24-й Венецианский кинофестиваль
Поделись знанием:
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
24-й Венецианский кинофестиваль | |||
Общие сведения | |||
---|---|---|---|
Дата проведения |
с 24 августа по 7 сентября, 1963 года | ||
Место проведения | |||
Жюри фестиваля | |||
Председатель жюри | |||
|
24-й Венецианский международный кинофестиваль проходил в Венеции, Италия, с 24 августа по 7 сентября, 1963 года.
Содержание
Жюри
- Артуро Ланочита (председатель жюри, Италия),
- Сергей Герасимов (СССР),
- Льюис Джейкобс (США),
- Хидеми Кон (Япония),
- Клод Мориак (Франция),
- Гуидо Аристарко, Италия
- Пьеро Гадда Конти (Италия).
Фильмы в конкурсе
- Билли-лжец, режиссёр Джон Шлезингер
- Блуждающий огонёк, режиссёр Луи Маль
- Хад, режиссёр Мартин Ритт
- Прекрасный май, режиссёр Крис Маркер и Пьер Ломм
- Мюриэль, или Время возвращения, режиссёр Ален Рене
- Никогда ничего не происходит, режиссёр Хуан Антонио Бардем
- Слуга, режиссёр Джозеф Лоузи
- Воскресенье в сентябре, режиссёр Йорн Доннер
- Рай и ад, режиссёр Акира Куросава
- Том Джонс, режиссёр Тони Ричардсон
- Палач, режиссёр Луис Гарсия Берланга
- Вступление, режиссёр Игорь Таланкин
- Золотой папоротник, режиссёр Йиржи Вайс
- Руки над городом, режиссёр Франческо Рози
Награды
- Золотой лев: Руки над городом, режиссёр Франческо Рози
- Специальный приз жюри:
- Блуждающий огонёк, режиссёр Луи Маль
- Вступление, режиссёр Игорь Таланкин
- Кубок Вольпи за лучшую мужскую роль: Альберт Финни — Том Джонс
- Кубок Вольпи за лучшую женскую роль: Дельфин Сейриг — Мюриэль, или Время возвращения
Напишите отзыв о статье "24-й Венецианский кинофестиваль"
Ссылки
- [www.imdb.com/Sections/Awards/Venice_Film_Festival/1963 24-й Венецианский кинофестиваль]
- [www.labiennale.org/it/cinema/storia/anni60.html?back=true Официальный сайт кинофестиваля в Венеции]
- [www.kinopoisk.ru/awards/award/venice/year/1963/ Венецианский кинофестиваль 1963 год]
|
Отрывок, характеризующий 24-й Венецианский кинофестиваль
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.