в воде, после чего попадают на борт подводной лодки, которую, как выясняется, и принимали за «неведомое животное». Её хозяин представляется как «капитан Немо» (лат. Nemo — Никто). Он объявляет спасённым, что они находятся на борту принадлежащего ему подводного корабля «Наутилус». Капитан Немо вместе со своими товарищами порвал с человеческим обществом и удалился в океан, чтобы жить свободно. Втайне от всех построив и оснастив «Наутилус» так, чтобы иметь на нём возможность практически неограниченной автономии, Немо и его товарищи, составившие экипаж корабля, навсегда ушли в океан. Поскольку Немо заинтересован в сохранении тайны «Наутилуса», он принимает решение задержать спасённых на корабле на неопределённый срок, и героям, перед которыми, фактически, поставлен выбор между пленом и смертью, приходится примириться с его решением. Профессору Аронаксу капитан предлагает участвовать в научных исследованиях и наблюдениях, которые он ведёт на «Наутилусе», забираясь в недоступные «земной» науке морские глубины.
На протяжении последующих семи месяцев герои переживают приключения во всех океанах земного шара, кроме Северного Ледовитого. Во время этого кругосветного путешествия по поверхности и в глубинах морей и океанов они участвуют в подводной охоте, посещают острова Новой Гвинеи, добывают жемчуг и сражаются с акулами в Индийском океане, посещают затопленные руины Атлантиды, сражаются с кашалотами и полчищами спрутов. «Наутилус» преодолевает льды Южного полюса и открывает сам полюс.
По ходу этого путешествия героям становится ясно, что экипаж «Наутилуса», хоть и покинул сушу, остаётся в курсе происходящих там событий и активно помогает народам, борющимся против колонизаторов. В конце повествования «Наутилус» вступает в бой с английским военным кораблём и безжалостно топит его таранным ударом. Так герои узнают, что капитан, помимо прочего, вершит личную месть.
В течение всего повествования герои постоянно возвращаются к вопросу о побеге с «Наутилуса», на чём особенно настаивает Нед Ленд. Но «бежать из подводной тюрьмы — невозможно вдвойне». Найти сообщника среди экипажа невозможно — матросы разговаривают только на своём языке, которого не знает никто из героев, к тому же экипаж вообще никак не общается с пленниками, за исключением капитана Немо. Наконец, после боя с английским кораблём, когда капитан, судя по всему, погружается в депрессию и ослабляет контроль за происходящим, Ленд обнаруживает, что «Наутилус» находится вблизи какой-то суши, и предлагает бежать, захватив шлюпку. В последний момент выясняется, что судно попало в Мальстрём — мощный водоворот, — но менять что-то уже поздно. Аронакс и его друзья чудом спасаются и выбираются на норвежский берег; последняя глава романа оканчивается размышлениями Аронакса о сложной судьбе капитана Немо и вопросом, вершит ли до сих пор загадочный капитан свои возмездия, мстя всему миру?
Продолжения
В романе «Таинственный остров», выпущенном в 1874 году, Жюль Верн описал завершение истории капитана Немо и «Наутилуса»: «Наутилус» преодолел Мальстрём, в который вошёл перед бегством профессора Аронакса и его друзей, после чего ещё много лет плавал в океане. В конце концов сильно постаревший Немо, пережив всю свою команду, поставил «Наутилус» на последнюю стоянку в пещере, образовавшейся в жерле потухшего вулкана на тихоокеанском острове, и доживал свои последние дни на корабле. Когда на острове оказались заброшенные ураганом американцы, капитан иногда анонимно помогал им. В заключительной части романа капитан встречается с героями, рассказывает им свою историю и вскоре умирает. «Наутилус» с телом капитана остаётся на дне пещеры, когда остров в результате извержения проснувшегося вулкана погружается в океан.
В гораздо более позднем романе «Флаг родины» автор вернулся к теме объявленного вне закона капитана подводной лодки. Главный злодей книги Кер Карраже — отъявленный пират, действующий исключительно в целях наживы — полностью лишён благородства Немо, благодаря чему способен на особо жестокие убийства: знакомая читателям характеристика персонажа.
Как и Немо, Кер выступает в роли «хозяина», негостеприимного к французам, но, в отличие от Немо, которому удалось уйти от всех преследователей, криминальная карьера Карраже заканчивается благодаря комбинации международных усилий и восстанию его заложников. Несмотря на то, что роман был издан большим тиражом и переведён на многие языки, его популярность так и не достигла «Двадцати тысяч льё».
Более похож на оригинального Немо, хотя и менее проработан, Робур из романа «Робур-Завоеватель». Сюжеты обоих романов также похожи друг на друга. В обеих книгах покинувший мир людей изобретатель похищает нескольких человек, и они вынужденно проделывают кругосветное путешествие.
Главные герои
- Пьер Аронакс (фр. Pierre Aronnax) — профессор Музея естественной истории в Париже, выступающий в романе рассказчиком. Сведущ в ботанике, зоологии и минералогии, написал книгу «Тайны морских глубин», ставшую бестселлером. До того как занять место профессора, занимался врачебной практикой. Из всех троих попавших на «Наутилус» посторонних людей менее всех склонен к побегу и больше всех интересуется личностью капитана Немо.
- Консель (фр. Conseil) — слуга профессора Аронакса. Считается, что получил такое имя в честь одного из изобретателей «полупогружного корабля» Жана-Франсуа Конселя. Описан профессором как «смелый фламандский малый лет тридцати». Флегматик, мастер на все руки и при этом вопреки своей фамилии (с фр. — «Совет») советов никогда не даёт. Знаток классификации животных, при этом внешне их различает очень слабо.
- Нед Ленд (англ. Ned Land) — канадский гарпунёр, считающийся одним из лучших специалистов в своём деле и поэтому приглашённый на борт «Авраама Линкольна» для охоты за предполагаемым морским чудовищем. Очень силён и ловок в обращении с гарпуном. Является также прекрасным рассказчиком бесчисленных историй, возникавших на китовой охоте. В полном соответствии со своей фамилией (с англ. — «Земля») хуже всех чувствует себя на подводном корабле и больше всех стремится сбежать с него.
- Капитан Немо (фр. Le capitaine Nemo) — капитан и строитель «Наутилуса», по каким-то причинам возненавидевший общество и скрывшийся от него в океане. Занимается исследованием морских глубин, а также помогает революционерам и жителям угнетённых европейскими колонизаторами стран.
Факты
 |
Стиль этого раздела неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Следует исправить раздел согласно стилистическим правилам Википедии.
|
 |
Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии, списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих авторитетных источниках, содержащих критерий включения элементов в список.
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 2 декабря 2015 года. |
- Идею фабулы романа, основанной на подводном путешествии, Верну подсказала Жорж Санд, которая была дружна с Этцелем и высоко оценила первые романы из серии «Необыкновенных путешествий» — «Пять недель на воздушном шаре» и «Путешествие к центру Земли».
- Произведение насыщено физическими и химическими отступлениями, инженерными описаниями подводной лодки и пр. Например, 13-я глава первой части так и называется — «Некоторые цифры».
- Жюль Верн в ходе работы над романом оставался под впечатлением от польского восстания 1863 года. Изначально капитан Немо был польским аристократом[3], сражающимся против российских угнетателей, погубивших всю его семью. Но под давлением своего издателя Этцеля, исходившего не только из политической конъюнктуры, но из здравого расчета, что у польского аристократа просто не хватит средств построить такое подводное судно, Верн «лишил» Немо национальности, которая так и осталась неизвестна Аронаксу и его спутникам. О «польском следе» в его истории напоминает только портрет революционера Тадеуша Костюшко, находящийся среди прочих в каюте капитана. Позже, в романе «Таинственный остров», Верн раскроет инкогнито Немо и представит его как беглого индийского принца Нана Сагиба, бежавшего в море после провала восстания сипаев и мстящего Англии, поработившей его родину.
- Имя капитана, возможно, является отсылкой к «Одиссее», где на вопрос циклопа Полифема об имени Одиссей отвечает: «Никто», что по-латыни звучит как «Nemo». Подобно Одиссею, герой Верна был вынужден долгое время скитаться по морям.
- «Наутилусом» называлась одна из первых подводных лодок, созданная английским инженером Робертом Фултоном, который в 1800 году представил её модель Наполеону Бонапарту. Впоследствии такое имя получили первая субмарина с электрическим двигателем, спущенная на воду в Англии в 1886 году[4], а также первая в мире атомная подводная лодка, которая, как и корабль Верна, совершила поход на полюс — правда, Северный, а не Южный. При этом, однако, ни в одном своём произведении Верн, родившийся в 1828 году, ни разу не упоминает имя Фултона, тем более что тот предлагал свои субмарины не только Франции, но и её потенциальному врагу — Великобритании[5]. Стоит отметить, что в конце романа «20 000 льё под водой» «Наутилус» атакует именно английский корабль (прямо на это не указывается, но довольно ясно намекается). Таким образом, у Верна не было никаких оснований называть вымышленный подводный корабль в честь реально существующего. Более того, в романе описывается эпизод, когда пассажиры «Наутилуса» наблюдают за стаей моллюсков наутилусов (в романе их называют аргонавтами) и сравнивают моллюсков и их раковины с капитаном Немо и его кораблём[6]. Этот же эпизод раскрывает смысл девиза «Наутилуса» — «Движущийся в движимом» («Mobilis in mobili»)[7].
- Добавим, что зачастую приписываемое Верну предсказание в романе самой идеи подводной лодки ошибочно. Так, на момент его написания среди прочих уже был представлен проект самой крупной подводной лодки XIX века — Plongeur, созданный во Франции, с которым автор был знаком. Отмечается[8], что «Наутилус» имел ряд технологических заимствований у французской субмарины: резервуар для сжатого воздуха в носовой части, механический привод винта, шлюпка.
- Описывая вооружение «Наутилуса», Верн не упомянул о торпедах, хотя идея торпеды была предложена в 1865 году — за четыре года до начала публикации книги[9]. Существует легенда о том, что, узнав об изобретении торпеды, писатель безуспешно пытался скупить весь тираж книги[10]. Впоследствии Верн оказался в сходной ситуации досадного упущения с романом «Плавучий остров» — несмотря на то, что эксперименты в области радиопередачи происходили в 1893—1894 гг, Верн для связи с землей наделил свой Стандарт-Айленд гигантским кабелем, тянущимся за ним по Тихому океану от самого Сан-Франциско.
- Отсутствие системы (к слову, описанной Верном в предыдущем романе — «С Земли на Луну»; упоминается о ней и здесь, но Немо посчитал её излишней) и необходимость регулярной вентиляции[11] лишают «Наутилус» полной автономности (максимальная продолжительность погружения «Наутилуса» — около пяти суток)[12].
- В первом английском переводе романа, выполненном Льюисом Мерсье, было допущено[13] сразу несколько крупных ошибок. Так, «водолазный скафандр» почему-то был переведён как «пробковый жилет», что приводило к путанице. Кроме того, при описании портретов исторических лиц в каюте Немо в первом английском издании был «исключён» борец за независимость Ирландии Дэниел О’Коннелл.
- В романе подробнее прочих рассказывается о французских мореплавателях — Лаперузе, чья экспедиция не вернулась из кругосветного путешествия, искавшем его Дюмон-Дюрвиле, а также строителе Суэцкого канала Фердинанде Лессепсе. Примечательно, что «Наутилус» прошёл по следам всех троих — так, капитан Немо нашёл у островов Ваникоро инструкцию, данную Лаперузу морским министерством, прошёл маршрутом Дюмон-Дюрвиля по антарктическим морям и Лессепса — под Суэцким перешейком.
- Путешественники за семь месяцев побывали во всех океанах мира (включая Южный Ледовитый), кроме Северного Ледовитого. Впрочем, профессор, его слуга и гарпунёр сбежали с подводной лодки как раз в тот момент, когда капитан подходил к нему через Норвежское море. Интересно, что термин «Южный океан», существовавший для обозначения отдельной географической единицы во времена Жюля Верна, в XX веке был упразднён, но вновь введён Международной гидрографической организацией в 2000 году.
- Эпизод с нападением спрутов можно трактовать как своеобразную отсылку к роману Виктора Гюго «Труженики моря» (1866), где есть эпизод, в котором его герой Жильят борется со спрутом. Примечательно, что у Верна схваченный спрутом матрос взывает о помощи на французском языке. Отметим, что на момент написания обоих романов называемые «спрутами» гигантские кальмары были довольно слабо изучены, и серьезными учеными биологами считались полумифическими созданиями. В романе устами профессора Аронакса очень подробно описывается современная написанию книги история исследований моллюсков и получения вещественных доказательств их существования.
- В романе Верн допускает довольно большое количество ошибок и неточностей — в современных изданиях они отмечены сносками. Так, описывая фауну Южного полярного бассейна, Верн ошибочно помещает туда моржей[14] — они водятся только в Северном полушарии. Причина в том, что ко времени написания романа Антарктика была еще относительно слабо исследована, а Южного полюса люди впервые достигли только в 1911 году — уже после смерти автора.
- Существование подземного прохода[15] между Красным и Средиземным морями, по которому проходит «Наутилус», — авторский вымысел.
- Художник Риу, иллюстрировавший первое издание романа, придал профессору Аронаксу портретное сходство с автором, а капитана Немо по обоюдному желанию Верна и Этцеля изобразил похожим на Жана Шарраса — полковника-республиканца, изгнанного из Франции после воцарения Наполеона III.
Экранизации
Роман , в том числе в СССР (телевизионный трёхсерийный фильм «Капитан Немо», 1975).
Премьера первой полнометражной экранизации романа состоялась в США 24 декабря 1916 года.
- 1907 — «20000 лье под водой», короткометражка, Франция, реж. Жорж Мельес
- 1916 — «20 000 льё под водой», США, реж. Стюарт Пейтон
- 1954 — «20 000 льё под водой», США, реж. Ричард Флайшер
- 1975 — «Капитан Немо», мини-сериал, СССР, реж. Василий Левин
- 1997 — «20 000 лье под водой», США, реж. Род Харди
- 1997 — «20 000 лье под водой», США, реж. Майкл Андерсон
- 2002 — «20 000 лье под водой», США, реж. Скотт Хеминг
Кроме того, персонажи романа и собственно «Наутилус» фигурируют в фильме «Лига выдающихся джентльменов» (2003)
Осовремененная экранизация романа — фильм «Наутилус: Повелитель океана» (англ. название — «30,000 Leagues Under the Sea», 2007).
Напишите отзыв о статье "Двадцать тысяч льё под водой"
Примечания
- ↑ [sigla.ru/table.jsp?o=a&f=4&t=3&v0=Двадцать+тысяч&o=a&f=1003&t=1&v1=&o=a&f=4&t=2&v2=&o=a&f=21&t=3&v3=&o=a&f=1016&t=3&v4=&o=a&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=l&i=1&cv=tagged&tv=card&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20 Издания книги в каталоге РГБ]. cистема "Сигла". Проверено 13 июля 2016.
- ↑ 80 000 километров под водой. Ч. I. — М. Детгиз. 1934. 400 стр. 50000 экз. То же. Ч. 2.
- ↑ Прашкевич, Г. М. Мстители и строители // Полдень. XXI век. — М. : Вокруг света, 2013. — № 1. — С. 145—164.</span>
- ↑ [www.deepstorm.ru/DeepStorm.files/under_1917/ns/ah/list.htm Проект усовершенствования устройства ПЛ Э. Кэмпбелла и Д. Аша (Великобритания). ПЛ «Nautilus».]. Штурм глубины. Проверено 27 января 2009. [www.webcitation.org/614ejemzC Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
- ↑ Шапиро Л. С. [submarine.id.ru/intro.php?2 Наутилус и другие]. Российский подводный флот. Проверено 3 мая 2009. [www.webcitation.org/614eYE3wG Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].
- ↑ Верн Ж. Индийский океан // Двадцать тысяч льё под водой.
- ↑ Верн Ж. Mobilis in mobili // Двадцать тысяч льё под водой.
- ↑ Брандис, Е. П. Рядом с Жюлем Верном. — ISBN 5-08-000087-2.
- ↑ Коршунов Ю. Л., Успенский Г. В. [wunderwaffe.narod.ru/WeaponBook/MO_01/chap02.html Торпеды Российского флота]. Wunderwaffe. Проверено 1 октября 2014.
- ↑ [www.astrohome.ru/index.php/predskazanija-literatorov/4558-prozrenija-i-oshibki-zhjulja-verna Прозрения и ошибки Жюля Верна]. Astrohome.ru. Проверено 1 октября 2014.
- ↑ Верн Ж. Всё на электрической энергии // 20 000 льё под водой.
- ↑ Верн Ж. Недостаток воздуха // Двадцать тысяч под водой.
- ↑ Norman M. Wolcott. [www.ibiblio.org/pub/docs/books/sherwood/How_Lewis_Mercier.htm How Lewis Mercier and Eleanor King Brought You Jules Verne].
- ↑ [www.lib.ru/INOFANT/VERN/20000lje.txt Глава 14. Южный полюс].
- ↑ [www.lib.ru/INOFANT/VERN/20000lje.txt Глава 5. Аравийский туннель].
</ol>
Библиография
- Верн, Жюль. [www.lib.ru/INOFANT/VERN/20000lje.txt Двадцать тысяч льё под водой] / пер. с фр. Н. Яковлева, Е. Корш. — М. : Государственное издательство художественной литературы, 1956. — 478 с. — (Собрание сочинений : в 12 т. / Ж. Верн ; 1954—1957, т. 4).</span>
Ссылки
- [getparalleltranslations.com/en/parallel-translation/Twenty-Thousand-Leagues-Under/5-ru Параллельный англо-русский перевод книги]. getParallelTranslations.com. Проверено 2 июня 2014. [www.webcitation.org/664YuTuLN Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].
- [jv.gilead.org.il/rpaul/Vingt%20mille%20lieues%20sous%20les%20mers/ Vingt mille lieues sous les mers (1866–69)]. The Illustrated Jules Verne. — Иллюстрации к прижизненному изданию. Проверено 2 июня 2014.
Отрывок, характеризующий Двадцать тысяч льё под водой
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
