22 июля
Поделись знанием:
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
| ← июль → | ||||||
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | |
| 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |
| 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |
| 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 |
| 28 | 29 | 30 | 31 | |||
| 2025 г. | ||||||
22 июля — 203-й день года (204-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 162 дня.
Содержание
Праздники
См. также: Категория:Праздники 22 июля
-
Азербайджан, День национальной прессы. -
Свазиленд, День общества. -
Таджикистан, День государственного языка Республики Таджикистан. -
Центральноафриканская Республика, День посадки деревьев.
Религиозные
- память священномученика Панкратия, епископа Тавроменийского (I);
- память священномученика Кирилла, епископа Гортинского (III—IV);
- память преподобномучеников Патермуфия, Коприя и мученика Александра (361—363);
- память преподобных Патермуфия и Коприя (IV);
- память святителя Феодора, епископа Едесского (IX);
- память священномученика Константина Лебедева, пресвитера (1918);
- празднование в честь икон Божией Матери:
- Кипрской (Стромынской);
- Колочской (1413).
Именины
- Православные: Александр, Андрей, Иван, Кирилл, Михаил, Панкрат, Фёдор.
- Католические: Магдалина, Мария.
События
См. также: Категория:События 22 июля
До XIX века
- 1099 — крестоносцами создано Иерусалимское королевство, первым главой государства («защитником Гроба Господня») избран герцог Бульонский.
- 1246 — итальянский путешественник 65-летний францисканский монах Джованни да Плано Карпини первым из европейцев достиг столицы монгольской империи Каракорума.
- 1298 — состоялась битва при Фолкерке, крупное сражение между шотландскими повстанцами и англичанами времен Первой войны за независимость Шотландии.
- 1456 — освобождение Белграда венгерской армией от османских завоевателей.
- 1502 — в Лиссабон вернулись участники португальской экспедиции, в которой в должности астронома принимал участие Америго Веспуччи. Это плавание принесло ему мировую славу как первооткрывателю Нового Света, как тогда называли Южную Америку, лежавшую к югу от экватора.
- 1790 — во Франции национализировано имущество церкви.
- 1793 — шотландский исследователь Александр Маккензи (Alexander Mackenzie) стал первым европейцем, пересёкшим Канаду с востока к Тихому океану.
- 1795
- В Москве в имении графов Шереметевых основан театр-дворец «Останкино». В этот день премьерой лирической драмы «Вельмира и Смелон» (музыка О. Козловского, текст П. Потёмкина) открылся крепостной театр.
- Испания подписала договор, по которому она покидала свою колонию Санто-Доминго — восточную половину острова Гаити. Остров, с конца XVII века поделённый между Францией и Испанией, стал, наконец, единым.
- 1796 — генерал Мозес Кливленд (Moses Cleaveland) выбрал место нового поселения на южном берегу озера Эри при впадении в него реки Кайахога.
XIX век
- 1806 — шлюп «Нева» под командованием Ю. Ф. Лисянского бросил якорь на Кронштадтском рейде, завершив первое русское кругосветное путешествие. На обратном пути «Нева» впервые в истории мирового мореплавания за 142 дня совершила безостановочный переход из Южного Китая в Англию. Через 16 дней в родную гавань вернулся и второй корабль кругосветной экспедиции — шлюп «Надежда» под командованием И. Ф. Крузенштерна.
- 1814 — пять индейских племён в Огайо заключили мир с США и объявили войну Англии.
- 1863 — в Петербурге на Невском проспекте состоялось первое испытание конки.
- 1894 — во Франции прошли первые автомобильные соревнования: «Paris-Rouen Trail».
XX век
- 1906 — Альфред Дрейфус, обвинённый в 1894 году в государственной измене и приговорённый к пожизненной каторге на Дьявольском острове во Французской Гвиане, полностью реабилитирован и награждён орденом Почётного легиона.
- 1910 — при пожаре в Ясной Поляне уничтожены рукописи Льва Толстого.
- 1918 — Совнарком России издал декрет о борьбе со спекуляцией.
- 1921
- В газете «Селянська правда» появился первый фельетон украинского писателя Остапа Вишни.
- Физик Пётр Капица поступил на работу в Кавендишскую лабораторию в Англии.
- 1922 — в связи с запретом выступать на Олимпиаде Германия провела альтернативные Игры в Лейпциге.
- 1927 — в Италии создан футбольный клуб «Рома».
- 1930 — Колхозцентр СССР установил оценку и оплату труда в колхозах не в деньгах, а в трудоднях.
- 1940 — сеймы уже советских Литвы, Латвии и Эстонии одновременно принимают решения о национализации земли, крупной промышленности, банков и торговых предприятий.
- 1941 — первый авианалет германских люфтваффе на Москву.
- 1944
- Созданный днём ранее в Хелме близ Люблина Польский комитет национального освобождения издал Манифест к польскому народу, в котором сформулировал программу построения народно-демократической Польши. Через четыре дня правительство СССР подписало соглашение с Комитетом, которым признавалась его власть на освобождаемой польской территории. В конце года Комитет был преобразован во Временное правительство Польской Республики.
- Основан Международный валютный фонд.
- 1946
- На завершившейся Международной конференции здравоохранения (Нью-Йорк, 19-22 июля) одобрен и принят Устав Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Вступил в силу 7 апреля 1948 года.
- В ответ на события «Чёрной субботы», еврейские боевики взорвали отель «Царь Давид» в Иерусалиме, в результате чего погиб 91 человек.
- 1952 — принята конституция Польской Народной Республики.
- 1954 — ЦК КПСС принял постановление «О мерах по усилению пропаганды здорового быта среди населения».
- 1959 — состоялся первый полёт самолёта Ан-10.
- 1960
- 1961 — первый полёт первого советского экраноплана «СМ-1».
- 1968 — правозащитник Анатолий Марченко обратился с письмом в Би-Би-Си и западные газеты по поводу советских попыток подавить либерализацию в Чехословакии. Месяц спустя его, уже в который раз, арестовали.
- 1970 — открыт Тернопольский финансово-экономический институт.
- 1971 — в школах Торонто запрещена порка учеников.
- 1977 — в Китае члены «банды четырёх» исключены из Коммунистической партии, а Дэн Сяопин (Deng Xiaoping) восстановлен в должности заместителя председателя Государственного совета.
- 1983 — отмена военного положения в Польше (введено 13 декабря 1981 года генералом Ярузельским) (Wojciech Witold Jaruzelski).
- 1986 — палата общин британского парламента проголосовала за отмену телесных наказаний в государственных школах.
- 1989 — таджикский язык провозглашён государственным языком Таджикистана.
- 1995 — американские астрономы Алан Хейл и Томас Бопп (Thomas Bopp) обнаружили новую комету, естественно названную их именами. А в 1997 году все желающие имели счастье невооружённым глазом любоваться кометой Хейла-Боппа в течение месяца.
- 1996 — вышла компьютерная игра Quake.
- 1997
- Президент России Борис Ельцин наложил вето на закон о религии, дающий привилегии православной церкви.
- Корреспондент ОРТ Павел Шеремет и оператор Д. Завадский арестованы властями Белоруссии по политическим причинам (жесткая критика властей) под предлогом нарушения белорусско-литовской границы.
- 1999 — госсовет Кубы обнародовал декрет, направленный на пресечение попыток нелегально покинуть территорию острова.
XXI век
- 2002
- В США объявлено о самом крупном за всю историю страны банкротстве. Эта процедура запущена в отношении скандально известной телекоммуникационной компании «Уорлдком», авуары которой насчитывают более 100 млрд долл. Месяц назад стало известно, что менеджеры фирмы скрыли убытки на сумму около четырёх миллиардов долларов. После этого акции компании обесценились, в результате чего «Уорлдком» потеряла ещё около 70 миллиардов долларов.
- Приостановила свою деятельность первая онлайновая радиостанция KPIG, у которой не нашлось денег на авторские отчисления.
- 2010 — в Аргентине вступил в силу закон об однополых браках.
- 2011 — теракты в Норвегии. В результате взрыва в Осло около здания норвежского правительства 8 человек погибли, десятки ранены. В результате нападения Брейвика на молодёжный лагерь на острове Утёйа погибли 68 и десятки получили ранения[3].
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 22 июля
До XIX века
- 1708 — Пьер Лионне (Pierre Lyonnet) (ум. 1789), голландский натуралист и гравер, знаменит изучением и замечательными иллюстрациями анатомии насекомых.
- 1711 — Георг Вильгельм Рихман (ум. 1753), русский физик, первый исследователь электричества в России.
- 1713 — Жак-Жермен Суффло (ум. 1780), французский архитектор, один из ведущих представителей классицизма, построивший церковь Сент-Женевьев в Париже, ставшую затем Пантеоном — усыпальницей выдающихся людей Франции.
- 1733 — князь Михаил Щербатов, русский историк, публицист, философ.
- 1784 — Фридрих Бессель (ум. 1846), немецкий математик и астроном.
- 1795 — Габриель Ламе (ум. 1870), французский математик, физик и инженер.
XIX век
- 1807 — Каролина Павлова (ум. 1893), русская поэтесса.
- 1821 — Надежда Рыкалова (ум. 1914), актриса, для которой А. Островский создал роль Кабанихи в драме «Гроза».
- 1878 — Януш Корчак (настоящее имя Генрик Гольдшмит; ум. 1942), польский детский писатель и педагог.
- 1882 — Эдвард Хоппер (ум. 1967), американский художник.
- 1887 — Густав Герц (ум. 1975), немецкий физик, измеривший энергию кванта, лауреат Нобелевской премии 1925 года.
- 1889 — Джеймс Уэйл (ум. 1957), американский режиссёр.
- 1890 — Вера Александровна Варсанофьева (ум. 1976) — советский геолог.
- 1895 — Павел Осипович Сухой (ум. 1975), выдающийся советский авиаконструктор, создатель реактивных самолётов Су.
- 1896
- Владимир Петров (ум. 1966), кинорежиссёр («Без вины виноватые», «Пётр Первый», «Кутузов»).
- Фил Ютци (Philipp Jutzi; ум. 1946), немецкий режиссёр.
- 1898 — Александр Колдер (ум. 1976), американский скульптор-абстракционист.
- 1900 — Зденек Калиста (Zdeněk Kalista; ум. 1982), чешский поэт, эссеист, историк.
XX век
- 1905 — Владимир Тимаков (ум. 1977), микробиолог, президент Академии медицинских наук СССР.
- 1917 — Адам Малик, индонезийский политик и дипломат, пионер индонезийской журналистики. В разные годы занимал посты вице-президента Индонезии, министра иностранных дел Индонезии, спикера Совета народных представителей, председателя Генеральной Ассамблеи ООН.
- 1921 — Семён Туманов (настоящая фамилия Цейтлин) (ум. 1973), кинорежиссёр («Алешкина любовь», «Ко мне, Мухтар»).
- 1922 — Юлий Дунский (ум. 1982), киносценарист («Служили два товарища», «Случай на шахте восемь», «Тень»).
- 1926
- Сергей Алексеевич Баруздин (ум. 1991), писатель, главный редактор журнала «Дружба народов» («Повести о женщинах», «Пора листопада»).
- Брайан Форбс (настоящее имя Джон Теобальд Кларк; Bryan Forbes — John Theobald Clark), английский писатель, режиссёр и продюсер («Endless Games», «King Rat»).
- 1930 — Юрий Фёдорович Карякин, публицист («Самообман Раскольникова», «Достоевский и канун XXI века»).
- 1934 — Луиза Флетчер, американская киноактриса.
- 1936 — Станислав Хитров (ум. 1985), актёр театра и кино («Девчата», «Понедельник — день тяжёлый», «Бег»).
- 1938 — Александр (Милеант), епископ Буэнос-Айресский и Южноамериканский (РПЦЗ), христианский богослов.
- 1944 — Рик Дэвис, английский рок-музыкант (клавишные, вокал), создатель группы «Supertramp».
- 1946
- Мирей Матье, французская певица.
- Пол Шредер, американский писатель, кинорежиссёр («Синие воротнички», «Люди-кошки»), автор сценария фильма «Последнее искушение Христа».
- 1947
- Дон Хенли, американский рок-музыкант, ударник и певец группы «The Eagles».
- Дэнни Гловер, американский киноактёр («Смертельное оружие»).
- 1949 — Джуна (настоящее имя Евгения Ювашевна Давиташвили; ум. 2015), советская и российская целительница, астролог, президент Академии альтернативных наук
- 1951 — Олег Михайлович Газманов, российский эстрадный певец, поэт и композитор («Эскадрон», «Люси», «Морячка», «Закрой мои глаза»).
- 1955 — Уиллем Дефо, американский киноактёр («Последнее искушение Христа», «Взвод», «Миссисипи в огне», «Скорость-2»).
- 1961 — Ирина Розанова, советская и российская актриса театра и кино, заслуженная артистка Российской Федерации (1995), народная артистка Российской Федерации («Интердевочка», «Анкор, ещё Анкор!», «Фурцева. Легенда о Екатерине», «С новым годом, мамы!»).
- 1962 — Роман Сергеевич Мадянов, российский актёр, заслуженный артист России.
- 1965 — Шон Майклз, американский известный рестлер, включён в зал славы WWE.
- 1966 — Иван Охлобыстин, актёр, режиссёр, сценарист.
- 1968 — Сергей Наговицын (ум. 1999), автор-исполнитель, работавший в жанре русский шансон.
- 1970 — Сергей Зубов, советский и российский хоккеист, защитник, олимпийский чемпион и двукратный обладатель Кубка Стэнли (1994 и 1999).
- 1971 — Дмитрий Коляденко, украинский хореограф, танцовщик, телеведущий и певец.
- 1978 — Эй Джей Кук, канадская актриса кино и телевидения («Девственницы-Самоубийцы», «Пункт Назначения»).
- 1980 — Кейт Райан, бельгийская поп-певица.
- 1982 — Анна Чичерова, российская прыгунья в высоту, олимпийская чемпионка 2012 г.
- 1983 — Кирилл Толмацкий (Децл), российский рэп-исполнитель.
- 1992 — Селена Гомес, американская актриса кино и озвучивания, комедиантка, певица, автор песен, ударница.
XXI век
Скончались
См. также: Категория:Умершие 22 июля
- 1498 — Франческо Боттичини (р. 1446), итальянский художник.
- 1676 — Климент X (в миру Эмилио Бонавентура Альтьери) (р. 1590), папа римский (1670—1676).
- 1826 — Джузеппе Пиацци (р. 1746), итальянский астроном], открывший первую малую планету — Цереру.
- 1836 — Карл фон Мюллер-Фридберг (нем. Karl von Müller-Friedberg) (род. 1755), швейцарский политик и государственный деятель, дипломат.
- 1864 — Михаил Михайлович Достоевский (р. 1820), писатель, издатель журналов «Время» и «Эпоха», старший брат Ф. М. Достоевского.
- 1918 — Индра Лал Рой (р. 1898), индийский лётчик-ас Первой мировой войны.
- 1919 — Николай Григорьевич Егоров (р. 1849), русский физик.
- 1926 — Фридрих Визер (р. 1851), экономист, представитель австрийской школы в политической экономии.
- 1932 — Реджинальд Фессенден (р. 1866), канадский изобретатель электрокомпаса и эхолота.
- 1937 — Паоло Яшвили (настоящее имя Павел Джибраэлович Яшвили) (р. 1895), грузинский поэт.
- 1958 — Михаил Зощенко (р. 1895), русский советский писатель.
- 1970 — Фриц Кортнер (настоящее имя Натан Кон) (р. 1892), немецкий актёр, режиссёр и сценарист.
- 1992 — Уэйн Макларен (р. 1940), Ковбой «Marlboro», пострадавший от сигарет.
- 1993 — Алиев, Надир Алыш оглы (р. 1962), азербайджанский офицер, национальный герой Азербайджана.
- 1998 — Владимир Дмитриевич Дудинцев (р. 1918), писатель, лауреат Государственной премии СССР (1988) («Не хлебом единым», «Белые одежды»).
- 2001 — Мария Гороховская (р. 1921), советская гимнастка, олимпийская чемпионка 1952 года.
- 2003 — Кусей (р. 1966) и Удей (р. 1964), сыновья Саддама Хусейна
- 2004 — Серж Реджиани (р. 1922), французский актёр и певец.
- 2004 — Константин Степанков (р. 1928), советский и украинский актёр театра и кино («Дума о Ковпаке», «Будни уголовного розыска», «Пароль знали двое»).
- 2005 — Виктор Семёнович Берковский (р. 1932), российский учёный, композитор, бард.
- 2012 — Богдан Сильвестрович Ступка (р. 1941), советский и украинский актёр театра и кино. Народный артист СССР
- 2013 — Чандрика Прасад Шривастава (р. 1920), индийский государственный служащий и дипломат, генеральный секретарь Международной морской организации (1974—1989).
Приметы
- На Панкратия и Кирилла пробуют первые огурцы.
- Начало сбора черники (ягод и листьев), черничный день[4].
См. также
|
22 июля в Викиновостях? |
|---|
Напишите отзыв о статье "22 июля"
Примечания
- ↑ [azbyka.ru/days/2015-07-22 Старый стиль, 9 июля, Новый стиль 22 июля, среда] // Православный церковный календарь
- ↑ [calendar.pravmir.ru/2015/7/22 22 июля 2015 года] // Православие и мир, православный календарь, 2015 г.
- ↑ [www.km.ru/v-mire/2011/07/25/terrorizm-v-mire/chislo-zhertv-dvoinoi-ataki-v-norvegii-umenshilos-do-76-chelovek Число жертв двойной атаки в Норвегии уменьшилось до 76 человек.]
- ↑ [www.rg.ru/2008/07/17/primeti.html Народные приметы: 22 июля]
Отрывок, характеризующий 22 июля
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
