21-я танковая дивизия (СССР)
<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 21-я танковая дивизия </td></tr> | |
Войска: | сухопутные |
Род войск: | автобронетанковые |
Формирование: | март 1941 года |
Расформирование (преобразование): | 22.09.1941 года |
Предшественник: | 40-я танковая бригада |
Преемник: | 103-я танковая бригада 104-я танковая бригада 168-я танковая бригада |
1941—1942: Ленинградская область |
21-я танковая дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.
Содержание
История дивизии
Дивизия сформирована в марте 1941 года в Ленинградском военном округе на базе 40-й танковой Краснознамённой бригады. На 22 июня 1941 года дислоцировалась в Лемболово, Черная речка, Сертолово-2, имея в своём составе 121 Т-26 с 45-мм пушкой, 22 огнемётных ХТ, 39 пулемётных двухбашенных Т-26, 6 Т-26 двухбашенных с 37-мм пушкой, 2 СТ-26, 8 тягачей-транспортеров Т-26, 3 Т-38.[1]
В действующей армии с 22 июня 1941 по 3 марта 1942 года.
В 12-00 22 июня 1941 года в дивизии объявлена боевая тревога, в 7-00 23 июня 1941 года дивизия выступила двумя колоннами в район Иля-Носкуа, к вечеру 24 июня 1941 года танковые полки, штаб дивизии и разведывательный батальон сосредоточились в назначенном районе, мотострелковый полк, шедший пешим маршем, сосредоточился только вечером 27 июня 1941 года. В течение конца июня 1941 года танки дивизии придавались различным соединениям 19-го и 50-го стрелковых корпусов. 2 июля 1941 года в составе дивизии был сформирован разведотряд в составе 13 танков, из них 3 огнемётных, одного БА-10 и роты мотострелкового полка. При поддержке артиллерии 115-й стрелковой дивизии разведотряд перешёл границу по шоссе из Энсо в направлении Иматры, продвинулся на 3-4 километра, был остановлен огнём и взяв пленного, вернулся обратно.
2 июля 1941 года дивизия была разделена: 41-й танковый полк отправлен для поддержки 198-й моторизованной дивизии и 4 июля 1941 года совместно с ней ведёт бои в районе Койвумяки, Ахола, Эско. Остальные части дивизии 3 июля 1941 года перешли в наступление из района Энсо на Иматру, которое в общем было отбито финскими войсками и дивизия к утру 4 июля 1941 года вышла из боя, приводит себя в порядок 4 и 5 июля в районе Яски. C 6 июля 1941 года погружается в эшелоны и перебрасывается южнее Ленинграда, оставив в распоряжении 23-й армии 54 Т-26. 8 июля 1941 года оба танковых полка и дивизион гаубичного полка выгрузились в Луге. 9 июля 1941 года в связи с некомплектом (всего в дивизии насчитывалось 115 танков[2]), танковые полки сведены в один, 42-й танковый полк, и дивизия начала марш к Порхову, хотя была возвращена обратно, но вечером 10 июля 1941 года вновь выступает по прежнему маршруту. В пути потеряла связь с 21-м мотострелковым полком, который обнаружился только 17 июля 1941 года севернее Уторгоша. 11 июля 1941 года совместно с остатками 90-й стрелковой дивизии и 9-го пограноторяда атакует противника в деревне Камарино, потеряла 17 танков. 12 июля 1941 года совершила марш и сосредоточилась в районе Болоцко, 13 июля 1941 года, после череды противоречивых приказов, выступила маршем на Городище, в бою с авангардом противника пробилась к селу, где оборону занимал 835-й стрелковый полк 237-й стрелковой дивизии с дивизионной артиллерией, и с 13 июля 1941 года дивизия была подчинена командиру 237-й стрелковой дивизии. Участвует в контрударе под Сольцами. Ведёт бои в районе Городище и Болоцко до 19 июля 1941 года, разбросанными группами пытаясь уничтожить противника южнее села, наступает на Большой Звад. Затем заняла позиции по рубежу реки Мшага. К 31 июля 1941 года насчитывала всего 35 танков.[2]
7 августа 1941 года дивизия вошла в состав 48-й армии, в чьё подчинение был передан 21-й гаубичный артиллерийский полк, а также в том числе за счёт дивизии начал формироваться 108-й отдельный танковый батальон. C 10 августа 1941 года вновь отбивает атаки противника, перешедшего в наступление, постоянно подвергается сильным авианалётам. С 15 августа 1941 года дивизия, передав практически весь автотранспорт в другие части, выводится в резерв, к утру 17 августа 1941 года сосредоточилась в Крестцах и уже начала марш за Волхов, растянувшись колонной, но была развёрнута и по приказу должна была занять оборону на рубеде Долгово, Некохово, Молодивское, Андрюхиново. Однако быстрое продвижение немецких войск не позволило организовать оборону на этом рубеже, и дивизия была расчленена. Штаб дивизии, вместе с медсанбатом и батальоном связи попал в окружение и, уничтожив автотранспорт, выходил из окружения по маршруту Земтицы — Замошье — Ольховка — Пятницы — Воронин Остров. Танковые полки, подойдя к Некохово, были отброшены авангардами немецких войск и начали отход к деревне Ольховка. 19 августа 1941 года остатки дивизии сосредоточились в районе Воронина Острова и вышли маршем через Трубников Бор в район Дроздово.
21—22 августа 1941 года наступает на Апраксин Бор. К тому времени фактически являлась стрелковой частью. С развитием немецкого наступления с боями отступает на север, к Ладожскому озеру. После 8 сентября 1941 года оказалась за кольцом блокады, южнее Ладожского озера. Во время наступления немецких войск на Тихвин и контрнаступления советских войск действовала в составе войск 54-й армии, прикрывавшей Волхов, Войбокало и южное побережье Ладожского озера.
12 февраля 1942 дивизия сдала рубеж обороны 265-й стрелковой дивизии, погружена в эшелоны на станции Жихарево, к 20 февраля 1942 года сосредоточилась в Вологде.
3 марта 1942 года обращена на формирование 103-й, 104-й и 168-й танковых бригад.
Действия 21-го мотострелкового полка
19 июля 1941 года 21-й мотострелковый полк был изъят из подчинения дивизии и переправлен в район Учно, в 30 километрах западнее Старой Руссы.
23 июля 1941 года полк совместно с 28-м мотострелковым полком и частями 180-я стрелковая дивизия перешёл в наступление на Городок в 6 километрах юго-западнее Сольцов, овладел совхозом «Выботь» и окружил населённый пункт Угощь, 24 июля 1941 года уничтожив окружённого противника, полк продолжил наступление, к исходу 25 июля 1941 года вышел к лесу южнее Сольцов, и приступил к обстрелу города.
В связи с ухудшением обстановки на Дновском направлении, изъят из подчинения 180-й стрелковой дивизии и переброшен к станции Волот, где вражеские войска контратаковали 163-я моторизованная дивизия и 182-я стрелковая дивизия. Введение в бой полка ситуации не поменяло, и в дальнейшем полк действовал в составе 182-й стрелковой дивизии и 202-й стрелковой дивизии, пока 8 октября 1941 года не был переформирован в 1017-й стрелковый полк 202-й стрелковой дивизии.
В танковой же дивизии 7 ноября 1941 года был сформирован 21-й мотострелковый полк 2-го формирования, который 15 февраля 1942 года обращён на формирование 951-го стрелкового полка 265-й стрелковой дивизии, сменившей 21-ю танковую на позициях.
Полное название
21-я танковая Краснознамённая дивизия
Подчинение
Дата | Фронт (округ) | Армия | Корпус (группа) | Примечания |
---|---|---|---|---|
22 июня 1941 года | Северный фронт | 23-я армия | 10-й механизированный корпус | - |
01 июля 1941 года | Северный фронт | 23-я армия | 10-й механизированный корпус | - |
10 июля 1941 года | Северный фронт | Лужская оперативная группа | - | с 11.07.1941 — в подчинении 1-го механизированного корпуса с 13.07.1941 — в подчинении 237-й стрелковой дивизии |
01 августа 1941 года | Северо-Западный фронт | Новгородская армейская оперативная группа | - | кроме 21-го мотострелкового полка |
01 сентября 1941 года | Ленинградский фронт | 48-я армия | - | кроме 21-го мотострелкового полка |
01 октября 1941 года | Ленинградский фронт | 48-я армия | - | кроме 21-го мотострелкового полка |
01 ноября 1941 года | Ленинградский фронт | 54-я армия | - | кроме 21-го мотострелкового полка |
01 декабря 1941 года | Ленинградский фронт | 54-я армия | - | - |
01 января 1942 года | Ленинградский фронт | 54-я армия | - | - |
01 февраля 1942 года | Ленинградский фронт | 8-я армия | - | - |
01 марта 1942 года | - | - | - | нет данных |
Состав
- 41-й танковый полк
- 42-й танковый полк
- 21-й мотострелковый полк
- 21-й гаубичный артиллерийский полк
- 21-й разведывательный батальон
- 21-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион
- 21-й отдельный батальон связи
- 21-й автотранспортный батальон
- 21-й ремонтно-восстановительный батальон
- 21-й понтонный батальон
- 21-й медицинско-санитарный батальон
- 21-я рота регулирования
- 21-й полевой автохлебозавод
- 37-я полевая почтовая станция
- 147-я полевая касса Госбанка
Командиры
- Бунин, Леонид Васильевич, полковник (11.03.1941—20.08.1941)
- Кузнецов, Григорий Гаврилович, полковник (18.08.1941—20.03.1942).
Известные люди, связанные с дивизией
- Толубко, Владимир Фёдорович, в годы войны начальник штаба дивизии, впоследствии главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения, заместитель министра обороны СССР, генерал армии, Герой Социалистического Труда
Напишите отзыв о статье "21-я танковая дивизия (СССР)"
Примечания
Ссылки
- [samsv.narod.ru/Div/Td/td021/default.html Справочник]
- [mechcorps.rkka.ru/files/mechcorps/pages/10_meh.htm 10-й механизированный корпус на РККА.ру]
- [soldat.ru/doc/perechen Перечень № 6 кавалерийских, танковых, воздушно-десантных дивизий и управлений артиллерийских, зенитно-артиллерийских, миномётных, авиационных и истребительных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945]
Отрывок, характеризующий 21-я танковая дивизия (СССР)
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.
Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему: