24-я пехотная дивизия (США)

24th Infantry Division 24-я пехотная дивизия
Нарукавный шеврон 24-й пехотной дивизии
Годы существования	25 февраля 1921 – 15 апреля 1970 21 сентября 1975 – 15 февраля 1996 17 октября 1999 – 1 октября 2006
Страна	США США
Участие в	Военные действия на Тихом океане Корейская война: * Тэджонская операция
Командиры
Известные командиры	Уильям Ф. Дин

24-я пехотная дивизия — сформирована в 1941 году, принимала участие в военных действиях на Тихом океане (с апреля 1944 и до конца Второй мировой войны), в Корейской войне, была развёрнута в Европе во время Холодной войны, приняла ограниченное боевое участие в ходе войны в Персидском заливе.

Корейская война

После начала Корейской войны 25-го июня 1950 года в результате вторжения северокорейцев на территорию Корейской республики ООН пришла к решению отправить войска для участия в конфликте от лица Южной Кореи. США, будучи членом ООН, решили послать сухопутные войска на Корейский полуостров с целью отразить северокорейское вторжение и предотвратить коллапс Южной Кореи. Однако после окончания Второй мировой войны пятью годами раньше американские силы на Дальнем Востоке подверглись значительному сокращению. К этому времени ближе всего к месту конфликта находилась 24-я пехотная дивизия, расквартированная в Японии. Дивизия не была в полном составе, большинство её экипировки устарело ввиду сокращения расходов на военные нужды. Тем не менее, 24-я дивизия получила приказ отправляться в Южную Корею.

24-я пехотная дивизия была первой американской дивизией, переброшенной в Корею после начала боевых действий, 24-й дивизии предстояло задержать наступающую северокорейскую армию в центральной части Южной Кореи и выиграть время для прибытия подкреплений. Несколько недель дивизия в одиночку пыталась задержать северокорейцев, чтобы дать время выйти на позиции 1-й кавалерийской, 7-й и 25-й пехотным дивизиям. Наступавшие подразделения 24-й пехотной дивизии известные как оперативная группа «Смит» 5-го июля 1950 года потерпели тяжёлое поражение в битве за Осан, первое сражение между войсками Северной Кореи и США. Силы США столкнулись с неожиданно сильным противником, превосходившим их в численности и вооружении. На протяжении двух недель 24-я дивизия проигрывала один бой за другим, неся потери и постепенно отступая к Тэджону. Полки 24-й дивизии систематически отбрасывались на юг в боях возле Чочивона, Чочана и Пхёнтхека. В битве за Тэджон 24-я дивизия была почти полностью уничтожена, но всё же задержала северокорейцев до 20 июля. К этому времени силы Восьмой армии сравнялись по численности с силами Северной Кореи, наступающими в регионе, в то же время как ежедневно прибывали свежие подразделения ООН.

С падением Тэджона северокорейские войска начали окружение Пусанского периметра, пытаясь полностью отсечь его. Наступая на позиции ООН при поддержке бронетехники в превосходящем числе, они периодически громили американские и южнокорейские войска и отбрасывали их южнее.

В ходе Тэджонской операции, в которой принимало участие несколько пехотных дивизий армии КНДР, артиллерийские полки и некоторые более мелкие вооружённые формирования, северной коалиции удалось с ходу форсировать реку Кимган, окружить и расчленить на две части 24-ю пехотную дивизию и взять в плен её командира, генерал-майора Дина. В результате войска Южной Кореи и ООН потеряли (по оценке советского военного советника) 32 тысячи солдат и офицеров, более 220 орудий и миномётов, 20 танков, 540 пулемётов, 1300 автомашин и др.

Тэджонская операция

Тэджонская операция (14—21 июля 1950) — сражение между войсками Соединённых Штатов и Северной Кореи в начале Корейской войны. Соединения американцев пытались защитить штаб-квартиру 24-й пехотной дивизии, находившуюся в крупном городе и важном транспортном узле Тэджон, однако были вытеснены превосходящей численно армией КНДР.

Для защиты Тэджона была задействована вся дивизия, занявшая позиции вдоль реки Кымган. Американские войска испытывали недостаток средств связи и уступали северокорейским по количеству тяжёлых вооружений, и через несколько дней боёв были вынуждены оставить берег реки. После напряжённых трёхдневных боёв на улицах города, американцы отступили.

Хотя им и не удалось удержать город, 24-я пехотная дивизия одержала стратегическую победу, задержав наступление Северной Кореи. Это дало достаточно времени американским силам, чтобы организовать южнее линию защиты вокруг Пусана. Возможно, именно благодаря этой задержке, американцам удалось выстоять в последовавшей битве на Пусанском периметре. Кроме того, во время защиты Тэджона, северокорейцами был захвачен в плен генерал-майор Уильям Ф. Дин, командир 24-й пехотной дивизии, ставший пленником самого высокого ранга за всю Корейскую войну.

Пуасанский периметр

Пуса́нский пери́метр (Пуса́нский плацда́рм) — линия, ограничивающая район на крайнем юго-востоке Кореи, удерживаемый американскими и южнокорейскими войсками под напором армии КНДР летом и осенью 1950 года во время Корейской войны. Протяжённость составляла 140 миль (около 200 километров). Название получил от портового города Пусан, который являлся основной базой южной коалиции в то время. Большая часть проходила по реке Нактонган.

1 июля в Пусан прибыли части 24-й пехотной дивизии армии США, которая уже 4 июля вступила в бой с Корейской народной армией, однако потерпела ряд поражений. 20 июля командир американских войск генерал-майор Дин оказался в плену у КНА, а остатки американской и южнокорейской армий отступили на юго-восток Корейского полуострова.

Оборона Пусанского периметра

К 1 августа силы Южной Кореи и США отступили к Пусану. Остаток контролируемой территории, составившей не более 10 % бывшей территории Республики Корея получил название Пусанского периметра. С конца июля по сентябрь 1950 года американские и южнокорейские войска вели оборонительные бои за право сохранения последней территории на полуострове. Обороняющимся удалось удержать плацдарм, что спасло весь результат Корейской войны для южан и спасло их от полного поражения и уничтожения.

Угроза Пусанскому периметру была ликвидирована после Инчхонской десантной операции вооружённых сил США, начавшейся 15 сентября 1950 года. 23 сентября американцами и южанами был отбит Сеул и окружена группировка КНА на юге Кореи, значительная часть которой погибла или попала в плен.

Пусанский периметр возле Тэгу

См. также: Пусанский периметр и Битва за Тэгу

Отрывок, характеризующий 24-я пехотная дивизия (США)

– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.