21 октября
Поделись знанием:
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
| ← октябрь → | ||||||
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | |
| 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |
| 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |
| 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 |
| 28 | 29 | 30 | 31 | |||
| 2024 г. | ||||||
21 октября — 294-й день года (295-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 71 день.
Содержание
Праздники
См. также: Категория:Праздники 21 октября
Национальные
-
Великобритания:
-
Гондурас — День армии. -
Лаос — Праздник полной луны. -
Маршалловы Острова — День согласия. -
Сомали, 
Судан — День революции.
Религиозные
- — память преподобной Пелагии Антиохийской (457 год);
- — память священномучеников Димитрия (Добросердова), архиепископа Можайского, и с ним Иоанна Хренова, диакона, преподобномучеников Амвросия (Астахова) и Пахомия(Туркевича), игумена, преподобномученицы Татианы (Бесфамильной), мученика Николая Рейна, мучениц Марии Волнухиной и Надежды Ажгеревич (1937 год);
- — память священномученика Ионы (Лазарева), епископа Велижского, преподобномученика Серафима (Щелокова), архимандрита, священномучеников Петра Никотина, Василия Озерецковского, Павла Преображенского, Петра Озерецковского, Владимира Сперанского, пресвитеров, мучеников Виктора Фролова, Иоанна Рыбина, Николая Кузьмина и мученицы Елисаветы Курановой (1937 год);
- — память преподобномученика Варлаама (Ефимова) (конец 1930-х годов);
- — память преподобного Досифея Верхнеостровского, Псковского, игумена (1482 год);
- — память преподобного Трифона, архимандрита Вятского (1612 год);
- — Собор Вятских святых;
- — память преподобной Таисии Египетской (IV век);
- — память святой Пелагии девицы, Антиохийской (303 год).
-
В католической церкви:
- — память мученицы Урсулы, девы (IV век)[4].
Именины
События
См. также: Категория:События 21 октября
До н. э.
- 63 до н. э. — избранный консулом Цицерон, получив сведения о намерениях Катилины совершить переворот и убийство самого Цицерона, произносит речь в сенате и срывает замыслы Катилины.
До XIX века
- 1056 — по заказу приближённого киевского князя Изяслава Ярославича, дьякон Григорий начал переписывать Евангелие («Остромирово Евангелие»).
- 1097 — начало осады Антиохии крестоносцами во время 1-го крестового похода.
- 1187 — в Ватикане был избран римский папа Григорий VIII.
- 1555 — английский парламент отказался признать Филиппа Испанского королём.
- 1578 — в битве за Венден в ходе Ливонской войны русские войска потерпели сокрушительное поражение.
- 1596 — заключена Брестская уния, согласно которой епископы православной церкви на территории Речи Посполитой признали над собой власть папы.
- 1641 — католическое восстание в Ольстере: тысячи англичан и шотландцев убиты.
- 1652 — после ряда военных поражений фрондёров в боях с наёмными войсками кардинала Мазарини, лидер Фронды принц Конде, оставив Париж, бежит в испанские Нидерланды.
- 1665 — гетман Иван Брюховецкий подписал Московские статьи, по которым определялись взаимоотношения левобережной Гетманщины с Русским царством.
- 1727 — заключён Кяхтинский русско-китайский договор.
- 1731 — Младший жуз казахов по инициативе Абулхайр-хана вступил в подданство Российской Империи.
- 1797 — в Бостоне спущен на воду фрегат «Constitution» ВМС США.
XIX век
- 1805 — Трафальгарское морское сражение.
- 1824 — Джозеф Аспдин (Joseph Aspdin) запатентовал портлендский цемент.
- 1858
- В Париже впервые исполнен канкан.
- Первое представление оперетты «Орфей в аду» Ж. Оффенбаха в Париже.
- 1868 — сильное землетрясение с центром в Хэйварде, Калифорния, США.
- 1869 — первая партия свежих устриц пришла наземным путём в Балтимор.
- 1871 — первые в США любительские внешние атлетические игры (Нью-Йорк).
- 1879 — американский изобретатель Томас Алва Эдисон испытывает свою первую лампу накаливания с угольной нитью.
- 1897 — в Николаеве начал работать Черноморский судостроительный завод.
- 1899 — во Владивостоке открылся Восточный институт, сейчас — Дальневосточный государственный университет (ДВГУ).
XX век
- 1909 — в Испании к власти приходит либеральное правительство.
- 1913 — в Португалии вспыхивает восстание роялистов (подавлено силами правительства).
- 1914 — битва под Варшавой в ходе Варшавско-Ивангородской операции завершилась поражением германских войск.
- 1915
- Первое трансатлантическое радиотелефонное сообщение из Арлингтона (штат Виргиния, США) в Париж.
- Третья битва при Изонцо (по 4 ноября). Итальянские войска продвинулись вперёд совсем немного.
- 1916
- Убийство австрийского премьер-министра Карла Штюрка лидером социал-демократов Адлером в знак протеста против продолжения участия Австрии в войне. Приговорённого к каторге Адлера спасёт революция.
- Армия США формирует резервный корпус подготовки офицеров.
- 1917
- Переход Петроградского гарнизона на сторону военно-революционного комитета.
- В Саратове премьерой спектакля «Гибель „Надежды“» Г. Гейерманса (Herman Heijermans) открылся Солдатский Театр Революции
- 1923
- Франция объявляет о признании сепаратистского правительства, созданного в Рейнском пфальцграфстве Германии.
- Совершил свой первый полёт самолёт АНТ-1 конструкции А. Н. Туполева.
- Первый планетарий открылся в Немецком музее в Мюнхене. Его продемонстрировал профессор Вальтер Бауэрсфельд (Walther Wilhelm Johannes Bauersfeld).
- 1926
- В Монреале американский фокусник Гарри Гудини (Harry Houdini) попросил зрителя ударить его в живот (от удара фокусник через 10 дней скончался).
- Пролив Ла-Манш. Из-за отказа двигателя разбивается самолёт «Handley Page W-10» компании «Imperial Airways». Все 12 человек на борту погибают.
- 1927 — Троцкий и Зиновьев обвиняются в попытке создать «вместе с буржуазными интеллигентами» контрреволюционную оппозиционную партию и организовать нелегальную типографию и исключаются из состава ЦК ВКП(б).
- 1928 — обращение Троцкого к коммунистам всех стран с призывом бороться против планов Сталина.
- 1929 — парламентские выборы в Египте принесли победу Националистической партии Вафд.
- 1930 — взрыв на угольной шахте в Ахене (Германия) привёл к гибели 262 человек.
- 1934 — в Китае начинался «великий поход» китайских коммунистов под руководством Мао Цзэдуна (Mao Zedong).
- 1935 — Германия официально вышла из состава Лиги Наций.
- 1936 — открытие троллейбусного движения в Ленинграде.
- 1937
- 1940
- Первый полёт корабельного самолёта «КОР-2» Г. М. Бериева, Н. П. Котяков.
- В московской квартире Николая Островского (ул. Горького, 14) открылся музей писателя.
- 1941 — уничтожение нацистами гетто в Городище.
- 1943 — уничтожение нацистами Минского гетто.
- 1944 — в Бермудском треугольнике загадочно исчез экипаж американского корабля «Рубикон». Корабль был найден без повреждений, а на его борту находилась только собака. Судно было в отличном состоянии, если не считать порванного буксирного троса, свисавшего с носа корабля.
- 1945 — женщинам во Франции впервые разрешено принимать участие в голосовании.
- 1947 — Генеральная Ассамблея ООН призвала народы Греции и других балканских государств разрешать все противоречия мирным путём.
- 1948
- Высокоскоростная факсимильная радиопередача продемонстрирована в Вашингтоне, округ Колумбия, США.
- ООН отклонила предложение СССР об уничтожении атомного оружия.
- 1950
- После капитуляции тибетской армии китайские войска оккупировали Тибет.
- Представители СССР и его союзников на встрече в Праге, Чехословакия (под председательством министра иностранных дел СССР Молотова), обсуждали будущее Германии.
- 1954 — индонезийские войска высаживаются в Новой Гвинее.
- 1956 — в Польше Владислав Гомулка вновь пришёл к власти после того, как его избрали первым секретарём ЦК ПОРП.
- 1958 — первая женщина в английской Палате лордов.
- 1959 — Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию о восстановлении религиозных и гражданских свобод в Тибете.
- 1960 — на воду спущена первая английская атомная подводная лодка «Дредноут».
- 1961 — президент Насер отдал распоряжение о конфискации собственности богатых египтян.
- 1962 — в «Правде» опубликовано стихотворение Евгения Евтушенко «Наследники Сталина».
- 1964
- Количество зрителей марафона, собравшихся на улицах Токио (Япония), колебалось между 500 000 и 1 500 000.
- В США на экраны вышел фильм «Моя прекрасная леди» с Одри Хепбёрн в главной роли.
- 1965 — Нобелевская премия по химии была присуждена американскому химику-органику Роберту Бёрнсу Вудворду.
- 1966
- В Аберфене, Глейморген, Южный Уэльс, произошёл оползень террикона, накрывший школу и ставший причиной смерти 116 детей и 28 взрослых.
- Состоялся первый полёт пассажирского реактивного самолёта ОКБ А. С. Яковлева для коротких авиалиний «Як-40».
- 1967
- Корабли ВМФ Объединённой Арабской Республики (Египет) вблизи побережья Синайского полуострова потопили израильский эсминец «Эйлат».
- Поход на Пентагон — акция против войны во Вьетнаме.
- 1968
- Направленным взрывом в урочище Медео (Казахстан) сооружена противоселевая плотина, которая спасла Алма-Ату от стихийного бедствия.
- В Ташкенте открылся I Международный кинофестиваль стран Азии, Африки и Латинской Америки.
- 1969
- Бескровный переворот в Сомали (Национальный праздник).
- Вилли Брандт, представитель социал-демократов, был избран канцлером Западной Германии.
- 1970
- В Корейской церкви произошло одновременное венчание 777 пар.
- Нобелевская премия мира присуждена американскому учёному-селекционеру Норману Эрнесту Борлоугу.
- 1971
- Нобелевская премия по литературе присуждается Пабло Неруде.
- СССР проводит ядерные испытания на Семипалатинском полигоне.
- 1972
- На встрече руководителей стран, входящих в ЕЭС, высказано одобрение принципов создания к 1980 экономического и валютного союза.
- близ Афин упал в море при заходе на посадку самолёт «NAMC YS-11A-202» греческой компании «Olympic Airways». Из 53 человек на борту погибают 37.
- 1973 — Генри Киссинджер и Леонид Брежнев в Москве обсуждали план прекращения Войны Судного дня.
- 1975
- Впервые с 40-х годов безработица в Великобритании превысила один миллион человек.
- Финансовый кризис в Нью-Йорке привёл к резкому сокращению штатов и отставке многих должностных лиц, избранных жителями города.
- «Венера-9» стала первым спутником, запущенным на орбиту Венеры.
- СССР провёл ядерные испытания на Новой Земле.
- 1976
- Американцу Солу Беллоу присуждена Нобелевская премия по литературе.
- Началось претворение в жизнь плана прекращения огня в Ливане, принятого на встрече руководителей арабских стран в Эр-Рияде 17 октября.
- 1979 — израильский министр иностранных дел Моше Даян уходит в отставку.
- 1980
- На Пленуме ЦК КПСС членом Политбюро избирается М. С. Горбачёв.
- Курс фунта стерлингов впервые с 1973 достигает отметки 2,45 доллара.
- 1981
- Президент Заира Мобуту отправляет в отставку премьер-министра Этьена Чисекеди (Etienne Tshisekedi wa Mulumba), что вызывает массовые беспорядки в стране.
- Андреас Папандреу формирует первое в греческой истории социалистическое правительство.
- 1984 — австрийский автогонщик Ники Лауда в третий раз выигрывает чемпионат «Формула-1».
- 1986 — американского писателя Эдварда Трейси (Edward Tracy) похитили в Бейруте.
- 1987
- Нобелевская премия по экономике присуждена Роберту Солоу.
- Пленум ЦК КПСС. Неожиданно для всех Ельцин подверг резкой критике работу высшего руководства партии и персонально Е. К. Лигачёва.
- 1989
- Катастрофа Boeing 727 под Тегусигальпой (Гондурас): из 146 человек на борту погибли 129, крупнейшая авиакатастрофа в Центральной Америке.
- Во Львове создано Товарищество украинского языка имени Шевченко.
- Узбекский язык провозглашён государственным языком Узбекистана.
- 1990 — создана предвыборная коалиция «Демократическая Россия».
- 1991
- 24 человека погибли при пожаре в Окленде, (штат Калифорния, США).
- Американский заложник Джесси Тёрнер (Jesse Turner) освобождён после 5 летнего заточения в Бейруте.
- 1992 — поступила в продажу книга «Секс», написанная Мадонной.
- 1993
- При попытке военного переворота в Бурунди были убиты президент страны Мельхиор Ндадайе (Melchior Ndadaye) и шесть главных министров.
- Гарри Каспаров нанёс поражение Найджелу Шорту в шахматном чемпионате.
- 1994
- Государственная Дума приняла Гражданский кодекс РФ.
- США и Северная Корея достигли договорённости по ядерной программе, предусматривающей согласие Северной Кореи на инспекцию предприятий атомной промышленности.
- Обрушился мост над Ганой в Сеуле (Корея), более 32 погибших.
- Академия Российского телевидения учредила ежегодную премию «ТЭФИ».
- 1996 — сильный пожар уничтожил главный корпус Ивановской государственной медицинской академии[5].
- 1997
- Учреждена Литературная премия Александра Солженицына.
- Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев подписал указ об объявлении с 10 декабря новой столицей страны города Акмола, впоследствии получившего название Астана.
- Новая версия песни Элтона Джона «Candle in the Wind», посвящённая памяти принцессы Дианы, стала самым популярным синглом в истории поп-музыки: в течение месяца было продано 31,8 миллиона экземпляров.
XXI век
- 2002
- Президент Ирака Саддам Хусейн объявил всеобщую амнистию.
- Тринадцать корневых DNS-серверов подверглись DDoS-атаке, продолжавшейся почти час. Разные источники называют разное число атакованных серверов: семь, девять, тринадцать. Атака такого масштаба случилась впервые, и Сеть выстояла. Председатель Internet Software Consortium Inc. Пол Викси считает, что в сегодняшней стадии своего развития распределённость Сети достигла такого уровня, который обеспечивает её устойчивость к диверсиям и прочим форс-мажорам.
- 2007 — состоялись Парламентские выборы в Польше.
- 2010 — Сергей Собянин утверждён мэром Москвы[6].
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 21 октября
До XIX века
- 1328 — Чжу Юаньчжан (ум. 1398), китайский император с 1368 года, основатель династии Мин, правившей почти тридцать лет.
- 1659 — Георг Эрнст Шталь (ум. 1734), немецкий врач и химик, лейб-медик прусского короля.
- 1772 — Сэмюэл Кольридж (ум. 1834), английский поэт и философ («Взятие Бастилии», «Сказание о старом мореходе»).
- 1790 — Альфонс де Ламартин (ум. 1869), французский поэт-романтик («Жоселен»).
- 1792 — Александр Николаевич Муравьёв (ум. 1863), декабрист, основатель Союза спасения.
XIX век
- 1833 — Альфред Бернхард Нобель (ум. 1896), шведский химик, инженер, изобретатель динамита. Учредитель Нобелевской премии.
- 1847
- Антонио Фаваро (ум. 1922), итальянский математик, историк науки.
- Джузеппе Джакоза (Giuseppe Giacosa) (ум. 1906), итальянский драматург.
- 1852 — Хосе Торибио Медина (José Toribio Medina Zavala) (ум. 1930), чилийский учёный, книговед, библиограф.
- 1893 — Александр Михайлович Пишванов (ум. 1964), лётчик-ас времён Первой мировой войны.
- 1894 — Эдогава Рампо (ум. 1965), японский писатель и критик.
- 1896 — Евгений Львович Шварц (ум. 1958), советский драматург, киносценарист, автор пьес — «Медведь», «Дракон», киносценариев — «Золушка», «Дон-Кихот» и других.
- 1899 — Григорий Рошаль (ум. 1983), советский кинорежиссёр, педагог («Дело Артамоновых», «Мусоргский», «Хмурое утро»).
- 1900
- Виктор Ефимович Ардов (настоящая фамилия Зильберман) (ум. 1976), писатель-сатирик.
- Дмитрий Васильев (ум. 1984), кинорежиссёр.
XX век
- 1903 — Михаил Васильевич Куприянов (ум. 1991), художник, первая треть Кукрыниксов.
- 1912
- Яков Владимирович Флиер (ум. 1977), русский пианист.
- Георг Шолти (ум. 1997), британский дирижёр венгерского происхождения.
- 1917
- Диззи Гиллеспи (ум. 1993), американский джазовый трубач.
- Марко Балетич, Народный герой Югославии.
- 1923
- Валериан Боровчик (ум. 2006), польский кинорежиссёр.
- Михаил Бушнов, актёр театра и кино, народный артист СССР.
- 1925 — Селия Крус (ум. 2003), кубинско-американская исполнительница сальсы.
- 1928 — Раднэр Муратов (ум. 2004), актёр театра и кино, Заслуженный артист РСФСР.
- 1929 — Урсула Крёбер Ле Гуин, американская писательница-фантаст.
- 1930 — Иван Степанович Силаев, бывший премьер-министр СССР.
- 1942 — Елена Всеволодовна Санаева, советская и российская актриса театра и кино, заслуженная артистка РСФСР.
- 1945 — Никита Михалков, актёр, кинорежиссёр, продюсер («Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Собака Баскервилей», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Пять вечеров», «Без свидетелей», «Солнечный удар»).
- 1949 — Биньямин Нетаньяху, премьер-министр Израиля (1996—1999 гг., и с 2009 года).
- 1956 — Кэрри Фишер, американская актриса, сценарист и прозаик. Известность получила благодаря исполнению роли Принцессы Леи Органа в киносаге Звёздные войны.
- 1958 — Андрей Гейм, нидерландский физик, лауреат Нобелевской премии (2010).
- 1976 — Эндрю Скотт, ирландский актёр театра и кино.
- 1980 — Ким Кардашян, американская фотомодель и актриса.
Скончались
См. также: Категория:Умершие 21 октября
- 1422 — Карл VI Безумный (р. 1368), король Франции с 1380 года.
- 1556 — Пьетро Аретино (р. 1492), итальянский писатель и публицист.
- 1765 — Джованни Паоло Панини (р. 1691), итальянский художник и зодчий.
- 1805 — Горацио Нельсон (р. 1758), английский флотоводец, вице-адмирал.
- 1845 — Николоз Бараташвили (р. 1817), грузинский поэт.
- 1918 — Николай Александрович Добровольский (р. 1854), последний Министр юстиции Российской империи (расстрелян).
- 1931 — Артур Шницлер (р. 1862), австрийский драматург.
- 1969 — Джек Керуак (р. 1922), американский писатель.
- 1970 — Джон Скоупс (р. 1900), американский учитель, обвинённый на «обезьяньем процессе» (1925) за преподавание эволюционной теории Дарвина.
- 1973 — Андрей Львович Абрикосов (р. 1906), актёр театра и кино, народный артист СССР.
- 1978 — Анастас Иванович Микоян (р. 1895), государственный и партийный деятель.
- 1979 — Жозеф Яковлевич Котин (р. 1908), конструктор тяжёлых танков ИС, КВ, трактора К-700.
- 1984 — Франсуа Трюффо (р. 1932), французский кинорежиссёр и актёр «новой волны», ранее критик.
- 1999 — Геннадий Васильев (р. 1940), кинорежиссёр («Русь изначальная», «Царь Иван Грозный»).
Приметы
Трифон и Пелагея. Починки. Ознобицы. Зябушка. Ознобуха. Зима забирает.
- С Трифона и Пелагеи все холоднее
- Трифон шубу чинит, Пелагея рукавицы шьёт
- Худо, коли зима врасплох застанет, шапкой с ног свалит[7][8].
В этот день принято заниматься починкой, изготовлением или приобретением зимней одежды, готовясь к наступающей зиме.
См. также
|
21 октября в Викиновостях? |
|---|
Напишите отзыв о статье "21 октября"
Примечания
- ↑ Walsh, William Shephard. [books.google.com/books?id=VKwYAAAAIAAJ&pg=PA940 Curiosities of popular customs and of rites, ceremonies, observances, and miscellaneous antiquities]. — J.B. Lippincott Co., 1897. — P. 940.
- ↑ [azbyka.ru/days/2016-10-21 Старый стиль, 8 октября, Новый стиль 21 октября, пятница] // Православный церковный календарь
- ↑ [calendar.pravmir.ru/2016/10/21 21 октября 2016 года] // Православие и мир, православный календарь, 2016 г.
- ↑ Das grosse Buch der Heiligen. Cormoran, München, 1996, 686—687.
- ↑ [www.isma.ivanovo.ru/museum/Story/Hyst/Hyst_3.html Музей ИвГМА]
- ↑ [www.lenta.ru/news/2010/10/21/newmayor Собянин утверждён на посту мэра Москвы]
- ↑ [rg.ru/2008/10/16/primety.html Приметы]. Российская газета (16 октября 2008). Проверено 2 сентября 2010.
- ↑ [www.kharchenko.com/date/oct/20.shtml Времена: 20 октября.]
Отрывок, характеризующий 21 октября
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
