263-я стрелковая дивизия
263-я стрелковая дивизия | |
Почётные наименования: |
«Сивашская» |
---|---|
Войска: |
сухопутные |
Род войск: | |
Формирование: |
июль 1941 года |
Предшественник: |
не имеется |
Преемник: |
19-я стрелковая бригада (после ВОВ) |
Боевой путь | |
1941—1942: Оборона Карелии |
263-я стрелковая дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.
Содержание
История
Дивизия сформирована в июле 1941 года из призывников, в том числе, заключённых Архангельской области и Коми АССР в Архангельске.
На 15.08.1941 года дислоцировалась в Архангельске, м. Поной, м. Щель-Экономия, Мезени, Неноксе, Онеге.
В декабре 1941 года транспортными судами Северного морского бассейна была переброшена в Кемь. До начала 1943 года вела оборону в Карелии, в апреле — мае 1942 года участвовала в Кестеньгской операции, в январе 1943 года выведена в резерв.
С 12.03.1943 года заняла оборонительные позиции на берегу Северского Донца, сменив части 35-й гвардейской стрелковой дивизии.
C 16.08.1943 участвует в Донбасской наступательной операции, сразу же завязнув в упорных боях.
В ходе Мелитопольской наступательной операции дивизией 30.10.1943 года был освобождён Геническ.
В ноябре 1943 года участвовала в форсировании Сиваша, в числе других соединений захватила плацдарм на южном берегу, удерживала его до 14.03.1944 года, когда была сменена на плацдарме частями 267-й стрелковой дивизии.
С 08.04.1944 года в Крымской операции наступала в восточном направлении (на Чучак, Пасурман 2-й, Таганаш) с целью отрезать группировку противника на Чонгарском полуострове, в течение дня несколько раз прорывала тяжело укреплённую оборону, прорвав, приступила к преследованию. 12.04.1944 года освободила Сейтлер и во взаимодействии с другими частями не допустила отхода вражеских частей из Симферополя в Севастополь.
09.05.1944 года дивизия участвовала в освобождении Севастополя, затем выведена в резерв в район городов Дорогобуж, Ельня.
С началом Шяуляйской наступательной операции находилась во втором эшелоне наступления севернее Шяуляя, с 17.08.1944 года участвует в ожесточённых боях в ходе контрудара немецких войск западнее Шяуляя.
В ходе Инстербургско-Кенигсбергской наступательной операции 20.01.1945 года дивизия вошла в Хайнрихсвальде, участвовала во взятии Тильзита и 23.01.1945 года — Лабиау, прошла с боями окрестности Йегер Тактау, Трансау, Рудау,Грюнхоф, Побетен и к 16.02.1945 года сосредоточилась к западу от Куменена.
По первоначальному замыслу командования до штурма Кёнигсберга предварительно предполагалось с этого направления рассечь и разгромить по частям Земландскую группировку немцев. Но внезапно 19.02.1945 года немцы сами начали мощное контрнаступление в сторону Кёнигсберга в том числе и в зоне действия 263 дивизии.
19, 20, 21, 22, 23, 24 и 25 февраля дивизия отражала многочисленные атаки, теряя ежедневно, соответственно, по 45, 28, 17, 2, 15, 23 и 20 человек убитыми.
«Основная боевая нагрузка в февральских боях легла на личный состав 87-й гвардейской дивизии генерала Кирилла Яковлевича Тымчика и 263-й Сивашской дивизии полковника Корнелия Георгиевича Черепанова. Оба они твердо управляли частями и подразделениями, быстро и решительно ликвидировали отдельные прорывы танков и пехоты противника». Белобородов А. П.
С 06.04.1945 года, принимая участие во взятии Кёнигсберга, наступала на северо-западных подступах к городу, к концу дня вышла к Клайн Ратсхофу, к 07.04.1945 года к Клайн Амалиенау.
После окончания боевых действий в Прибалтике выведена в резерв фронта, 01.05.1945 года передана во 2-й Белорусский фронт, закончила войну в Данциге.
Полное название
263-я стрелковая Сивашская дивизия
Состав
- 993-й стрелковый Тильзитский ордена Кутузова 3 степени полк
- 995-й стрелковый полк
- 997-й стрелковый Кёнигсбергский ордена Кутузова 3 степени полк
- 385-й гаубичный артиллерийский полк (до ??)
- 853-й артиллерийский полк
- 369-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион (269-й отдельный артиллерийский дивизион 45-мм орудий)
- 585-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
- 316-я отдельная разведывательная рота (316-я отдельная мотострелковая разведывательная рота)
- 584-й отдельный сапёрный батальон
- 720-й отдельный батальон связи
- 344-й медико-санитарный батальон
- 353-я отдельная рота химической защиты
- 419-я автотранспортная рота
- 375-я полевая хлебопекарня
- 709-й дивизионный ветеринарный лазарет
- 938-я полевая почтовая станция
- 821-я полевая касса Госбанка
- отдельный стрелковый взвод НКВД
Подчинение
Командиры
- Фишман, Лазарь Ефимович (10.07.1941 — 30.04.1942), генерал-майор;
- Красавин, Фёдор Михайлович (30.04.1942 — 30.09.1942), подполковник;
- Пименов, Николай Андреевич (01.10.1942 — 09.10.1942), подполковник;
- Криволапов, Григорий Архипович (10.10.1942 — 10.06.1943), полковник;
- Волосатых, Павел Михайлович (11.06.1943 — 18.04.1944), полковник;
- Пыхтин, Александр Михайлович (19.04.1944 — 22.11.1944), генерал-майор;
- Черепанов, Корнилий Георгиевич (23.11.1944 — 09.05.1945), полковник.
…
- Вольхин, Александр Алексеевич (февраль — июль 1946), генерал-майор
Награды
- Приказом ВГК от 24 апреля 1943 года, за отличия в боях при прорыве сильно укрепленной обороны противника в озерных дефиле на южном побережье Сиваша, дивизии было присвоено наименование «Сивашская».
Отличившиеся воины дивизии
- Буряк, Михаил Иванович, красноармеец, автоматчик роты автоматчиков 997-го стрелкового полка.
- Волосатых, Павел Михайлович, командир дивизии, полковник. Герой Советского Союза. Награждён 16.05.1944 года за отличие в боях при освобождении Севастополя.
- Глазков, Василий Егорович, сержант, наводчик орудия 369-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона.
- Гусев, Николай Андреевич. Командир отделения разведки штабной батареи 853-го артиллерийского полка, старший сержант. Полный кавалер Ордена Славы. Награждён: 28.04.1944 года за бои по освобождению Крыма в апреле 1944 года — 3 степень ордена, 09.11.1944 года за бои за бои в Прибалтике 05-11.10.1944 года −2 степень ордена, 19.05.1945 года за бои в районе городов Гранц и Трансау — 1 степень ордена.
- Илюшкин, Николай Яковлевич, младший сержант, наводчик орудия 853 артиллерийского полка.
- Кондратьев, Константин Николаевич, младший сержант, разведчик 316 отдельной разведывательной роты.
- Кузнецов, Николай Иванович. Командир 45-мм орудия 369-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, сержант, Командир 76-мм орудия 369-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, старшина. Герой Советского Союза. Полный кавалер Ордена Славы. Награждён: 17.05.1944 года за отличие в боях при освобождении Севастополя 23.04.1944 — 3 степень ордена, 01.12.1944 года за бои в Прибалтике 05-10.10.1944 года — 2 степень ордена, 10.02.1945 года за бой 01.02.1945 года в районе Лабиау — 2 степень ордена. 12.03.1980 года перенаграждён 1-й степенью ордена. Звание Героя Советского Союза присвоено 19.04.1945 года.
- Кусметов, Абытай, сержант, командир сапёрного отделения 997 стрелкового полка.
- Лазурко, Николай Кирикович, старший сержант, наводчик 120-мм миномёта 993 стрелкового полка.
- Людовиченко, Александр Алексеевич. разведчик взвода разведки 993-го стрелкового полка, младший сержант Герой Советского Союза. Награждён 24.03.1945 года за отличие в боях при освобождении Севастополя.
- Матвеев, Фёдор Иванович. Командир отделения 1-й пулемётной роты 997-го стрелкового полка, помощник командира взвода, сержант. Герой Советского Союза. Награждён 24.05.1945 года за бои в районе высоты Сахарная головка на подступах к Севастополю. В скоротечном ночном бою взвод Матвеева, не понеся никаких потерь, захватил 145 пленных, 8 повозок и 3 автомобиля, захватил несколько дотов, овладел высотой. 09.05.1944 года первыми завязали бой на Корабельной стороне Севастополя. Сержант был ранен, но принял командование ротой и оставался в строю до полного освобождения города.
- Мельников, Аполос Алексеевич, старшина, помощник командира взвода 997 стрелкового полка.
- Молочинский, Григорий Фёдорович. Парторг стрелковой роты 993-го стрелкового полка, старший сержант. Герой Советского Союза (посмертно). Награждён 19.04.1945 года за отвагу и героизм, проявленные при штурме города-крепости Кёнигсберга. Дважды поднимал роту в атаку, погиб в рукопашной.
- Муцкий, Николай Ефимович, ефрейтор, стрелок 995 стрелкового полка.
- Нечаев, Иван Павлович. Наводчик орудия 997-го стрелкового полка, младший сержант Герой Советского Союза. Награждён 24.03.1945 года за отличие в боях при освобождении Севастополя. На подступах к городу 08 и 09.05.1944 года, оставшись один у орудия, будучи раненым, уничтожил 6 огневых точек и много вражеских солдат и офицеров.
- Погодаев, Степан Борисович. Командир отделения 997-го стрелкового полка, старший сержант. Награждён Орденом Ленина. Герой Советского Союза (посмертно). 9 мая 1944 года в боях за Сапун — гору при штурме высоты 178.2 противник пулемётным огнём преградил путь нашей пехоте. Подразделение понесло потери и вынуждено было залечь. Погодаев скрытно подполз к дзоту противника и забросал его гранатами, но пулемёт продолжал стрельбу. Тогда старший сержант Погодаев бросился дзоту и закрыл его амбразуру своим телом, тем самым повторил подвиг Александра Матросова. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за мужество, отвагу и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, старшему сержанту Погодаеву Степану Борисовичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. [virtual-sevastopol.ru/album/sapungora/diorama_shturm_sapu_gory_180.html Подвиг Героя изображён] на диораме «Штурм Сапун-горы». Его имя высечено на обелиске Славы на Сапун-горе.
- Подольцев, Иван Григорьевич. Командир 316-й разведроты. Герой Советского Союза (посмертно) Награждён 24.03.1945 года за отличие в боях при освобождении Севастополя. 08.05.1944 года умело организовал бой за Инкерман. В стремительной атаке выбил гитлеровцев из траншей и, преследуя отступающих, ворвался в населённый пункт и на железнодорожную станцию. В этом бою отряд Подольцева уничтожил и захватил 17 огневых точек противника, а на станции — 12 паровозов и около 300 вагонов с грузами. Продолжая наступление, он внезапным броском ворвался в деревню Дерачи, развернул пушки к бою, уничтожил две 37-миллиметровые пушки противника, освободил населённый пункт и тем самым обеспечил продвижение одного из полков дивизии. Погиб в этот же день в рукопашной схватке.
- Политов, Лев Александрович, старший сержант, командир отделения 584 отдельного сапёрного батальона.
- Попов, Василий Лазаревич. Помощник командира взвода 995-го стрелкового полка, старший сержант. Герой Советского Союза (посмертно). Награждён 19.04.1945 года. В боях 06—09.04.1945 года, командуя взводом, нанёс противнику большой урон. В уличных боях лично гранатами уничтожил 2 пулемёта с расчётами. Его взвод одним из первых прорвался в центр города. Погиб в бою.
- Рогалёв, Пётр Леонтьевич. Командир 997-го стрелкового полка, подполковник. Герой Советского Союза. Награждён 24.03.1945 года за отличие в боях при освобождении Севастополя.
- Тихонов, Егор Иванович, сержант, командир пулемётного расчёта 997 стрелкового полка.
- Удодов, Александр Абрамович. Командир отделения 997-го стрелкового полка, сержант. Герой Советского Союза. Награждён 24.03.1945 года. В бою 09.05.1944 года, при штурме Сапун-горы закрыл телом амбразуру пулемёта, остался жив.
- Фотькин, Иван Иванович, старший сержант, командир орудийного расчёта 853 артиллерийского полка.
- Черепанов, Иван Николаевич. Наводчик 76-мм орудия 853-го артиллерийского полка, ефрейтор, командир орудийного расчёта 853-го артиллерийского полка, сержант. Полный кавалер Ордена Славы. Награждён: 30.08.1944 года за бои в районе Куршенай 16.08.1944 — 3 степень ордена, 26.10.1944 года за бои в районе Шилуте 13.10.1944 года — 2 степень ордена, 31.03.1945 года за бои в районе городов Нёйкурен 05.02.1945 — 2 степень ордена. Перенаграждён 1 степенью 19.08.1955 года.
- Шацких, Василий Андреевич. Автоматчик 997 стрелкового полка 263 стрелковой дивизии. Герой Советского Союза. Награждён 24.03.1945 года. В бою 07.05.1944 при штурме высоты 254.2 на подступах к Севастополю гранатами расчистил путь для захвата первой линии укреплений противника. В бою 08.05.1944 первым ворвался на высоту 256.2, где было водружено Красное знамя 997-го стрелкового полка. В бою 09.05.1944 при прорыве обороны противника западнее Инкермана (Белокаменск)первым ворвался в траншеи противника; преследуя отступающего противника стремительно ворвался в Севастополь. Был представлен к званию Героя Советского Союза 10.05.1944.
- Щербаков, Фёдор Дмитриевич, ефрейтор, помощник командира взвода 316 отдельной разведывательной роты.
Память
- Мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов в г. Славск
- Братская могила воинов дивизии в посёлке Гастеллово, взятого 21.01.1945 года
- Братская могила советских воинов в посёлке Залесье
- Братская могила советских воинов в посёлке Высокое
- Братская могила советских воинов в посёлке Ильичево
- Братская могила советских воинов в посёлке Саранское
- Братская могила советских воинов в городе Полесск
- Братская могила советских воинов в посёлке Тургенево
- Мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов в городе Зеленоградск
- Мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов в посёлке Муромское
- Братская могила советских воинов в посёлке Рощино
- Мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов в посёлке Романово
- Мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов в посёлке Переславское
Напишите отзыв о статье "263-я стрелковая дивизия"
Ссылки
- [www.soldat.ru/doc/dis/ar2/t1.html Дислокация войсковых частей, учреждений и заведений Архангельского военного округа на 15 августа 1941 года.]
- [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd263/default.html Справочник]
- [may1945pobeda.narod.ru/shturm-n26.htm Мастерство и героизм]
- [www.prussia39.ru/memory/immort_fgr.php?fgid=129 Первичное захоронение (воинское кладбище). Куменен. Список воинов]
Отрывок, характеризующий 263-я стрелковая дивизия
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.