25 июля
Поделись знанием:
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
| ← июль → | ||||||
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | |||||
| 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |
| 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |
| 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |
| 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
| 31 | ||||||
| 2023 г. | ||||||
Эта статья — о реальном временно́м отрезке. Об историческом событии см. Государственный переворот в Италии (1943).
25 июля — 206-й день года (207-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 159 дней.
Содержание
Праздники
См. также: Категория:Праздники 25 июля
Национальные
-
Дания — Истедское сражение (англ.) -
Испания — День Галисии (англ.) -
Коста-Рика — День Гуанакасте (англ.) -
Тунис — День республики. -
Пуэрто-Рико — День конституции.
Профессиональные
Религиозные
- память мучеников Прокла и Илария (II);
- память преподобного Михаила Малеина́, игумена (962);
- память мучеников Феодора Варяга и сына его Иоанна Печерского, в Киеве (983);
- память преподобного Арсения Новгородского (1570);
- память преподобномученика Симона Воломского, игумена (1641);
- память святой Голиндухи, во Святом Крещении Марии, исповедницы (591);
- память преподобных Иоанна (988) и Гавриила (X) Святогорцев (Грузинская православная церковь).
- празднование в честь иконы Божией Матери «Троеручица» (VIII).
- День поминовения апостола Иакова в Испании.
Именины
- Православные: Антон, Арсений, Вероника, Гавриил, Иван, Мария, Михаил, Фёдор.
- Католические: Христофор, Яков.
События
См. также: Категория:События 25 июля
До XIX века
- 326 — Римский император Константин впервые во время празднования отказался от выноса языческих идолов.
- 1139 — Граф Португалии Альфонс I провозгласил себя королём. Португалия стала королевством.
- 1139 — Битва при Оурике.
- 1261 — Император Михаил VIII Палеолог без боя занял Константинополь, восстановив греческий контроль над городом. Не стало Латинской империи, созданной после IV крестового похода.
- 1567 — Основан город Каракас.
- 1587 — В Японии запрещено христианство, иезуитам велено в течение 20 дней покинуть страну.
- 1593 — Генрих Наваррский публично перешёл в католичество.
- 1710 — На Ратушной площади Риги власти города принесли присягу на верность русскому царю Петру I.
- 1713 — Петр I подписал именной Указ «О создании следственной канцелярии гвардии майора Михаила Ивановича Волконского».
XIX век
- 1812 — Отечественная война 1812 года: начало боя под Островно (по 27 июля).
- 1814 — Английский изобретатель Джордж Стивенсон провёл первое испытание паровоза.
- 1826 — Казнь пятерых декабристов: П. И. Пестеля, С. И. Муравьёва-Апостола, М. П. Бестужева-Рюмина, К. Ф. Рылеева, П. Г. Каховского.
- 1832 — В Петербург привезена Александровская колонна.
- 1868 — Создана территория Вайоминг (США).
- 1895 — Свадьба будущих лауреатов Нобелевской премии Пьера Кюри и Марии Склодовской.
XX век
- 1907 — Русский физик Борис Розинг подал заявку на патент на «Способ электрической передачи изображений на расстояние», то есть телевидение.
- 1909 — Луи Блерио перелетел пролив Ла-Манш на самолёте собственной конструкции.
- 1918 — Постановление СНК, подписанное В. И. Лениным объявляло антисемитизм «гибелью для рабочей и крестьянской революции».
- 1923 — Карельская трудовая коммуна (автономное областное объединение) получила статус автономной республики Карелия в составе РСФСР.
- 1930 — Принято постановление ЦК ВКП(б) о введении всеобщего начального обучения.
- 1937 — Полностью распущен как контрреволюционный ЦК комсомола Украины.
- 1941 — нацистами создано гетто в Витебске.
- 1943 — В результате переворота был смещён и арестован глава итальянских фашистов Бенито Муссолини. Новым главой правительства был назначен Бадольо.
- 1946 — Проведение США подводного испытательного взрыва атомной установки на атолле Бикини.
- 1947 — В Праге начался I Всемирный фестиваль молодёжи и студентов.
- 1948 — открыто Ромашкинское нефтяное месторождение (Татарстан, Россия), одно из самых крупных в мире.
- 1952 — Конгресс США объявил Пуэрто-Рико «добровольно присоединившимся государством».
- 1957 — В Тунисе ликвидирована монархия.
- 1965
- Зарегистрирован брак Владимира Высоцкого с Людмилой Абрамовой.
- На фолк-фестивале в Ньюпорте Боб Дилан впервые вышел на сцену с электрогитарой. Поклонники музыканта не поняли его творческих исканий, освистали и согнали со сцены.
- 1968 — Издана энциклика o контроле над рождаемостью «Humanae vitae».
- 1973 — С космодрома Байконур была запущена советская межпланетная станция Марс-5.
- 1978 — в г. Олдем (Англия) родился первый человек, зачатый в результате искусственного оплодотворения.
- 1980 — австралийская группа AC/DC выпускает альбом Back in Black, ставший в итоге третьим в списке самых продаваемых в мире.
- 1983 — трэш-метал группа Metallica выпускает свой дебютный альбом — Kill ’Em All
- 1984 — Первый выход женщины-космонавта в открытый космос. Светлана Евгеньевна Савицкая вышла в открытый космос с борта орбитальной космической станции «Салют-7».
- 2000 — Катастрофа сверхзвукового авиалайнера «Конкорд» при вылете из парижского аэропорта Шарль де Голль.
XXI век
- 2002 — Президент Белоруссии Александр Лукашенко потребовал от коммерческих фирм, поставляющих в страну нефть, организовать бесплатные поставки топлива на нужды уборочной кампании.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 25 июля
До XIX века
- 1109 — Альфонс I Энрикеш (ум. 1185), первый король Португалии.
- 1575 — Кристоф Шейнер (Christoph Scheiner; ум. 1650), немецкий астроном и ректор иезуитского коллегиума.
- 1789 — Михаил Загоскин (ум. 1852), писатель, автор исторических романов комедий («Юрий Милославский», «Аскольдова могила»).
XIX век
- 1844 — Томас Эйкинс (Thomas Eakins; ум. 1916), американский художник, крупнейший в США мастер портрета и жанровых картин. Все свои картины писал с фотографий, что позволяло ему очень точно передавать натуру.
- 1874 — Сергей Васильевич Лебедев (ум. 1934), химик-органик, разработавший метод получения синтетического каучука из этилового спирта. Академик АН СССР, сотрудник Петербургского университета, профессор Женского педагогического института и Военно-медицинской академии в Ленинграде.
- 1882 — Пантелеймон Александрович Голосов (ум. 1945), архитектор.
- 1884 — Дэвидсон Блэк (Davidson Black; ум. 1934), канадский палеонтолог, открывший останки синантропа.
- 1893 — Борис Владимирович Иогансон (ум. 1973), художник («Допрос коммунистов», «Выступление В. И. Ленина на 3-м съезде комсомола»).
- 1894 — Гаврило Принцип (ум. 1918), сербский террорист, покушение которого на наследника австрийского престола стало поводом Первой мировой войны.
XX век
- 1905 — Элиас Канетти (ум. 1994), австрийский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1981 года.
- 1924 — Паисий Святогорец (ум. 1994), старец Афона.
- 1929 — Василий Шукшин (ум. 1974), писатель, кинорежиссёр, актёр.
- 1934 — Клод Зиди, французский кинорежиссёр («Новобранцы идут на войну», «Инспектор-разиня»).
- 1935 — Лилиана Алёшникова (ум. 2008), актриса театра и кино («Город зажигает огни», «Инопланетянка»).
- 1936 — Леонид Левин (ум. 2014), архитектор, автор мемориального комплекса Хатынь.
- 1957 — Дэниел Уилер Бурш, американский астронавт, лётчик-испытатель.
- 1959 — Андрей Игоревич Харитонов, советский российский актёр театра и кино, режиссёр, сценарист. Лауреат Государственной премии УССР (1980).
- 1967 — Мэтт Леблан, американский актёр. Наиболее известен исполнением роли Джоуи Триббиани в телесериале «Друзья».
Скончались
См. также: Категория:Умершие 25 июля
- 1492 — Папа Иннокентий VIII.
- 1739 — Бенедетто Марчелло (р. 1686), итальянский композитор, поэт, музыкальный писатель, юрист, политический деятель.
- 1826 — Сергей Муравьёв-Апостол (р. 1796), декабрист.
- 1834 — Сэмюэл Кольридж (р. 1772), английский поэт и философ («Взятие Бастилии», «Сказание о старом мореходе»).
- 1842 — Доминик Жан Ларрей (Dominique Jean Larrey) (р. 1766), французский хирург, участник походов Наполеона (Napoléon Bonaparte).
- 1934 — Нестор Махно (р. 1888), украинский анархист.
- 1934 — Франсуа Коти (François Coty) (р. 1874), французский парфюмер.
- 1934 — Энгельберт Дольфус (р. 1892), австрийский политический деятель, лидер Христианско-Социальной Партии, Канцлер Австрии (1932—1934). Убит путчистами.
- 1936 — Генрих Риккерт (р. 1863), немецкий философ-неокантиант.
- 1955 — Исаак Осипович Дунаевский (р. 1900), советский композитор.
- 1969 — Иван Цолович Винаров (р. 1896), советский разведчик, политический деятель Народной Республики Болгарии.
- 1972 — Леонид Георгиевич Енгибаров (р. 1935), клоун, мим, киноактёр.
- 1974 — лев Кинг, известный по фильму «Невероятные приключения итальянцев в России»
- 1980 — Владимир Семёнович Высоцкий (р. 1938), русский поэт-песенник, артист театра и кино.
- 1984 — Владимир Семёнович Короткевич (р. 1930), белорусский писатель, поэт, создатель белорусского исторического романа.
- 1996 — Микаэл Таривердиев (р. 1931), советский и российский композитор, автор музыки ко многим фильмам.
- 1997 — Борис Кузьмич Новиков (р. 1925), актёр театра и кино, «голос» почтальона Печкина («Тихий Дон», «Адъютант его превосходительства»).
- 2006 — Янка (Иван) Брыль (р. 1917), классик белорусской литературы.
- 2007 — Лидия Николаевна Смирнова (р. 1913), актриса театра и кино, народная артистка СССР.
- 2008 — Михаил Иванович Пуговкин (р. 1923), актёр театра и кино, народный артист СССР.
Приметы
- На Прокла поле от росы промокло.
- Прокл-плакальщик.
- Пришёл Прокл — зацвела вода.
- Ночь без росы и тумана в низинах предвещает ненастье.
- Сильная утренняя роса — к хорошей погоде.
- Прокловы великие росы — лучшее средство от сглазу и от призору.
- Появление жёлтых листьев на деревьях летом — предвестник ранней осени.
- До Прокла нужно высушить сено грядушками.
- Сильная роса и туман на утро предвещают сухой и жаркий остаток лета[3].
См. также
|
25 июля в Викиновостях? |
|---|
Напишите отзыв о статье "25 июля"
Примечания
- ↑ [azbyka.ru/days/2015-07-25 Старый стиль, 12 июля, Новый стиль 25 июля, суббота] // Православный церковный календарь
- ↑ [calendar.pravmir.ru/2015/7/25 25 июля 2015 года] // Православие и мир, православный календарь, 2015 г.
- ↑ [www.rg.ru/2008/07/24/primeti.html Народные приметы: 25 июля]
Отрывок, характеризующий 25 июля
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
