24-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

24-я стрелковая дивизия
Награды:
Почётные наименования:	«Самарская» «Симбирская» («Ульяновская») «Железная»
Войска:	сухопутные
Род войск:	пехота
Формирование:	28 июля 1918 года
Расформирование (преобразование):	27 декабря 1941 года
Преемник:	24-я стрелковая дивизия 2-го формирования
Боевой путь
Зимняя война Приграничные сражения в Белоруссии

9.08.1918 — 24-я Симбирская Железная стрелковая дивизия
__.__.1922 — 24-я Самаро-Симбирская Железная стрелковая дивизия
__.__.1924 — 24-я Самаро-Ульяновская Железная стрелковая дивизия
22.06.1941 — 24-я стрелковая Самаро-Ульяновская трижды Краснознамённая Железная дивизия
01.01.1942 — 24-я стрелковая дивизия (2-е формирование)
06.01.1944 — 24-я стрелковая Бердичевская дивизия
20.02.1944 — 24-я стрелковая Самаро-Ульяновская Бердичевская трижды Краснознамённая Железная дивизия
__.05.1945 — 24-я стрелковая Самаро-Ульяновская Бердичевская трижды Краснознамённая орденов Суворова и Богдана Хмельницкого Железная дивизия
__.__.1957 — 24-я мотострелковая Самаро-Ульяновская, Бердичевская, трижды Краснознаменная, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого Железная дивизия
21.02.1978 — 24-я мотострелковая Самаро-Ульяновская, Бердичевская, ордена Октябрьской Революции, трижды Краснознаменная, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого Железная дивизия

24-я стрелковая Самаро-Ульяновская Железная трижды Краснознамённая дивизия — воинское соединение РККА Вооружённых Сил СССР в Великой Отечественной войне. Уникальна для РККА присвоенным названием «Железная» (единственное соединение вооружённых сил СССР во время войны, имевшее официальное почётное наименование, не связанное с географическими объектами или людьми) и неординарной судьбой, связанной с утратой боевого Знамени, его возвратом и дальнейшей преемственностью.

История

Сформирована 28 июля 1918 года приказом войскам 1-й армии Восточного фронта № 137 из Самарского, Тверского отрядов, отрядов ставропольского и сенгилеевского направлений как сводная Симбирская пехотная дивизия. Приказом войскам армии за № 35 от 9 августа 1918 года ей было присвоено наименование 1-й сводной Симбирской железной дивизии, приказом войскам Восточного фронта за № 104 от 19 ноября 1918 года 24-й Симбирской стрелковой дивизии, приказом РВСР за № 2797/559 от 13 декабря 1920 года — 24-й Самарской стрелковой дивизии, приказом РВСР за № 2444/423 от 25 октября 1921 года возвращено наименование «Железной» и дивизия стала 24-й Самарской Железной стрелковой дивизией, приказом РВСР N 896/170 от 12 апреля 1922 года возвращено наименование Симбирской, наконец в связи с переименованием Симбирска, приказом Реввоенсовета СССР № 840 от 25 июня 1924 года дивизия стала именоваться 24-й Самаро-Ульяновской Железной стрелковой дивизией.

Принимала участие в Гражданской войне, присоединении Западной Украины и Западной Белоруссии, Зимней войне.

В составе действующей армии во время Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 по 27 декабря 1941 года

На 22 июня 1941 года дислоцировалась в Молодечно и его окрестностях. В дивизии насчитывалось около 12 000 человек личного состава, 78 полевых орудий, 50 45-мм противотанковых пушек, 12 зенитных орудий, 66 миномётов крупного калибра от 82 до 120-мм, в разведывательном батальоне дивизии имелось 10 танков Т-26 и 10 бронеавтомобилей.

Разведбат 55-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Слуцке, также имел на вооружении бронеавтомобили и легкие танки БТ-7.

По предвоенным планам на 5-й день войны должна была начать прибывать в Гродно, чтобы войти в состав 4-го стрелкового корпуса 3-й армии. В 15-45 22 июня 1941 года в дивизию ушёл приказ о выдвижении из Молодечно в район Лиды по маршруту Вишнев, Ивье, Лида.. К исходу 24 июня 1941 года дивизия вышла на восточный берег реки Гавья на участке Добровляны — Батадины. На 25 июня 1941 года планировалось продвижение в общем направлении на Сувалишки, Ошмяны, выйти на рубеж Гольшаны, Клевица. При продвижении на рубеж части дивизии столкнулась с частями 19-й танковой дивизии. Силами дивизии немецкие танковые подразделения были отброшены на противоположный берег реки Клева, при этом дивизия отчиталась об уничтожении 30 танков противника. В составе дивизии удачно действовал сводный танковый батальон, вероятнее всего из состава 5-й танковой дивизии, попавшей под удар в Алитусе. Он состоял из 8 КВ-1, 15 Т-34 и 14 Т-26 26 июня 1941 года дивизия продолжила наступление, продвинувшись на 8-10 километров, заняв Трабы и Вишнев, после полудня атаковала остановившуюся из-за недостатка топлива колонну противника. Дивизия продолжала атакующие бои вплоть до 29 июня 1941 года, что отмечено в том числе в немецких источниках. После этого, уже находясь в окружении, пробивалась через Бакшты на юго-восток к частям корпуса, попадая в локальные окружения и выходя из них. 3 июля 1941 года двумя остающимися отрядами в 1200 и 500 человек, остатки дивизии в районе Узды прорвались через кольцо окружения, и после 350-километрового перехода оба отряда вышли к своим 15 июля 1941 года в районе севернее Мозыря, на 15 июля 1941 года находилась в Косаричах, примкнув к отряду полковника Курмашева.. К 18 июля 1941 года остатки дивизии сосредоточились в районе Озаричи. По возможности дивизия была доукомплектована, в неё были влиты также вышедшие из окружения остатки 17-й стрелковой дивизии и уже 23 июля 1941 года дивизия действует в районе Глуск, Селец, Новоселки с задачей обеспечения действий войск 66-го стрелкового корпуса в его наступлении на станцию Мошня, Ратмировичи.. В течение конца июля — начала августа 1941 года отступает в направлении на Гомель, а затем в общем направлении на Чернигов.

На 27 августа 1941 года дивизии, совместно с кавалерийской группой 21-й армии была поставлена задача восстановить положение районе Вербовка, Добрянка.. На 28 августа 1941 года дивизия, совместно с 214-й воздушно-десантной бригадой определена в резерв с задачей к исходу дня 28 августа 1941 года сосредоточиться в район Щорса. Однако дивизия, продолжая наступление, была задействована в боях в районе Брехуновки, Сусловки, и ей была поставлена задача к утру 30 августа 1941 года сосредоточиться районе юго-западной окраины Мены. Только 31 августа 1941 года дивизия сосредоточилась в районе Величковки и выступила в район Рудни в 40 километрах северо-восточнее Мены, куда прибыла 1 сентября 1941 года и заняла рубеж Чернотичи, Рудня. 2 сентября 1941 года дивизия перешла в наступление и, отбрасывая противника, вышла на рубеж Ляшковицы, Сверок, Рудня.. На 3 сентября 1941 года перед дивизией стояла задача продолжать наступление и по выполнении задачи дивизия должна была вновь быть выведена в резерв. Однако под ударами противника дивизия отошла за южный берег Сейма и к 7 сентября 1941 года занимала рубеж Кербутовка, Мариенталь. На 9 сентября 1941 года дивизия занимает рубеж Новые Млины, Мариенталь. 10 сентября 1941 года совершает марше в район Шаповаловки с задачей контратаки противника в тыл у Шаповаловки.. Однако туда дивизия не вышла, а была оттеснена за Бахмач, в район Первомайский, Красиловка. На 12 сентября 1941 года ведёт наступательные бои на юго-западной окраине Бахмача, но к 14 сентября 1941 года была отброшена за Гайворон. Под давлением противника, который с севера замыкал кольцо окружения вокруг войск Юго-Западного фронта (2-я танковая группа генерала Гудериана), дивизия отступала на Прилуки, выдержала бой на рубеже реки Удай у Леляк, затем на Пирятин, Лубны. По-видимому, один из последних боёв дивизия приняла на реке Оржица в 80 километрах юго-западнее Лубен. Находясь в окружении, в конце сентября 1941 года дивизия была расчленена на несколько изолированных групп и уничтожена.

27 декабря 1941 года расформирована.

История с утратой знамени

Во время боёв в Белоруссии было утрачено Знамени дивизии. Было установлено, что во время выхода из окружения Знамя находилось при инструкторе политотдела дивизии старшем политруке А. В. Барбашеве, который 6 августа 1941 года погиб в бою около деревни Анютино Чериковского района Могилёвской области, очевидно выходя из окружения, состоявшегося ещё в июне 1941 года под Минском.

Местный житель колхозник Д. Н. Тяпин обнаружил на теле погибшего офицера Знамя дивизии и похоронил тело вместе со Знаменем на местном кладбище. После освобождения деревни Анютино советскими войсками в 1943 году Знамя было извлечено и направлено на реставрацию. Но к тому времени уже была сформирована 24-я стрелковая дивизия (2-го формирования), и уже отличилась в боях, получив почётное наименование «Бердичевской»

20 февраля 1944 дивизии второго формирования было вручено реставрированное Знамя прежней 24-й стрелковой дивизии, и переданы по преемственности все регалии дивизии первого формирования (кроме Почётного Революционного Красного Знамени, которым уже награждения не производились) За спасение Знамени Д. Н. Тяпин навечно зачислен в списки 1-й роты одного из полков дивизии.

Приказ заместителя Народного комиссара обороны о возвращении 24-й Бердичевской стрелковой дивизии боевого Красного Знамени № 035 20 февраля 1944 г.

Это знамя было сохранено и передано в 1943 г. Красной Армии бывшим солдатом 301-го Бобруйского пехотного полка старой русской армии колхозником Дмитрием Тяпиным.

Для сохранения славных боевых традиций старейшей дивизии Красной Армии вернуть 24-й стрелковой Бердичевской дивизии боевое Знамя и впредь её именовать: «24-я стрелковая Бердичевская Самаро-Ульяновская дважды Краснознаменная железная дивизия».

За сохранение боевого знамени старейшей дивизии Красной Армии патриота Советской Родины — гражданина Дмитрия Тяпина навечно зачислить в списки одного из полков 24-й стрелковой Бердичевской Самаро-Ульяновской дважды Краснознаменной железной дивизии и представить к награждению орденом Красного Знамени.

Заместитель Народного комиссара обороны Маршал Советского Союза Василевский

— Ф. 4, оп. 11, д. 77, л. 210. Подлинник.

Таким образом 24-я дивизия второго формирования стала правопреемником 24-й дивизии первого формирования, что является очень редким случаем для РККА.

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус	Примечания
22.06.1941 года	Западный фронт	-	21-й стрелковый корпус	-
01.07.1941 года	Западный фронт	13-я армия	21-й стрелковый корпус	-
10.07.1941 года	Западный фронт	13-я армия	-	-
01.08.1941 года	Западный фронт	-	-	-
01.09.1941 года	Брянский фронт	21-я армия	67-й стрелковый корпус	-

С октября 1941 года в списках не значится.

Состав

• 7-й стрелковый полк
• 168-й стрелковый полк
• 274-й стрелковый полк
• 160-й артиллерийский полк
• 246-й гаубичный артиллерийский полк
• 370-й отдельный зенитный дивизион
• 313-й миномётный дивизион
• 8-я разведывательная рота
• 52-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
• 73-й отдельный сапёрный батальон
• 56-й отдельный батальон связи
• 66-й медико-санитарный батальон
• 72-я отдельная рота химический защиты
• 59-й автотранспортный батальон
• 82-я полевая хлебопекарня
• 20-я рота регулирования
• 179-я дивизионная авторемонтная мастерская
• 1652-я полевая почтовая станция

Командиры

• Гай, Гая Дмитриевич (27.07.1918 — 20.11.1918)
• Павловский, Василий Игнатьевич (20.11.1918 — 02.02.1919)
• Вилумсон, Эдуард Фридрихович (02.02.1919 — 25.04.1919)
• Муретов, Михаил Владимирович (25.04.1919 — 30.04.1919)
• Павловский, Василий Игнатьевич (30.04.1919 — 21.07.1920)
• Муретов, Михаил Владимирович (21.07.1920 — 11.01.1921)
• Замилацкий, Григорий Саввич (1922—1924)
• Осадчий П. Д. (1924—1925)
• Даненберг, Евгений Евгеньевич (1926—1931)
• Королёв, Дмитрий Карпович, комдив (2.1931— 8.1937)
• полковник Васильев А. В. на 11.37
• Алябушев, Филипп Федорович, врио, майор (1937—1938)
• Вещев, Пётр Евгеньевич, комбриг (1938 — 06.12.1939). Погиб 6 декабря 1939 года
• Галицкий, Кузьма Никитович, комбриг, с 04.06.1940 генерал-майор (23.12.1939 — 15.07.1941)
• Бацанов, Терентий Кириллович, генерал-майор (15.07.1941 — 20.09.1941), погиб

Награды и наименования

Награда (наименование)	Дата	За что получена
«Самарская»	13.12.1920	За боевые заслуги на фронтах
«Железная»	25.10.1921
Почётное Революционное Красное Знамя ВЦИК	28.10.1918	За отличия в боях при освобождении Симбирска
Почётное Революционное Красное Знамя ЦИК	29.2.1928	В честь 10-й годовщины РККА
	23.02.1933	За доблесть, проявленную личным составом в боях под Симбирском, Самарой, Оренбургом, Актюбинском и в других районах
	01.04.1940	За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом личным составом доблесть и мужество

Отличившиеся воины дивизии

Награда	Ф. И. О.	Должность	Звание	Дата награждения	Примечания
	Берендеев, Николай Михайлович	разведчик 160-го артиллерийского полка	красноармеец	11.04.1940
	Вещев, Пётр Евгеньевич	командир дивизии	комбриг	15.01.1940	посмертно, погиб 6 декабря 1939 года
	Дребот, Иван Захарович	командир отделения 168-го стрелкового полка	младший командир	11.04.1940
	Комаров, Иван Михайлович	стрелок 274-го стрелкового полка	красноармеец	15.01.1940
	Сёмин, Сергей Васильевич	командир орудия 7-го стрелкового полка	младший командир	11.04.1940	погиб 15.10.1943
	Ульянов, Иван Михайлович	разведчик 168-го стрелкового полка	красноармеец	15.01.1940	-

Ссылки

• [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd024/default.html Справочник]
• [www.rkka.ru/handbook/reg/24sd18.htm Справочник]
• [www.idiot.vitebsk.net/i40/mart41_1.htm О боевых действиях в Белоруссии]

Отрывок, характеризующий 24-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.