27-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Всего 27-я стрелковая дивизия формировалась 2 раза. См. список других формирований
27-я стрелковая дивизия
Награды:

Почётное Революционное Красное Знамя ВЦИК (2х)

Почётные наименования:

Омская, имени Итальянского Пролетариата

Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

03.11.1918

Расформирование (преобразование):

19.09.1941

Предшественник:

не имеется

Боевой путь

1941: Приграничные сражения в Белоруссии

Песня 27-й дивизии

В степях приволжских, в безбрежной шири,
В горах Урала, в тайге Сибири,
Стальною грудью врагов сметая,
Шла с красным стягом Двадцать седьмая!


Струил ей песни Иртыш глубокий,
Гимн пели кедры в тайге далёкой.
Стальною грудью врагов сметая,
Шла с красным стягом Двадцать седьмая!


На Енисее врагов громила,
В широкой Висле коней поила.
Стальною грудью врагов сметая,
Шла с красным стягом Двадцать седьмая!


Её видали мятежным мартом
На льду залива форты Кронштадта.
Стальною грудью врагов сметая,
Шла с красным стягом Двадцать седьмая!


Сердитый Каспий, словно родную,
В волнах баюкал Двадцать седьмую.
Стальною грудью врагов сметая,
Шла с красным стягом Двадцать седьмая!


Сражения стихли, смолк гром орудий,
Легко вздохнули мы вольной грудью.
Стальною грудью врагов сметая,
Шла с красным стягом Двадцать седьмая!


И труд свободный оберегая,
Стоит на страже Двадцать седьмая.
Стальною грудью врагов сметая,
Стоит на страже Двадцать седьмая!


Но если вспыхнет сражений пламя,
Взовьётся снова алое знамя.
Стальною грудью врагов сметая,
Пойдёт в атаку Двадцать седьмая!


27-я стрелковая дивизия — воинское соединение Советской России в Гражданской войне и СССР в Великой Отечественной войне.





История дивизии

Сформирована 03.11.1918 года приказом по 5-й армии Левобережной группы войск. 27-я дивизия состояла из 235-го Невельского, 236-го Оршанского, 237-го Минского (1-я бригада), 238-го Брянского, 239-го Курского, 240-го Тверского (2-я бригада), 241-го Крестьянского, 242-го Волжского, 243-го Петроградского (3-я бригада) полков.

В период с ноября 1918 года по май 1920 года дивизия входила в состав 5-й армии.

В марте 1921 года принимала участие в ликвидации Кронштадтского мятежа.

В сентябре 1932 года в дивизии сформирован танковый батальон. Накануне войны дивизия дислоцировалась в г. Витебске, участвовала в парадах войск РККА.

В сентябре 1939 года принимала участие в Польском походе. Позднее перебрасывалась на север для усиления войск ЛенВО во время советско-финской войны (1939—1940).

В действующей армии во время Великой Отечественной войны с 22.06.1941 по 19.09.1941 года. Входил в состав 4-го корпуса 3-й армии. Дивизия занимала невыгодное расположение в самом выступе т. н. «Белостокского мешка».

На 22.06.1941 года штаб дислоцировался в Суховоле, части находились на границе в районе Августова, Граево, Сухово. Там дивизия приняла первый бой с 256-й пехотной дивизией и 162-й пехотной дивизией. Вступила в бой разрозненно, её части сражались изолированно друг от друга, без единого управления, взаимодействия и связи. Основная часть дивизии была вынуждена без боя под угрозой окружения отступать в направлении реки Бобр, где заняла рубеж обороны, который был прорван вечером того же дня. На 23.06.1941 года дивизия прикрывала район Сокулка, часть её подразделений сделала неудачную попытку отбить Домброва. 24.06.1941, дивизия, в которой уже насчитывалось около 60 % состава, получила приказ на контрнаступление. На 25.06.1941 года дивизия заняла рубеж на реке Свислочь, получив приказ «стоять и сражаться насмерть», прикрывая отходившие части армии, где и была уничтожена в «Новогрудском котле». К августу 1941 года разрозненные немногочисленные остатки дивизии вышли из окружения.

Официально расформирована 19.09.1941 года.

В 1965 году почётное наименование «Омская» присвоено 27-й гвардейской мотострелковой Новобугской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого дивизии Советской Армии.

Военный корреспондент БВО Николай Краснопольский написал документальную книгу на белорусском языке под названием «Авеяная славай», посвященную истории боевого пути дивизии.

Усилием участника Великой Отечественной войны Александра Николаевича Овчинникова в СШ № 5 г. Витебска оборудован музей 27-й Омской дивизии.

Полное название

27-я стрелковая Омская дважды Краснознамённая дивизия имени Итальянского пролетариата

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус (группа) Примечания
22.06.1941 года Западный фронт 3-я армия 4-й стрелковый корпус

Состав

  • 132-й стрелковый полк
  • 239-й стрелковый полк
  • 345-й стрелковый полк
  • 53-й артиллерийский полк
  • 75-й гаубичный артиллерийский полк
  • 120-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 149-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
  • 21-й разведывательный батальон
  • 45-й сапёрный батальон
  • 33-й отдельный батальон связи
  • 63-й медико-санитарный батальон
  • 75-я отдельная рота химический защиты
  • 6-й автотранспортный батальон
  • 42-я полевая хлебопекарня
  •  ??-я полевая почтовая станция
  • 540-я полевая касса Госбанка

Командиры

Награды

До Великой Отечественной войны

Известные люди, связанные с дивизией

Напишите отзыв о статье "27-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. Н. Н. Воронов. На службе военной. (Военные мемуары). — М.: Воениздат, 1963, С.56.
  2. В пламени и славе. Очерки истории Краснознамённого Сибирского военного округа. / редколл., предс. Б. Е. Пьянков. 2-е изд., испр. и доп. Новосибирск, Новосибирское кн. изд-во, 1988. стр.22

Ссылки

  • [www.rkka.ru/handbook/reg/27sd18.htm Справочник]
  • [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd027/default.html Справочник]

Литература

  • Федоров П. [elibrary.gopb.ru/reader/index.php?r=view&idbook=454216&basename=OldBook Под красной звездой: Боевая история 27-й Омской краснознаменной им. Итальянского пролетариата стрелковой дивизии]. — 2-е изд., испр. и доп. — М.; Л., 1928.
  • Кучкин А. П. В боях и походах от Волги до Енисея (записки военного комиссара). — М.: Наука, 1969. — 296 с.; илл.
  • Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия / редколл., гл. ред. С. С. Хромов. — 2-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1987.


Отрывок, характеризующий 27-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].