2 дурня в снегу
| 2 дурня в снегу | |
| 2 cloches dans la neige | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Длительность |
85 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«2 дурня в снегу» (фр. 2 cloches dans la neige) — французская комедия положений, снятая режиссёром Жаном-Луи Гийерму, вышла на экраны Франции в 1977 году. Первая работа Гийерму как режиссёра, где он также выступил сценаристом и исполнителем одной из ролей. Вдобавок он же являлся и директором картины как владелец основанной им кинокомпании «J.L.G. Productions».
Сюжет
Собственно фр. cloche означает колокол, как, например, в композиции «Cloches sous la neige» («Колокола под снегом») композитора Марселя Турнье. Однако в разговорном французском это также значит дурень, недотёпа, о паре которых и идёт речь в фильме[1].
Два жизнерадостных друга (в ролях Кристиан Марен и Бубуль[fr]), не слишком одарённые умом, но удачливые в жизненных ситуациях, попадают на примету двум международным гангстерам (в ролях Анри Царняк[fr] и Жан-Луи Гийерму), планирующих ввести из Франции в Италию и Швейцарию грузы героина по маршруту через Альпы на стыке трёх стран.
В череде событий «2 дурня» оказываются на чужой машине с грузом героина в Анси, где срывают банк в казино, вместе с преследующими их гангстерами вынуждены принять участие в чемпионате по фристайлу и испытать много иных приключений.
Напишите отзыв о статье "2 дурня в снегу"
Примечания
- ↑ [www.unifrance.org/film/2357/2-cloches-dans-la-neige 2 Cloches dans la neige: Synopsis] (фр.). uniFrance. Проверено 14 июля 2014.
Ссылки
- [www.cinema-francais.fr/les_films/films_g/films_guillermou_jean_louis/deux_cloches_dans_la_neige.htm 2 Cloches dans la neige] (фр.). Проверено 14 июля 2014.
Отрывок, характеризующий 2 дурня в снегу
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
