Три плюс два (фильм)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1963 года
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
(перенаправлено с «3+2 (фильм)»)
| Три плюс два | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Наталья Кустинская |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
100 мин (широкоэкранный формат) |
| Страна | |
| Язык |
русский |
| Год | |
| IMDb | |
«Три плюс два» — советский комедийный фильм 1963 года, режиссёра Генриха Оганесяна. Совместное производство киностудии им. М. Горького и Рижской киностудии. Лента снималась одновременно в двух форматах: широкоэкранном (2,35:1) и обычном (1,37:1). При этом разные дубли снимались камерами разных форматов, но основным считался широкоэкранный[1].
В основе сценария — пьеса Сергея Михалкова «Дикари».
Содержание
Сюжет
Трое закадычных друзей — ветеринар Роман Любешкин, дипломат Вадим и физик (доктор физико-математических наук) Степан Иванович Сундуков — отправились вместе в отпуск на автомобиле «Волга» отдыхать «дикарями» на пустынный берег Чёрного моря. Однако оказалось, что на место, которое они выбрали для остановки, претендует пара девушек: артистка цирка Зоя Павловна и актриса кино Наташа, аргументированно доказывающих, что они отдыхают именно на этом месте из года в год.
Ни одна, ни другая стороны не собираются уступать и не хотят уезжать. Поэтому они пытаются создать соперникам невыносимые условия для отдыха. Но и девушки красивы, и парни молоды и свободны — война долго не может длиться в таких условиях.
В ролях
- Наталья Кустинская — Наташа, актриса кино
- Наталья Фатеева — Зоя Павловна, дрессировщица львов и тигров
- Андрей Миронов — Роман Любешкин, ветеринар
- Евгений Жариков — Вадим, дипломат
- Геннадий Нилов — Степан Иванович Сундуков, доктор физико-математических наук
- Генрих Оганесян — официант ресторана «Чайка»[2] (в титрах не указан)
Создатели
- Автор сценария: Сергей Михалков
- Режиссёр-постановщик: Генрих Оганесян, в титрах фильма указан как Генрих Оганисян.
- Главный оператор: Вячеслав Шумский
- Композитор: Андрей Волконский
- Звукооператор: А. Патрикеева
- Художники:
- декорации: Андрис Бауманис
- костюмы: Н. Панова
- Режиссёр: К. Николаевич
- Ассистенты режиссёра
- Л. Бахтиарова
- Н. Смирнов
- М. Сагал
- Оператор: Юрий Постников
- Монтаж:
- Р. Шор
- Эрика Мешковская
- Грим:
- Е. Сухова
- Э. Рудзите
- Редакторы:
- С. Клебанов
- О. Кубланов
- Оркестр Главного управления по производству фильмов
- Дирижёр: Эмин Хачатурян
- У рояля: Раймонд Паулс
- Директоры картины:
- Марк Цирельсон
- Михаил Капустин
- Георгс Блументал
История создания
Подготовка к съёмкам
Пьеса Сергея Михалкова «Дикари», по которой был снят фильм, впервые была поставлена в Московском драматическом театре имени М. Н. Ермоловой в сентябре 1958 года[3]. Предполагалось, что в фильме сыграют те же актёры (Георгий Вицин, Вячеслав Тихонов и Николай Рыбников).
Возраст героев пьесы — люди за 30 лет. Однако режиссёр решил омолодить актёрский состав[2]. Кастинг проходил на Рижской киностудии в местечке Клапкалнциемс (Латвия). Известный шутник, режиссёр Генрих Оганесян до актёрских проб допускал только тех, кто смог сразу выговорить это название.
Таким образом исключили актрис Татьяну Конюхову и Лилиану Алёшникову[2]. Одним из основных претендентов на роль ветеринара Романа Любешкина считался Никита Михалков (его отец написал сценарий фильма, а сам он снимался в предыдущем фильме Оганесяна «Приключения Кроша»). Однако режиссёр на эту роль утвердил на то время малоизвестного Андрея Миронова[4][5]
Перед началом съёмок мужской части актёрского коллектива было отведено 2 недели на загар, чтобы в кадре они выглядели как настоящие «дикари». В таком виде, как они снимаются в фильме, они ходили по Судаку, и их часто останавливала милиция. Дирекция фильма была вынуждена выдать актёрам справку, что такой внешний вид нужен для съёмок фильма[2][6].
Телеграмму об утверждении Натальи Кустинской на роль в фильме долгое время скрывали от актрисы, чтобы та не уехала со съёмок фильма «После свадьбы»[2]. Впоследствии актриса работала по графику, когда с 5 до 6 часов утра гримировалась, с 6 до 16 снималась в Крыму, затем самолётом вылетала в Ленинград на ночные съёмки, а рано утром самолётом возвращалась обратно[2]. Съёмки фильма проходили с конца августа до начала ноября 1962 года.
Места съёмок
Натурные съёмки проходили в Крыму (посёлок Новый Свет, возле горы Сокол) (44°50′ с. ш. 34°56′ в. д. / 44.833° с. ш. 34.933° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.833&mlon=34.933&zoom=14 (O)] (Я). Часто в фильме виден восточный склон горы Коба-Кая, который ограничивает Новосветовскую бухту[6]. Съёмочная группа жила во дворце князя Голицына, на территории завода шампанских вин в Новом Свете[6].
Эпизод в ресторанчике, в котором Вадим и Наташа выдают себя за иностранцев, снимался на набережной Судака. На заднем плане хорошо видны Крепостная гора, Сокол и Капчик (44,816667° северной широты, 34,916667° восточной долготы). Эпизод похода за хлебом Наташи и Вадима снимался по дороге из Нового Света в Судак и возле автовокзала в Алуште. Съёмки погони проходили на трассе Судак — Алушта (44,816667° северной широты, 34,916667° восточной долготы) возле села Морское.
Эпизоды в палатке и в салоне «Волги» были досняты в павильонах Рижской киностудии[2]. Эпизод с укротительницей снимался в Ленинградском цирке. Наталья Фатеева действительно входила в клетку с тиграми, но эти кадры в фильм не вошли, поскольку укротитель тигров, Вальтер Запашный, боясь за актрису, всё время держал тигра за поводок, попадая в кадр[2][5].
Съёмочные подробности
- Из-за несданного экзамена по физике Геннадий Нилов пошёл поступать на актёрский факультет. По иронии судьбы в фильме «Три плюс два» он играет роль доктора физико-математических наук[5]. В эпизоде на пляже снялась жена актёра, Галина Нилова (инженер-химик по профессии)[2].
- Песню «Все говорят: любовь — это яд» исполняют Аида Ведищева и Геннадий Нилов.
- Аранжировщиком музыки к фильму был Раймонд Паулс, в то время работавший ресторанным музыкантом[5].
- Во время съёмок режиссёр Генрих Оганесян был тяжело болен раком желудка. Через несколько месяцев после премьеры он ушёл из жизни[2].
- На 20-й минуте фильма диктор радио сообщает:
Сегодня исполняется 85 лет со дня смерти великого поэта-демократа Николая Алексеевича Некрасова.
Однако дата смерти Некрасова — 27 декабря 1877 года (8 января 1878 года по новому стилю).
- В фильме героини собираются идти в кинотеатр на премьеру фильма «Сержант милиции». В 1974 году Геннадий Нилов, сыгравший Сундукова, снялся в фильме с таким же названием.
- Эпизоды фильма, где Сундуков читает детективный роман, иллюстрируются показом отрывков из американского фильма ужасов «Сын Франкенштейна» (1939).
Широкоэкранная версия
- Картина была снята в двух вариантах: широкоэкранном и обычном. В то время техника большинства кинотеатров СССР не позволяла показать широкоэкранное анаморфированное изображение, так как не было широких экранов и анаморфотных насадок, а также усилителей и блоков чтения магнитных стереофонограмм (3 канала за экраном и канал эффектов зала). Всё это было только в самых крупных городских кинотеатрах. Перевести широкоэкранную версию в обычную, особенно цветную, методом оптической выкопировки на киностудиях также было невозможно — отсутствовала необходимая техника, которая появилась только в середине 1960-х годов[1]. Поэтому каждая сцена снималась дважды. В первую очередь каждая сцена снималась для широкоэкранной версии, которая считалась основной[2].
- Широкоэкранный вариант длится 100 минут.
- Начальные титры фильма выполнены надписями фамилий актёров на морском песке, которые смывает волна.
- В первых кадрах показана пляжная сцена со всеми «прелестями» пляжного отдыха, когда «яблоку негде упасть»[2].
- Фильм стал лидером советского кинопроката 1963 года — 4 место (35 млн зрителей).
- Плёнка с широкоэкранной версией хранилась на Рижской киностудии, а после распада СССР долгое время считалась утраченной.
- Одна из копий сохранилась в Госфильмофонде в Белых столбах. Фрагменты расширенной широкоэкранной версии были продемонстрированы в передаче «И снова здравствуйте!» 22 января 2012 года.
- Впервые за 50 лет широкоэкранная версия была показана в эфире Первого канала 8 июня 2014 года. При этом из фильма было вырезано 12 минут, чтобы уложиться в сетку вещания[7]. 8 марта 2015 года в эфире Первого канала была показана полная широкоэкранная версия фильма.[8]
Обычная версия
- Обычная версия снималась дублями после окончания съёмки широкоэкранной версии.
- Обычный вариант фильма длится 88 минут.
- Т.к. широкоэкранная версия считалась утраченной, то почти 50 лет по советскому, а затем и российскому телевидению демонстрировалась «обычная» версия фильма. Стоит отметить, что её формат 1,375:1 почти идеально совпадал со «старым» ТВ-форматом 4:3.
Судьба фильма и влияние
- После сдачи фильму была присвоена вторая категория (небольшие ставки актёров и средние кинотеатры для премьеры). Однако после оглушительного успеха во время проката картине была присвоена первая категория, а артистам выплатили дополнительную премию в 300 рублей[2][6].
- В Финляндии фильм вышел под названием «Как укротить мужчину» (фин. Näin kesytetään miehiä)[5][9].
- В 2016 году в связи с объявленным в России "Годом кино"[10] на заводе "Дионис" выпущено крымское вино "Три плюс два"[11].
- Фильм способствовал массовому расцвету отдыха «дикарями» в СССР. В год выхода картины на территории Союза появилось около 3,5 миллионов «дикарей»[2].
Технические данные
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 7 марта 2016 года. |
- Цветной
- Звуковой (4-канальный стереозвук в широкоэкранной версии, обычная версия — моно).
- Широкоэкранный, анаморфированное 2,35:1. Версия формата 4:3, тиражирующаяся на DVD, является отдельным фильмом.
- 10 частей широкоэкранный, 9 частей обычный.
- 2765 м широкоэкранный, 2432 м обычный.
Видео
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 7 марта 2016 года. |
С начала 1990-х фильм выпущен на видеокассетах кинообъединением «Крупный план».
В 2002 году фильм выпущен на DVD дистрибьютором «Cronus Media».
Информация на диске:
- Языки меню: Русский, Английский
- Треки: Dolby Digital 5.1, Dolby Digital 2.0
- Регион: 5
- Языки: русский и английский (синхронный)
- Субтитры: Русские и английские
Напишите отзыв о статье "Три плюс два (фильм)"
Ссылки
- [www.mywebs.su/blog/interestingly/6427.html Как снимали фильм «Три плюс два»] на «Мой Web»
- [crif.in.ua/Т/Три_плюс_два Места съемок фильма] на сайте «Кино, снятое в Крыму»
- [www.tkg.org.ua/node/18233 Места съемок фильма. Современное состояние]
- [lib.ru/TALES/MIHALKOW/dikari.txt Пьеса Сергея Михалкова «Дикари»] в Библиотека Максима Мошкова
- Документальный фильм [www.1tv.ru/documentary/fi=8390 «Три плюс два». «Версия курортного романа»] (2014, Первый канал)
Примечания
- ↑ 1 2 Техника и технологии кино, 2009, с. 33.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [www.1tvrus.com/announce/13621 «Три плюс два»: версия курортного романа]
- ↑ [lib.ru/TALES/MIHALKOW/dikari.txt Сергей Владимирович Михалков. Дикари]
- ↑ [www.kp.ru/daily/25698/900753/ Наталья Кустинская: «Фатеева и Миронов на съёмках фильма „Три плюс два“ жили в одной комнате»]
- ↑ 1 2 3 4 5 Тайны советского кино «Три плюс два»
- ↑ 1 2 3 4 [www.mywebs.su/blog/interestingly/6427.html Как снимали фильм «Три плюс два»]
- ↑ [www.facebook.com/photo.php?fbid=10202115468638865&set=a.2979851465968.2118085.1552357596&type=1&theater Иван Цыбин о трансляции «Три плюс два»]
- ↑ [www.1tv.ru/shed/08.03.2015 9].
- ↑ [www.imdb.com/title/tt0131207/releaseinfo?ref_=tt_dt_dt Tri plyus dva Release Info]
- ↑ [god-kino2016.ru/about/ О проекте | Сайт Года Российского Кино]. god-kino2016.ru. Проверено 13 мая 2016.
- ↑ [idea.ru/festival/works/3741948/d-4/34/ Д-4-34 Крымское вино "Три плюс два" (3 + 2)]. idea.ru. Проверено 13 мая 2016.
Литература
- Николай Майоров. [ttk.625-net.ru/files/605/531/h_69ffbffaaae86a6e32b3f7de417eeb85 Хроника советского широкого экрана] (рус.) // «Техника и технологии кино» : журнал. — 2009. — № 3. — С. 30—36.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Три плюс два (фильм)
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
