28-й батальон шуцманшафта

28-й батальон шуцманшафта
Годы существования	февраль 1942 — апрель 1943
Страна	Третий рейх Третий рейх Латвия Латвия
Входит в	шуцманшафт
Тип	вспомогательная полиция
Численность	533 человека
Дислокация	Лиепая
Прозвище	«Бартас»
Девиз	Боже, благослови Латвию (латыш. Dievs, svētī Latviju)
Снаряжение	английские и русские (советские) винтовки, русские пулемёты и пистолеты-пулемёты, немецкие ручные гранаты; латышская и немецкая униформы
Участие в	Вторая мировая война

28-й латышский шуцманшафт батальон «Бартас» (нем. Lettische Schutzmannschafts Bataillon 28 «Bartas») — латышский батальон шуцманшафт.

История

Формирование

Формирование батальона началось в феврале 1942 в Лиепае. Батальон предполагался в качестве охранного, поскольку в Лиепае почти не осталось к тому моменту здоровых мужчин призывного возраста. В состав нового 28-го батальона «Бартас» вошли не только солдаты, получившие ранения на фронте, но и пожилые люди и некоторые солдаты других батальонов. Первым командиром стал лейтенант К. Мусинс.

К 10 марта в батальоне насчитывалось 8 офицеров, 10 инструкторов (унтерофицеров) и 106 солдат, де-юре они являлись 1-й ротой, которой командовал лейтенант Э. Балоди. В течение марта в батальон прибывали добровольцы для 2-й, 3-й и 4-й рот, командовал с 11 марта батальоном командир взвода А. Граматис. С 29 апреля по 15 мая в батальон призывались крупные землевладельцы в Латвии.

Вооружение и командный состав

Вооружение батальона составляли английские винтовки, русские и советские пулемёты и самозарядные винтовки, немецкие ручные гранаты и небольшое количество советских пистолетов-пулемётов. Большую часть вооружения латышам из 28-го батальона удалось захватить только после боёв против советских партизан на Украине. Униформа батальона не отличалась от униформы армии Латвии, но позднее латышам стали выдавать немецкую форму.

26 мая в руководстве батальона начались кадровые перестановки: гауптманн Борхардш был переведён в другой батальон, а его место занял гауптман Зиверкроппш. 9 июня командир взвода Граматинш был переведён в Ригу, и его должность занял капитан Э. Шмитс. 11 июня должность адъютанта вместо первого лейтенанта Кунауши занял первый лейтенант Винтерс.

Набор добровольцев и обучение

С февраля по конец июня 1942 года батальон проводил интенсивные военные учения, поскольку большую его часть составляли необученные солдаты, полные, однако, решимости сражаться. 14 мая в лиепайской церкви святой Анны 35 солдат батальона принесли присягу. 19 мая в здании государственной гимназии 25-му «Абава», 28-му «Бартас» и 268-му «Эрглу» были торжественно вручены знамёна, церемонию вручения знамён проводил городской голова Й. Блаус. После церковной службы, на которой солдаты батальона были благословлены лиепайским архиепископом, все три батальона приняли участие в торжественном параде.

1 и 2 июня ещё несколько граждан Лиепаи были приняты в 24-й «Тальсу» и 28-й «Барта» батальоны. 1 июня состоялось богослужение в церкви Святой Анны, каждое богослужение завершалось словами «Боже, благослови Латвию». 2 июня на полигоне Куру состоялся торжественный парад батальонов, которым руководил немецкий военачальник Кнехт. По окончании парада Кнехт обратился с речью к солдатам батальона, а затем отдал распоряжение исполнить гимны Германии и Латвии. На тот момент в батальоне насчитывалось 533 солдата (52 старших офицера, 61 младший и 420 солдат).

30 июня 1942 батальон прибыл в Кривой Рог, где и проходил охранную службу. Солдаты охраняли новую дорогу, проходившую примерно в 30 километрах от города. Штаб-квартира 3-й роты располагалась к югу от Днепропетровска, вся остальная часть батальона базировалась между Днепропетровском и Павлоградом (одна рота в Павлограде, две другие в 10 км от Павлограда). Также там несли службу 17-й «Видземе» и 23-й «Гауя». 11 июля 28-й батальон досрочно вернулся в Ригу.

Павлоградская операция

В 1943 году части Красной Армии прорвались на Левобережную Украину, переправившись через Днепр. Советским войскам удалось прорваться к линии Днепропетровск-Кременчуг и выйти к Чёрному морю. В изматывающих оборонительных боях участвовали как части дивизии СС «Гитлерюгенд», так и латышские шуцманшафт батальоны. Несмотря на крупные потери, советским войскам удалось разгромить «Гитлерюгенд», к тому же большая часть батальонов была разгромлена.

В оборонительных боях за Павлоград принимала участие 3-я рота 28-го батальона, которой руководил первый лейтенант Н.Лекманис. Советские войска к тому моменту находились в 9 километрах от Павлограда. За это время латыши серьёзно укрепили город, заняв стратегически выгодные позиции в промышленном районе города. Помощь латышам оказывали немецкие и итальянские войска.

Латыши, оснащённые как немецким, так и советским трофейным оружием, успешно сумели вывести часть солдат из города, потеряв только одного раненым, что стало удивительным для этой роты. Однако осада города не прекратилась: советским войскам удалось окружить Павлоград. Немцы и итальянцы безуспешно попытались прорвать оборону, а около 26 солдат 28-го шуцманшафт батальона при попытке прорыва угодили в советский плен. Очень немногие солдаты 3-й роты выжили после боёв за Павлоград (из выживших два были тяжело ранены), и она фактически прекратила своё существование.

В июне 1943 года остатки батальона прибыли в Кривой Рог, спустя три недели отправились в Ригу, переоснастившись новым вооружением. 12 июля части 28-го батальона прибыли в Ригу, а 15 июля батальон был распущен. Солдаты продолжили службу в Латышском добровольческом легионе в составе 3-го батальона 34-го полка.

Литература

Phil Nix, George Jerome, The Uniformed Police Forces of the Third Reich 1933—1945, 2006

Ссылки

• [web.archive.org/web/20070104174655/www.lacplesis.com/Latvian_Batalions_in_the_Ukrain.htm 28th BARTAS BATTALION] (недоступная ссылка с 25-05-2013 (3979 дней) — история, копия)  (англ.)

Отрывок, характеризующий 28-й батальон шуцманшафта

– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.