3-й пограничный отряд войск НКВД

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: yellow; background-color: #DC143C" colspan="2"> 3-й пограничный отряд войск НКВД </td></tr>
Войска:	НКВД
Род войск:	пограничные войска
Формирование:	1920-е
Расформирование (преобразование):	13 августа 1942 года
Преемник:	Отдельная стрелковая бригада пограничных войск НКВД
Советско-финская война (1941—1944)

3-й пограничный отряд войск НКВД — соединение пограничных войск НКВД СССР, принимавшее участие в Великой Отечественной войне.

История

Отряд сформирован в 1920-е годы.

Принимал участие в Зимней войне

На 22 июня 1941 года отряд, насчитывая 1364 человек личного состава, находился на обороне на участке советской государственной границы в районе Сортавала.

В состав отряда входили 1-я пограничная комендатура в составе 1-й резервной пограничной заставы, 1-й — 4-й пограничных застав, 2-я пограничная комендатура в составе 2-й резервной пограничной заставы, 5-й — 8-й пограничных застав, 3-я пограничная комендатура в составе 3-й резервной пограничной заставы, 9-й — 14-й пограничных застав, маневренная группа, комендантский взвод. Входил в состав Управления пограничных войск НКВД Карело-Финского пограничного округа.

Штаб отряда находился в Сортавала.

В составе действующей армии с 22 июня 1941 по 13 августа 1942 года.

С началом войны в ходе оборонительной операции отряд вошёл в оперативное подчинение 168-й стрелковой дивизии и, получив задачу вместе с дивизией упорной обороной полосы: полустанок Пялькьиярви, Ристалахти, остров Путсаари, Соанлахти, не допустить прорыва противника на сортавальском направлении и выхода его на северо-восточное побережье Ладожского озера, приступил к боевым действиям. Пограничные заставы отряда были подчинены командирам стрелковых полков, на участках которых они располагались, и включались в состав батальонных районов обороны как стрелковые роты.

Фланговые подразделения отряда вступили в бои в первой декаде июля 1941 года, осуществляя помощь соседним 142-й (слева), и 71-й стрелковым дивизиям. Остальные подразделения отряда вступили в бои 10 июля 1941 года, когда финские войска атаковали позиции 168-й стрелковой дивизии. В боях отряд получил следующую характеристику: «постоянно проявлял и проявляет исключительно высокую боеспособность, мужество и героизм, заслуживающие особого внимания и достойные высокой оценки. Находясь на одном из важнейших направлений фронта, отряд в течение двух-двух с половиной недель с начала военных действий стойко отбивал неоднократ­ные яростные атаки численно во много раз превосходящего противника, на­нося ему большие потери».

Так, например, 23-25 июля 1941 года, рота пограничников, прикрывая фланг 360-го стрелкового полка и направление на Сортавала, в течение двух суток удерживала вверенный рубеж. 26-27 июля 1941 года финские войска силой до полка прорвались в направлении Каламо-Рютю, угрожая выходом на Сортавала. По приказу командира 168-й стрелковой дивизии на прорыв была выброшена рота пограничников с задачей сдержать противника и обеспечить вы­ход дивизии на новый рубеж. Несмотря на численное превосходство противника, рота семь раз переходила в контратаку и не только сдержала противника, но и на­несла ему большие потери. В эти же дни 1-я комендатура вела бои с противником, угрожающим выходом на Хямикоски, Ляскеля, в течение 4 суток отразив 11 атак финских войск. 1 августа 1941 года одна из групп отряда, будучи направленной в район Хийтола, задерживала прорвавшиеся силы противника, а 3 августа 1941 года эта же группа ведёт бои за окружённый командный пункт 588-го стрелкового полка и способствует выходу его из окружения. Именно эта группа в количестве остававшихся 70 человек, попала в состав сводного отряда полковника Донскова С.И., который вёл оборону в межозёрном дефиле, прикрывая дороги на Каарлахти — Кексгольм.

Из докладной записки командования войск НКВД по охране тыла Карельского фронта о боевых действиях 3-го пограничного отряда

«В боях на Карельском перешейке в районе залива Тойвалахти был слу­чай, когда финский офицер подал команду: „Вперёд, в атаку!“ — а солдаты ему ответили: „Там пограничники, пусть немцы сами идут в атаку!“…На допросе один из пленных солдат финской армии на задан­ный ему вопрос: „Какие вы имеете сведения о нас?“ — ответил: „Мы знаем, что на этом участке вас мало, но против нас дерутся здесь пограничники, и наши атаки мы поэтому считаем безнадежными, мы в этих атаках понесли потери до 70 % своего состава“».

Отряд, исключая группу оставшуюся в составе сводного отряда полковника Донскова С.И., 7 августа 1941 года прибыл в район Кирка-Куккола и расположился в 400 метрах от командного пункта 19-го стрелкового корпуса, с 8 августа 1941 года отражает атаки финских войск, угрожавших командному пункту, 9 августа 1941 года прикрывает по собственной инициативе отход как командования корпуса, так и частей РККА, отходивших в беспорядке. С 9 августа отряд без 3-й погранкомендатуры встал на защиту подступов к Кексгольму. С 11 августа 1941 года отряд ведёт непрерывные тяжёлые бои на подступах к Кексгольму, 20 августа отряд отошёл в район станции Саккола, в ночь на 21 августа 1941 года с ходу вступил в бой, прикрывая попавший в тяжёлую ситуацию 461-й стрелковый полк, стремительным ударом отбросил противника, вышел к нему в тыл, разгромил артиллерийский обоз и захва­тил ценные секретные документы.

С 22 августа по 28 августа 1941 года в районе посёлка Васкелово часть личного состава отряда направлена на формирование 1-й стрелковой дивизии НКВД, а отряд вошёл в сводный отряд пограничников.

Только за первые два месяца войны отряд отчитался об уничтожении более 2000 солдат и офицеров противника, взятии в плен 37 человек и захваченных многочис­ленных ценных трофеях.

30 сентября 1941 года сводный отряд пограничников стал отдельной стрелковой бригадой пограничных войск НКВД, где 3-й пограничный отряд был составной частью бригады.

13 августа 1942 года в составе отдельной стрелковой бригады пограничных войск НКВД отряд, имея в составе 671 человек личного состава передан в РККА.

Командиры

• полковник Дроздов Николай Николаевич

Ссылки

• [www.soldat.ru/doc/perechen Приказ МВД СССР № 0205 от 31 мая 1956 года управлений, частей и учреждений войск НКВД входивших в состав действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.]

Отрывок, характеризующий 3-й пограничный отряд войск НКВД

– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.