292-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Всего 292-я стрелковая дивизия формировалась 3 раза. См. список других формирований
292-я стрелковая дивизия
Войска:

сухопутные

Род войск:

пехота

Формирование:

июль 1941 года

Расформирование (преобразование):

27.12.1941 года

Боевой путь

1941—1942:
Тихвинская оборонительная операция

292-я стрелковая дивизия — воинское соединение вооружённых сил СССР в Великой Отечественной войне.





История

Дивизия формировалась с июля 1941 года в Селецких лагерях (с. Сельцы под Рязанью)

В составе действующей армии с 28 августа 1941 года по 27 декабря 1941 года.

В течение 20 августа — 24 августа 1941 года перебрасывается в район Киришей, заняла позиции по реке Волхов от Киришей до Грузино. Немецким войскам в конце августа 1941 года удалось взять посёлок и захватить плацдарм на правому берегу реки Волхова. Дивизия вступила в бои за посёлок, которые в первой декаде сентября 1941 года был отбит 292-й и 311-й стрелковыми дивизиями при поддержке 881-го корпусного артиллерийского полка.

К началу немецкого наступления на Тихвин октября 1941 года, занимала оборону на фронте по Волхову севернее Киришей. С началом немецкого наступления 16 октября 1941 года вместе с 119-м танковым батальоном спешно начала переброску южнее под Оскуй. Полностью дивизия развернуться на оборонительных рубежах не успела. 1009-й стрелковый полк успел занять оборону на участке Круг — Стеремно — Рогачи и 20 октября 1941 года попал под удар 12-й танковой дивизии и 20-й моторизованной дивизии. В этот же день немецкие войска взяли Оскуй, 21 октября 1941 года — Покровское и Крутиху. 1011-й стрелковый полк 22 октября 1941 года контратаковал противника в направлении Пролёт — Грузино, овладел Пролётом и продолжал развивать успех, стремясь перерезать шоссейную дорогу Грузино — Будогощь, но к ночи отошёл в Мелеховскую. Собственно, после этих боёв дивизия была рассеяна — различные подразделения и группы бойцов из состава дивизии вели боевые действия в течение октября-ноября 1941 года в составе других соединений, и даже сложно установить путь отдельных полков. Так, 1007-й стрелковый полк некоторое время удерживал позиции по рубежу реки Пчевжа на краю Ширинского болота, к 29 октября 1941 года остатки дивизии, очевидно включая этот полк, тылы, остатки артиллерии были выведены в тыл[1], а в ноябре 1941 года действовал уже в составе 4-й гвардейской стрелковой дивизии у Ново-Никольского, а позднее его остатки были влиты в эту дивизию[2]. Два полка дивизии отступали на север, где у деревни Пчева с конца октября 1941 года ведут напряжённые бои и где попали в окружение.

Эти полки были покинуты старшим командным составом, который бежал в сторону своей оперативной группы. К чести среднего командного состава этих полков надо отметить, что он остался с бойцами и принял командование на себя.

— lib.spnet.ru/koi.pl/PRIKL/SYAKOW/volhov_v_ogne.txt_Piece40.03 Ю.Сяков «Волхов в огне»

Остатки личного состава полков 6 ноября 1941 года выходили из окружения в районе деревни Бережки, в полосе обороны 6-й бригады морской пехоты и в течение недели приводили себя в порядок в Волхове, а с 17 ноября 1941 были переформированы в пять батальонов и влиты в состав 6-й бригады морской пехоты[3]

В то же самое время по некоторым источникам отдельные части дивизии появлялись и в составе 44-й стрелковой дивизии, а также включались в состав Северной группы войск для наступления в районе Тихвина.

Дивизия уже с конца октября 1941 года фактически не представляла собой единого формирования, на 25 ноября 1941 уже не учитывается в таблице соотношения сил и средств сторон.

27 декабря 1941 года официально расформирована.

Состав

  • 1007-й стрелковый полк
  • 1009-й стрелковый полк
  • 1011-й стрелковый полк
  • 833-й артиллерийский полк
  • 351-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 554-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион
  • 380-я отдельная разведывательная рота
  • 576-й сапёрный батальон
  • 729-й отдельный батальон связи
  • 296-й медико-санитарный батальон
  • 362-я отдельная рота химической защиты
  • 752-я автотранспортная рота
  • 235-я полевая хлебопекарня
  • 953-я полевая почтовая станция

Подчинение

Дата Фронт (округ) Армия Корпус Примечания
01.08.1941 года Московский военный округ - - -
01.09.1941 года - 52-я отдельная армия - -
01.10.1941 года - 4-я отдельная армия - -
01.11.1941 года - 4-я отдельная армия - -
01.12.1941 года - - - нет данных

Командиры

Напишите отзыв о статье "292-я стрелковая дивизия (1-го формирования)"

Примечания

  1. [militera.lib.ru/memo/russian/degtyarev_ge/02.html ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -[ Мемуары ]- Дегтярев Г. Е. Таран и щит]
  2. [ww2doc.50megs.com/Issue32/Issue32_182.html Оперативная сводка штаба 4-й гвардейской стрелковой дивизии № 10 о результатах боевых действий дивизии 6 ноября 1941 г]
  3. www.kulichki.com/moshkow/PRIKL/SYAKOW/volhov_v_ogne.txt_Piece100.02

Ссылки

  • [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd267/default.html Справочник на сайте клуба «Память» Воронежского госуниверситета]
  • [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
  • [www.soldat.ru/perechen Перечень № 5 стрелковых, горнострелковых, мотострелковых и моторизованных дивизий, входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны]


Отрывок, характеризующий 292-я стрелковая дивизия (1-го формирования)

Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?