25-й северокаролинский пехотный полк

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
25-й северокаролинский пехотный полк

флаг Северной Каролины, 1861
Годы существования

18611865 гг.

Страна

КША КША

Тип

Пехота

Командиры
Известные командиры

25-й северокаролинский пехотный полк (25th North Carolina Infantry) представлял собой один из пехотных полков армии Конфедерации во время Гражданской войны в США. Он был набран в западных, горных районах Северной Каролины и сражался в составе Северовирджинской армии от Семидневной битвы до сражения при Фредериксберге (где участвовал в обороне высот Мари), и позже — от осады Петерсберга до капитуляции при Аппоматтоксе.





Формирование

25-й северокаролинский был сформирован в Эшвиле 15 августа 1861 года и первоначально назывался 15-й северокаролинский добровольческий (15th North Carolina Volunteers). Его роты были набраны в западных округах штата: Хендерсон, Джексон, Хэйвуд, Чероки, Трансильвания, Макон, Бэнкомб и Клэй. Его полковником был избран бывший сенатор Томас Клингман, подполковником — Клэр Дэринг, бывший офицер федеральной армии, а майором — Генри Рутледж, которому тогда было 22 года.

  • Рота A — округ Хендерсон — кап. Бейлис Эдни
  • Рота B — округ Джексон — кап. Тадеуш Брайсон
  • Рота C — округ Хэйвуд — кап. Сэм Брайсон
  • Рота D — округ Чероки — кап. Джон Фрэнсис (ранен при Малверн-Хилл)
  • Рота E — округ Трансильвания — кап. Фрэнсис Джонстон
  • Рота F — округ Хэйвуд — кап. Томас Ленуар (Затем Джеймс Кэсей, которы й погиб в бою у Воронки)
  • Рота G — округа Клэй и Макон — кап. Уильям Грэди (погиб в бою у Воронки)
  • Рота H — округа Бэнкомб и Хендерсон — кап. Фрелдерик Блэйк
  • Рота I — округ Бэнкомб — кап. Джордж Хоуэлл
  • Рота K — округ Бэнкомб — кап. Чарльз Робертс

По воспоминаниям участников, в полку числилось всего несколько рабовладельцев. 90 % полка составляли фермеры или родственники фермеров, 80 % рядовых имели свои фермы, а 20 % работали на арендованных фермах. Большинство рядовых, по их воспоминаниям, никогда в жизни не видели паровоза[1].

Боевая история

18 сентября полк был направлен из Эшвилла к ж-д станции у Моргантона, оттуда в Роли, где после небольшой стоянки отправился к Уильмингтону и прибыл туда 29 сентября, занял лагерь Митчелс-Саунд. В лагере солдатам роздали ружья. Зиму полк провёл на пикетной службе у Грэхамвилла[1].

14 марта 1862 года полк был направлен к Нью-Берну, которому угрожала федеральная армия, однако, Нью-Берн пал до прибытия полка, поэтому 25-й северокаролинский отправили к Кинстону, где он соединился с остальными полками штата. Здесь прошла реорганизация: Клингман был переизбран полковником, подполковник Деринг тоже сохранил своё место, однако, как бывший кадровый военный, он не захотел оставаться далее подполковником и уволился из полка, на его место был избран Генри Рутледж. Однако, 17 мая Клингман получил звание бригадного генерала и возглавил бригаду, а вместо него командиром полка был избран Рутледж. Полк свели с 24-м, 26-м, 35-м и 49-м северокаролинскими полками в одну бригаду, которую возглавил Роберт Рэнсом.

24 июня 1862 года полк прибыл к Ричмонду, а 25 июня был направлен на соединение с дивизией Хьюджера, которая в тот день вела бои, известные как Сражение при Оак-Гроув. Полк успел принять участие в сражении, отбив атаку федеральной армии на северной стороне Уильямсбергской дороге. В этом бою полк потерял 2 человека убитыми и 40 ранеными. Впоследствии полк был незначительно задействован в последующих сражениях Семидневной битвы и более серьёзно — в сражении при Малверн-Хилл, где потерял 93 человека убитыми и ранеными. Поле сражения полк был отведён в лагерь под Дрюрис-Блафф, где впервые пережил серьёзную эпидемию, которая унесла жизни 81 человека.

В сентября 1862 года бригада была включена в дивизию Джона Уокера и участвовала в Мерилендской кампании. Она была задействована в осаде Харперс-Ферри, где участвовала в захвате Лаудонских высот. От Харперс-Ферри бригада была переброшена к Шарпсбергу, где участвовала в сражении при Энтитеме. Бригада Рэнсома была размещена на крайнем правом фланге армии, но в 08:00 было приказано перебросить всю дивизию Уокера на левый фланг, на помощь Томасу Джексону. В 09:30 дивизии Уокера и Маклоуза совместно отбили последнюю федеральную атаку на этом участке — атаку дивизии генерала Седжвика.

Напишите отзыв о статье "25-й северокаролинский пехотный полк"

Примечания

  1. 1 2 [www.civilwarindex.com/armync/reghist/25th_nc_infantry_reghist.pdf Regimental history]

Литература

  • Hicks, George W., North Carolina Confederate Regiments:1861, PublishAmerica, 2012 ISBN 146269120X
  • Weymouth T. Jordan, Jr. and Louis H. Manarin, «North Carolina Troops (1861—1865): A Roster» Office of Archives and History: Raleigh, NC 1973, ISBN 1626368112

Ссылки

  • [www.civilwarindex.com/armync/reghist/25th_nc_infantry_reghist.pdf 25th North Carolina Infantry Regimental History] — Histories of the Several Regiments from North Carolina in the Great War 1861-65, Volume 1, Written by Members of the Respective Commands, Edited by Walter Clark, Lieutenant Colonel Seventeenth Regiment N.C.T, Published by the State, 1901

Отрывок, характеризующий 25-й северокаролинский пехотный полк

– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen