Отдельный корпус жандармов

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Отдельный корпус жандармов Его Императорского Величества
Годы существования

28 апреля (10 мая18274 (17) марта 1917

Страна

Российская империя Российская империя

Подчинение

Военное министерство
МВД Российской империи

Входит в

Русская императорская армия

Тип

Охранные формирования по кавалерийскому образцу

Дислокация

Российская империя

Цвета

голубой

Отде́льный ко́рпус жандармов — отдельный корпус специального назначения в Русской императорской армии (РИА), военные чины которого составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи с 1826 по 1917 гг., политическая полиция Российской империи.

Обеспокоенный распространением тайных обществ, подготовивших восстание на Сенатской площади, Николай I 28 апреля (10 мая1827 издал Положение о Корпусе жандармов, которым организовал жандармов России в Отдельный корпус специального назначения в составе Русской Императорской армии. Военные чины этого корпуса составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи с 1826 по 1917 гг. Должность шефа жандармов была учреждена 25 июня (7 июля1826 года.

По инспекторской, строевой и хозяйственной части Отдельный корпус жандармов входил в систему Военного министерства. По наблюдательной части, организации и ведении политического розыска, проведению дознаний и другим вопросам учреждения Отдельного корпуса жандармов (губернские жандармские управления, охранные отделения и др.) подчинялись Третьему отделению 3 (15) июня 1826 — 6 (18) августа 1880, а затем Департаменту полиции Министерства внутренних дел (6 (18) августа 1880 — 4 (17) марта 1917). Сам Корпус являлся важнейшим структурным элементом жандармерии Российской империи, однако существовали и иные жандармские подразделения, формально в Корпус не входящие, но подчиняющиеся его руководству в оперативном плане — жандармские полевые команды, позднее переименованные в полевые эскадроны. Эти команды несли военно-полицейскую службу при войсках, как в мирное, так и в военное время.





История

Со времён царствования императора Петра I, в обоих столичных и некоторых других городах России, для содействия полиции в наблюдении за общественным порядком и безопасностью, от разных армейских и гарнизонных полков наряжались конные команды, сменявшиеся через определённое время другими, и, по мере обстоятельств, отменявшиеся вовсе.

15 (26) декабря 1763 года, в составе воинских команд Санкт-Петербургской и Московской полиции повелено было иметь по 20 конных драгун. Впоследствии число это, постепенно изменяясь, на основании штатов: 12 (24) февраля 1802, 8 (20) июня 1804 и 23 февраля (7 марта1806 годов, составляло в:

  • Санкт-Петербурге — 45 унтер-офицеров, 264 человек нижних чинов строевых и 5 нестроевых;
  • Москве — 60 унтер-офицеров, 240 нижних чинов строевых и 6 нестроевых.

Команды эти назывались Полицейскими драгунскими командами, и офицеры их состояли в общем числе офицеров, полагавшихся в штате полиции. Губернские и некоторые уездные и портовые города имели также свою конную полицию, в числе: 1 унтер-офицера и 12 рядовых, но с той разностью, что люди эти не принадлежали собственно полиции, а давались в неё от штатных губернских рот и уездных команд, из состоявших при них драгун.

В соответствии с Указами императора Александра I от 17 (29) января 1811 года и 27 марта (8 апреля1811 года, с уничтожением штатных губернских рот и уездных команд, и с обращением их в состав батальонов и полубатальонов Внутренней стражи, упразднялись в большей части городов и полицейские драгуны. Между тем, необходимость и польза конных отрядов в составе Внутренней стражи представлялась правительству при самом образовании данной Стражи; но так как имевшаяся тогда война с Францией воспрепятствовала учреждению их, то сверх тех полицейских драгун, которые в некоторых местах ещё не были уничтожены, в обоих столичных и во всех губернских городах оставлено было на попечении гражданского начальства по 14 верховых лошадей, находившихся прежде при упразднённых губернских ротах, с тем, чтобы люди для них давались от Внутренней стражи.

На основании сего предположения, и по оказавшемуся на опыте неудобству зависимости от гражданского начальства воинских команд, имевших почти одинаковую обязанность с Внутренней стражей, 1 (13) февраля 1817 года учреждены из людей, оставшихся ещё до этого Полицейских драгунских команд:

Жандармские дивизионы были подчинены обер-полицмейстерам столиц, считаясь в командировке от Корпуса внутренней стражи; Жандармские команды в губернских городах полагались в составе местных гарнизонных батальонов, а Жандармские команды в портовых городах — в составе служащих инвалидных команд.

Спустя некоторое время к вышеуказанным Жандармским командам были присоединены новые:

Первоначально, жандармы имели собственный состав в одних столицах (Санкт-Петербурге и Москве), где они, будучи подчинены обер-полицмейстерам, считались в командировке от Корпуса внутренней стражи. В губернских городах они полагались в составе тамошних Гарнизонных батальонов, а в портовых — в составе Служащих инвалидных команд; но, 11 (23) апреля 1817 года, их велено не включать в сей состав, а содержать особо при Гарнизонных батальонах. (Европейская территория Российской империи разделялась на Округа Внутренней стражи. Существовало в разное время от 8 до 12 округов (50 внутренних гарнизонных батальонов.))

25 июня (7 июля1826 года учреждена должность Шефа жандармов, на которую был назначен генерал-адъютант Его Императорского Величества, генерал-лейтенант Александр Христофорович Бенкендорф. Ему были подчинены все жандармы, как гвардейские так и состоящие при армиях[5] и при отдельных корпусах: Внутренней стражи, Литовском и Сибирском. 3 июля основано III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, и А. Х. Бенкендорф одновременно стал главным начальником III Отделения.

В течение 1826 и 1827 годов все жандармы поступили в ведение шефа жандармов (Санкт-Петербургский Жандармский дивизион — 12 (24) октября 1826 года, Московский Жандармский дивизион и жандармские команды — 22 апреля (4 мая1827 года).

28 апреля (10 мая1827 года издано «Положение о Корпусе жандармов[6]», причём жандармские команды получили разделение на пять Округов Корпуса жандармов. Главнейшие обязанности чинов Корпуса жандармов первоначально заключались в доведении до сведения государя императора о беспорядках и злоупотреблениях, совершаемых как правительственными чинами, так и лицами, состоящими на общественной службе, и в наблюдении за направлением политических идей в обществе.

С 1826 года жандармские дивизионы и команды подчинялись Шефу жандармов по инспекторской части, а совершенное отчисление их от заведовавших ими внутренних гарнизонных батальонов, в Корпус жандармов, последовало 1 (13) июля 1836 года. Положением, данным числом Высочайше утверждённым, все губернские жандармские команды, числом 55, и оба вышеозначенных жандармских дивизиона были расписаны на шесть Округов Корпуса жандармов: I-й, II-й, IV-й, V-й, VI-й и VII-й, к числу которых, 7 (19) декабря 1837 года, прибавлен ещё один Округ — Шестой, с назначением в состав его команд и штаб-офицерских управлений, находящихся в то же время образованных на Кавказе, в Закавказском крае и Астраханской губернии, а бывшие Округа: VI-й и VII-й переименованы — в VII-й и VIII-й. Во главе округа стояли высшие жандармские чины. Округа, в свою очередь, распадались на отделения. На отделение приходилось обычно 2—3 губернии; начальниками назначались жандармские штаб-офицеры. III-й Округ Корпуса жандармов, здесь не упоминаемый, находился в Царстве Польском и состоял на особом положении. Также были зачислены в округа и жандармские дивизионы: Санкт-Петербургский — в I-й, Московский — во II-й и Варшавский — в III-й Округ. Для высшего управления Корпусом жандармов при шефе жандармов было учреждено Корпусное дежурство[7].

27 апреля (9 мая1846 года, к вышеозначенным дивизионам и командам, в составе Корпуса жандармов был образован временный Жандармский эскадрон, на составление которого обращены чины из обоих столичных дивизионов и команд: Новгородской, Выборгской, Петрозаводской, Псковской, Тверской, Ярославской, Смоленской, Владимирской и Витебской. Эскадрон этот назначен для полицейского надзора на Санкт-Петербурго-Московской железной дороге, и откомандирован от Корпуса жандармов в полное распоряжение главного начальника железной дороги. В 1847 году на основе этого эскадрона было создано Полицейское управление Санкт-Петербургско-Московской железной дороги, и его первым начальником стал Корпуса жандармов полковник, барон Карл Егорович Тизенгаузен.

С дальнейшим развитием железнодорожного транспорта в России в 1860-е годы создаётся целая сеть железнодорожной полиции. «Положение о Полицейских управлениях на Санкт-Петербургско-Варшавской и Московско-Нижегородской железных дорогах» было утверждено 27 июля (8 августа1861 1861 года. Согласно данному Положению на управления возлагались функции наблюдения за точным исполнением рабочими и подрядчиками их взаимных обязательств, обеспечение сохранности имущества и порядка на железнодорожных станциях, рассмотрение жалоб рабочих, подрядчиков, служащих, проезжающих и проживающих на железных дорогах, контроль за паспортами.

В 1866 году полицейские управления на железных дорогах стали называться Жандармскими полицейскими управлениями железных дорог (ЖПУЖД). До 1866 года эти управления подчинялись министру путей сообщения, а 31 декабря 1866 (12 января 1867) года все ЖПУЖД были изъяты из ведения Министерства путей сообщения и по закону «Об обязанностях и подчинении жандармских полицейских управлений железных дорог» полностью подчинены шефу жандармов. В январе 1867 года по приказу № 6 по Корпусу жандармов все жандармские части и управления на железных дорогах были подчинены ему. Права и обязанности ЖПУЖД были расширены, они должны были исполнять обязанности общей полиции, пользуясь всеми присвоенными ей правами. Район действия ЖПУЖД простирался на всю территорию, отведенную под железные дороги, на все находившиеся на этой полосе постройки и сооружения. Они занимались «охранением внешнего порядка, благочиния» и общественной безопасности в районе действия ЖПУЖД.

Законом от 19 (31) мая 1871 года был закреплен порядок действий чинов ЖПУЖД по расследованию «преступлений» и «проступков» общего характера, в районе действия ЖПУЖД. Каждое управление обслуживало участок дороги протяжённостью около 2000 вёрст, к 1895 году их число возросло до 21. Вплоть до 1906 года ЖПУЖД были отстранены от политической деятельности и не принимали непосредственного участия в производстве дознаний по государственным преступлениям, в политическом розыске и наблюдении. Только в 1906 году в связи с дальнейшим ростом революционного движения и активным участием в нём рабочих и служащих на железных дорогах, правительство привлекает ЖПУЖД к деятельности, направленной на борьбу с революционными выступлениями. Приказом № 145 от 28 июля (10 августа1906 года на чинов ЖПУЖД были возложены обязанности производства дознаний о всех «преступных действиях» политического характера, совершённых в полосе отчуждения железных дорог.

При производстве дознаний начальники ЖПУЖД подчинялись начальникам местных губернских жандармских управлений. На железных дорогах был создан также секретно-агентурный надзор, что обязывало ЖПУЖД иметь собственную секретную агентуру.

Первые губернские жандармские управления были созданы в 1867 года для политического сыска, производства дознаний по государственным преступлениям в пределах их губерний. С организацией охранных отделений функции губернских жандармских управлений меняются и за ними остается, главным образом, производство дознаний по политическим делам. В этих целях был учреждён наблюдательный состав, переименованный впоследствии Высочайшим повелением 28 августа 1870 года в дополнительный штат губернских жандармских управлений.

Законом от 19 мая 1871 года на Корпус жандармов возлагается производство дознаний по делам о государственных преступлениях, и с этого времени деятельность Корпуса сосредотачивается почти исключительно на политическом розыске и на формальном расследовании дел о лицах, виновных в совершении государственных преступлений.

Согласно инструкции 1904 года в обязанность губернских жандармских управлений входило наблюдение за местным населением и за направлением политических идей общества, доведение до сведения высших властей информации о беспорядках и злоупотреблениях, производство дознаний по делам о государственных преступлениях, производство расследований согласно Положению о государственной охране, осуществление негласного надзора; наблюдение за лицами, проезжающими через границу; наблюдение за иностранными разведчиками; розыск и наблюдение за лицами, укрывающимися от властей; оказание помощи общей полиции в восстановлении нарушенного порядка, конвоирование арестантов. В тех губерниях, где не было охранных отделений, они продолжали выполнять свои прежние обязанности — розыскную деятельность.

В административно-строевом отношении губернские жандармские управления подчинялись непосредственно Штабу Отдельного корпуса жандармов, по части политического розыска — сначала III Отделению С. Е. И. В. канцелярии, с 1881 года — Департаменту полиции Министерства внутренних дел. В уездах были учреждены должности помощников начальников управлений. В подчинении начальников губернских жандармских управлений были крепостные и портовые жандармские команды и жандармские пограничные пункты. В Российской империи до Февральской революции 1917 года действовало 75 губернских жандармских управлений.

29 января (10 февраля1875 года Корпус жандармов переименован в Отдельный корпус жандармов.

В 1880 году Третье отделение было упразднено, а Отдельный корпус жандармов передан в подчинение Министерства внутренних дел. Министр внутренних дел получил права шефа жандармов (ПСЗ РИ, т. 55 (собрание второе), № 60284). На короткий период времени ОКЖ был напрямую подчинен Главному начальнику Верховной Распорядительной Комиссии (ПСЗ РИ, т. 55 (собрание второе), № 60617).

Указ 25 июня (7 июля1882 года, сохранив за министром внутренних дел звание шефа жандармов и значение главноначальствующего над всеми управлениями и частями Отдельного корпуса жандармов (за исключением частей, состоящих при военных округах), непосредственное управление корпусом вверил одному из товарищей министра, заведующему полицией, с наименованием последнего командиром Отдельного корпуса жандармов (ПСЗ РИ, т. 2 (собрание третье), № 992). Командир этот, в строевом, инспекторском и военно-судном отношениях, пользуется правами и властью командующего войсками военного округа; по строевой части он действует через штаб корпуса, а по предметам, относящимся до обнаружения и исследования преступлений — через Департамент полиции Министерства внутренних дел.

Сразу после Февральской революции 1917 года, 4 (17) марта 1917 года Временное правительство приняло решение об упразднении охранных отделений и Отдельного корпуса жандармов, включая и жандармские полицейские управления железных дорог. 7 марта 1917 года после сообщения товарища министра внутренних дел Д. М. Щепкина, исполняющего обязанности министра, о действиях начальника штаба и чинов Штаба Отдельного корпуса жандармов, Временное правительство постановило арестовать начальника штаба Отдельного корпуса жандармов генерал-майора Владимира Павловича Никольского и чинов названного Штаба, проживающих в доме № 40 по Фурштатской улице, и поручило министру юстиции выполнение данного постановления.

19 марта Временным правительством было принято решение опубликовать постановление о расформировании Отдельного корпуса жандармов, включая жандармские полицейские управления железных дорог.

Согласно опубликованному постановлению, Отдельный корпус жандармов упразднялся, а его чины, за исключением тех из них, которые по возрасту или по состоянию здоровья не подлежали призыву в войска, были обращены в ряды войск. Чины корпуса жандармов, не подлежащие обращению в ряды войск, были уволены в отставку на общем основании. Все архивы, дела и переписка Главного управления корпуса и Штаба Отдельного корпуса жандармов передавались в ведение Главного штаба Военного министерства. Все архивы, дела и переписка губернских, областных и городских жандармских управлений, охранных отделений, розыскных пунктов, жандармских полицейских управлений железных дорог и отделений сих управлений, касающиеся строевой и хозяйственной части, а также запасы обмундирования и вооружения нижних чинов, передавались соответствующим уездным воинским начальникам. Все архивы, дела и переписка политического и общеуголовного характера перечисленных учреждений, передавались прокурорам окружных судов, а касающиеся неприятельского шпионства — в штабы военных округов. Дела учреждений корпуса жандармов, находящиеся в Финляндии, передавались в Главное управление Генерального штаба.

14 апреля 1917 года на своём заседании Временное правительство решило оставить здание бывшего Штаба Отдельного корпуса жандармов, находящегося по адресу Фурштатская улица, дом 40, в ведении Министерства внутренних дел, для помещения в нём Управления общественной милиции.

Командиры Корпуса

  • 12.06.1882 — 05.04.1887 — свиты Его Величества генерал-майор (с 30.08.1882 — генерал-лейтенант) Оржевский П. В. (товарищ министра внутренних дел и командир Отд. корп. жанд.);
  • 06.04.1887 — 21.07.1895 — генерал-лейтенант Шебеко Н. И. (товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией, и командир Отд. корп. жанд.);
  • 24.05.1896 — 04.02.1897 — генерал-лейтенант Фрезе А. А. (помощник шефа жандармов);
  • 04.02.1897 — 20.04.1900 — генерал-лейтенант Пантелеев А. И. (помощник шефа жандармов (с 04.02.1897), командир Отд. корп. жанд. (с 31.01.1898));
  • 20.04.1900 — 15.09.1902 — генерал-майор (с 11.06.1901 — генерал-лейтенант) князь Святополк-Мирский П. Д. (товарищ министра внутренних дел (с 08.05.1900) и командир Отд. корп. жанд.);
  • 15.09.1902 — 10.01.1904 — генерал-лейтенант фон Валь В. В. (товарищ министра внутренних дел и командир Отд. корп. жанд.);
  • 28.09.1904 — 24.05.1905 — свиты Его Величества генерал-майор Рыдзевский К. Н. (товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией, и командующий Отд. корп. жанд.);
  • 24.05.1905 — 26.10.1905 — свиты Его Величества генерал-майор Трепов Д. Ф. (товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией, и командующий Отд. корп. жанд.);
  • 31.12.1905 — 03.09.1906 — свиты Его Величества генерал-майор Дедюлин В. А. (командующий Отд. корп. жанд.)
  • 17.11.1906 — 17.03.1909 — генерал-майор (с 06.12.1907 — генерал-лейтенант) барон Таубе Ф. Ф. (командующий (с 11.02.1908 — командир) Отд корп. жанд.)
  • 24.03.1909 — сентябрь 1911 — генерал-майор (с 1910 — генерал-лейтенант, старшинство с 01.01.1911[8]) Курлов П. Г. (товарищ министра внутренних дел и командующий (с 18.04.1910 — командир) Отд. корп. жанд.);
  • 26.01.1912 — 25.01.1913 — генерал-лейтенант Толмачёв В. А. (командир Отд. корп. жанд.)
  • 25.01.1913 — 19.08.1915 — свиты Его Величества генерал-майор В. Ф. Джунковский (товарищ министра внутренних дел и командующий[9] Отд. корп. жанд.);
  • 20.10.1915 — 10.06.1917 — генерал-майор (с 06.12.1916 — генерал-лейтенант) граф Татищев Д. Н. (командующий (с 06.12.1916 — командир) Отд. корп. жанд.)

Начальники штаба ОКЖ

  • апрель 1830 — апрель 1835 — Дубельт Л. В. (и. д. деж. шт.-офиц. (с сентября 1831 — деж. шт.-офиц.) Корп. жанд.)
  • апрель 1835 — август 1856 — Дубельт Л. В. (и. д. нач. штаба (с июля 1835 — нач. штаба) Корп. жанд., с марта 1839 — нач. штаба Корп. жанд. и управ. III отд. Собств. Его Велич. канц.)
  • 26.08.1856 — 18.04.1861 — Тимашев А. Е. (нач. штаба Корп. жанд. и управ. III отд. Собств. Его Велич. канц.)
  • август — декабрь 1861 — граф Шувалов П. А. (нач. штаба Корп. жанд. и управ. III отд. Собств. Его Велич. канц.)
  • октябрь 1861 — июль 1864 — Потапов А. Л. (и. д. нач. штаба (с декабря 1861 — нач. штаба) Корп. жанд. и управ. III отд. Собств. Его Велич. канц.)
  • июль 1864 — май 1871 — Мезенцов Н. В. (нач. штаба Корп. жанд. и управ. III отд. Собств. Его Велич. канц.)
  • декабрь 1871 — март 1882 — Никофораки А. Н. (и. д. нач. штаба (с апреля 1872 — нач. штаба) Корп. жанд. (с 29 января 1875 — нач. штаба Отдельн. корп. жанд.) и управ. III отд. Собств. Его Велич. канц.)
  • 26.03.1882 — 26.07.1882 — Козлов А. А. (и. д. нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)
  • июль 1882 — декабрь 1883 — князь Кантакузен М. А. (нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)
  • 04.01.1884 — 10.02.1893 — Петров Н. И. (нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)
  • 05.03.1893 — ноябрь 1896 — Мезенцов С. Н. (нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)
  • 27.11.1896 — 28.10.1903 — Зуев Д. П. (нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)
  • 25.01.1905 — 14.10.1907 — Саввич С. С. (нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)
  • 14.10.1907 — июль 1913 — Гершельман Д. К. (нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)
  • 14.08.1913 — март 1917 — Никольский В. П. (нач. штаба Отдельн. корп. жанд.)

Структура

Корпус жандармов, которому с 1875 г. присвоено наименование Отдельного корпуса жандармов, в 1902 состоял из:

  • Главного управления Отдельного корпуса жандармов в составе: шефа жандармов — министра внутренних дел, командира корпуса — товарища министра внутренних дел, заведующего полицией, и Штаба Отдельного корпуса жандармов;
  • Губернских жандармских управлений в губерниях Великороссийских, Северо-Западного края и на Кавказе, дополнительного к ним штата, размещённого по городам и уездам (до 1870 года он именовался наблюдательным составом корпуса), Жандармского управления г. Одессы и Шлиссельбургского жандармского управления;
  • Сибирского Жандармского округа с окружным управлением, губернскими жандармскими управлениями, дополнительным к ним штатом и жандармского управления г. Тобольска, а с 1839 г. — Омска (с 1902 г. упразднен);
  • Варшавского Жандармского округа с окружным управлением, губернскими и уездными жандармскими управлениями;
  • Жандармских полицейских управлений железных дорог с отделениями и «Особыми комитетами» при жандармских полицейских управлениях железных дорог по принятию чрезвычайных мер охраны, борьбе с забастовочным движением на железных дорогах;
  • городских конных команд, существующих в некоторых городах;
  • Варшавской, Владивостокской, Выборгской, Бендерской, Брест-Литовской, Динабургской, Динаминдской, Ивангородской, Карской, Керченской, Киевской, Ковенской, Кронштадтской, Николаевской-на-Амуре, Михайловской, Новогеоргиевской, Осовецкой, Очаковской и Свеаборгской крепостных жандармских команд;
  • Петропавловской-на-Камчатке, Сахалинской, Шлиссельбургской пешей жандармской команды и
  • строевых частей корпуса: Санкт-Петербургского, Московского и Варшавского жандармских дивизионов.

Штаб Отдельного корпуса жандармов являлся исполнительным органом шефа жандармов и командира Отдельного корпуса жандармов (руководящим органом Отдельного корпуса жандармов являлось также Главное управление Отдельного корпуса жандармов) по организации политического розыска, строевой, инспекторской, военно-судебной и хозяйственной частям. Штаб Отдельного корпуса жандармов непосредственно руководил деятельностью жандармских полицейских управлений железных дорог, жандармским надзором на водных путях, в речных и морских портах.

В составе Штаба Отдельного корпуса жандармов было шесть отделений, их функции распределялись следующим образом:

  • 1-е отделение — личный состав, комплектование частей Отдельного корпуса жандармов (1827—1917 гг.);
  • 2-е отделение — учреждение жандармского наблюдения на железных дорогах, руководство и контроль за деятельностью жандармских полицейских управлений железных дорог (до 1893 г.), финансовые и хозяйственные вопросы (до 1868 г.), организация, штатное устройство и дислокация отдельных частей и управлений, пограничных пунктов, инспектирование частей корпуса, контроль за исполнением служебных обязанностей, награждение чинов корпуса (1827—1917 гг.);
  • 3-е отделение — расследование должностных преступлений чинов корпуса, предание их суду, назначение полковых судов, переписка по донесениям об оскорблениях служащих корпуса жандармов при исполнении служебных обязанностей (до 1867 г.), руководство и контроль за деятельностью жандармских полицейских управлений железных дорог (с 1893 г.), финансовые и хозяйственные вопросы (1827—1893 гг.);
  • 4-е отделение — финансовые и хозяйственные вопросы (1863—1917 гг.);
  • 5-е отделение — расследование должностных преступлений служащих корпуса жандармов, предание их суду, назначение полковых судов, переписка по донесениям об оскорблении служащих корпуса жандармов при исполнении служебных обязанностей (1896—1917 гг.), наблюдение за деятельностью жандармских управлений по политическому розыску и производству дознаний (1875—1917 гг.);
  • 6-е отделение — наблюдение за деятельностью жандармских управлений по политическому розыску и производству дознаний (1871—1874 гг.).

Кроме того в составе Штаба действовало Управление полицейской стражи, занимавшееся вопросами комплектования полицейской стражи, обеспечением и инспектированием губернской и уездной полицейской стражи (1906—1917 гг.), а также существовала военно-судная часть корпуса жандармов (1874—1896 гг.).

Из офицеров в Отдельный корпус жандармов (с 1890 г.) принимались только принадлежащие по образованию к первому разряду или окончившие курс юнкерских училищ по 1 разряду; дополнительный штат, как и жандармские полицейские управления железных дорог, комплектовался из унтер-офицеров всех родов оружия, преимущественно из уволенных в запас и отставку; нижние чины имелись только в дивизионах и назначались на общем основании.

Кроме того, существовали полевые жандармские эскадроны (числом 6; один гвардейский), никакого отношения к Корпусу жандармов не имеющие и несущие военно-полицейскую службу при войсках, как в мирное, так и в военное время.

Обязанности

Жандармские дивизионы и городские конные команды (в Одессе) предназначались для выполнения обязанностей полиции исполнительной (по призыву гражданских властей), например: «для рассеяния законом запрещённых скопищ, для усмирения буйства и восстановления нарушенного порядка, для охранения порядка на парадах войск, пожарах, ярмарках, народных гуляньях, всякого рода публичных съездах и проч. Обязанности прочих частей корпуса жандармов заключались: в обнаружении и исследовании государственных преступлений; в охранении внешнего порядка, благочиния и общественной безопасности в районе железных дорог; в осмотре паспортов в некоторых портах и пограничных местах империи; в надзоре за государственными преступниками, содержащимися в Шлиссельбургской и Карийской тюрьмах.» Первое известие о том, что жандармские чины, в качестве органов III-го отделения, производили следственные дела, встречается в Высочайшем указе 24 марта 1831, объявленном шефом жандармов сенату, по случаю медленности присутственных мест при исполнении требований, предъявленных чинами корпуса жандармов.

Полномочия и ответственность

С введением Судебных Уставов судебное преследование по государственным преступлениям было возложено на прокуроров судебных палат, деятельность же жандармских чинов в этой области совершенно не имелась в виду Уставами. Возникшие на практике недоразумения и пререкания между двумя отдельными ведомствами, производившими, без предварительного между собой соглашения, следствия по одним и тем же делам, привели к изданию правил 19 мая 1871 г., вошедшими (с позднейшими дополнениями) в Устав уголовного судопроизводства издания 1892 г. (ст. 261 1-26113, 4881-4885, 10351-103516). Согласно этим правилам, дознания по государственным преступлениям производятся офицерами корпуса жандармов, за исключением только случая совершения преступления одними военнослужащими, и притом в местах исключительного ведения военного или морского начальства или же во время отправления обязанностей службы. При обнаружении злоумышления, не заключающего в себе признаков государственного преступления, жандармские чины ограничиваются сообщением о том местному прокурорскому надзору и общей полиции; но если до прибытия полиции следы преступления могут уничтожиться или подозреваемый — скрыться, они обязаны принять соответствующие меры. В особенных случаях лица прокурорского надзора могут, по усмотрению своему, возлагать на жандармских чинов производство дознания и по общим преступлениям; но от такого поручения чины Жандармов могут, по уважительным причинам, уклониться. Жандармские полицейские управления железных дорог, непосредственно подчиненные начальнику штаба корпуса Ж. (расходы по содержанию их на частных дорогах возмещаются казне железнодорожными обществами), помимо общих обязанностей чинов корпуса Жандармов, во всех отношениях заменяют в районе железных дорог общую полицию; последняя может действовать здесь только по приглашению жандармских чинов или при их отсутствии. К ответственности за неправильные действия и злоупотребления при производстве дознаний жандармские чины могут быть привлечены только непосредственным их начальством; прокурорская власть может только делать об этом сообщения и, в случае недостаточности наложенного дисциплинарного взыскания, представлять министру юстиции, для дальнейшего соглашения с министром внутренних дел. Разномыслие между прокурором и начальством виновного по вопросу о предании суду разрешается сенатом (по 1 департаменту).

Обмундирование (униформа) чинов Корпуса жандармов и армейских жандармских полевых команд (эскадронов)

Обмундирование (униформа, форма одежды) жандармов отличалось от общеармейской униформы цветом и некоторыми специфическими элементами (аксельбантами, оружием, и кушаками, размещением петлиц на мундирах, оформлением конской упряжи и др.). Изначально жандармам был присвоен базовый цвет светло-синий, почти голубой, до 1917 г. сохранившийся в Гвардейском полевом жандармском эскадроне, позднее - (с 60-х гг.) произошла замена базы на темно-синий. Другой цветовой особенностью был красный и серебряный металлический прибор. Конструктивной основой жандармской формы была униформа армейской кавалерии, как правило - драгунских полков. Все виды униформы (парадная, повседневная, обыкновенная и т.д.) соответствовали армейской форме соответствующего периода. Соблюдались и основные правила ношения формы, установленные для армейских частей.

1815-1825

Внешние изображения
[listat.ru/T11/Ris/1588.jpg Обер-офицер Жандармского полка (ЖП) 1815-1817 г.]
[listat.ru/T11/Ris/1585.jpg Рядовые ЖП 1815-1817 г.]
[listat.ru/T11/Ris/1586.jpg Унтер-офицер ЖП 1815-1817 г.]
[listat.ru/T11/Ris/1587.jpg Трубач и Штаб-трубач ЖП 1815-1817 г.]
[listat.ru/T11/Ris/1589.jpg Обер-офицеры ЖП 1815-1817 г.]
[listat.ru/T11/Ris/1590.jpg Обер-офицеры ЖП 1815-1817 г. в сюртуке и шинели.]
[listat.ru/T11/Ris/1591.jpg Унтер-офицер и обер-офицер ЖП 1817-1825 г.]
[listat.ru/T11/Ris/1592.jpg Рядовой ЖП 1817-1825 г.]
[listat.ru/T11/Ris/1593.jpg Унтер-офицер и трубач ЖП 1817-1825 г.]

Жандармский полк.

30 Августа 1815 г. - чинам Жандармского (переименованного из Борисоглебского Драгунского) полка, установлено следующее обмундирование:

Рядовым - мундир однобортный, из светло-синего сукна; с того же цвета воротником, обшлагами и пехотного покроя рукавными клапанами; с красными суконными погонами и выпушкой; с белым гарусным аксельбантом на левом плече; с белыми пуговицами (по борту в один ряд) и с светло-синим подбоем. Панталоны с высокими сапогами-ботфортами; рейтузы под короткие сапоги; и те же рейтузы, какие полк имел до переименования его из Драгунского, с выкладкою или лампасами и выпушкою красными. Перчатки без краг. Шинель, прежнего же покроя, но цветом светло-синюю, с выпушкой на воротнике, клапанами, погонами красными, пуговицами белыми. Фуражную шапку светло-синюю, с таким же околышем и с красною выпушкою, вверху и по обоим краям околыша. Каску, портупею, палаши темляк, мушкет или ружье (со штыком, и огнивным чехлом), лядунку, перевязь (к лядунке и вместе к мушкету) с крюком, пистолеты и весь конский убор драгунские, кроме цвета вальтрапа (светло-синий, с опушкою или выкладкою, вокруг из такого же, а выпушкою вензелями и коронами из красного сукна). Чемодан серый.

Унтер-офицерам - иметь все те же вещи, как и рядовым, кроме мушкета; мундир с серебряным галуном на воротнике и обшлагах; кисть темляка белую, с черным и оранжевым; лядуночную перевязь узкую и седло без бушмата.

Трубачам - назначено все также как у рядовых, за исключением мушкета, лядунки и бушмата; мундир, с светло-синими крыльцами и с белыми нашивками; каска с красным плюмажем; трубы медные, с кистями и шнурами белыми.

Штаб-трубачу - против предыдущих эскадронных трубачей, предоставлены такие же отличия, какие были присвоены унтер-офицерам против рядовых, а трубные шнуры и кисти белые, с черным и оранжевым.

Офицерам - оставлена прежняя их, драгунская форма, с переменой только цветов, как и у нижних чинов, с прибавлением серебряных, шитых петлиц, на воротнике и рукавных клапанах мундира. Эполеты, аксельбант и вензеля с коронами на вальтрапах были у них (по цвету пуговиц) серебряные.

15 мая 1817 г. - всем чинам Жандармского полка установлены перчатки с крагами, как у кирасир, мундирные обшлага без клапанов, по образцу кирасирских и драгунских (у офицеров с двумя серебряными петлицами) и выпуклую чешую у касок; у нижних чинов погоны заменены гарусными эполетами, с бахромою; также рядовым для ружей даны панталеры и пистолетные прибойники.

8 июня 1820 г. - всем строевым чинам опушка вальтрапов, вместо светло-синей, установлена белая; трубачам нашивки, на мундирах, чаще прежнего и на крыльцах, в прямом отношении к нижнему краю.

29 марта 1825 г. - для нижних строевых чинов, за беспорочную службу, установлены нашивки, на левом рукаве: за 10-ти летнюю службу - одна, за 15-ти летнюю - две, за 20-ти летнюю - три, одна над другою; все из желтой тесьмы.

Жандармские дивизионы и команды.

18 мая 1817 г. объявлены табели о мундирных, амуничных и оружейных вещах для причисленных к составу Внутренней Стражи: Жандармских дивизионов в обеих столицах, Жандармских командъ в губернских и портовыхъ городах и Жандармской команды в городе Царском Селе. С 1 Февраля и 15-го Мая того же года, назначено иметь:

а) В Жандармских дивизионах: Рядовым - все обмундирование, вооружение и конный убор как установленные 30 августа 1815 и 15 мая 1817 г. для рядовых Жандармского полка, но без аксельбанта, с желтою выпушкою и того же цвета лампасами на рейтузах, вместо красных, с белыми вензелями и коронами на вальтрапах, вместо красных же, обшитыми желтым шнурком. Унтер-офицерам - то же, что и рядовымъ, съ отличиями, существовавшими в Жандармском полку. Трубачам - также как в Жандармском полку. Офицерам - то же, что Жандармском полку, но без аксельбанта и петлиц на мундире, и с заменой везде красного цвета на желтый.

b) В Губернских и Портовых Жандармских командах: Рядовымъ и унтеръ-офицерамъ - все как для рядовых и унтер-офицеров Жандармских дивизионов, только вместо эполет с желтыми, суконными погонами. Офицерам - все как у офицеров Жандармских дивизионов.

с) В Царскосельской Жандармской команде: Рядовым и унтер-офицерам - все как в Жандармских дивизионах.

29 марта 1825 г. - для нижних строевых чинов Жандармских дивизионов и команд, за беспорочную службу, установлены нашивки, из желтой тесьмы, одинаковые и на одинаковых правилах с Гарнизонными полками и батальонами.

1825-1855

Внешние изображения
[vsdn.ru/images/data/mus/70034_big_1351855171.jpg Управляющий Третьим отделением СЕИВК, Начальник штаба КЖ генерал-майор [[Дубельт, Леонтий Васильевич|Л.В. Дубельт]].]
[listat.ru/T21/Ris/364.jpg Жандарм 1826 г.]
[listat.ru/T21/Ris/365.jpg Обер-офицер 1826 г.]
[listat.ru/T21/Ris/366.jpg Штаб-офицер и трубач ЖД 1826 г.]
[listat.ru/T21/Ris/367.jpg Унтер-офицер ЖК 1826 г.]
[listat.ru/T21/Ris/368.jpg Рядовой ЖД 1826 г.]
[listat.ru/T21/Ris/369.jpg Генерал ОКЖ.]
[listat.ru/T21/Ris/370.jpg Рядовой ЖК 1834-1845 г.]
[listat.ru/T21/Ris/371.jpg Жандармские эполеты с различием по чинам. С 1843 г.]
[listat.ru/T21/Ris/372.jpg Рядовой ЖП и обер-офицер ЖД 1845-1855 г.]
[listat.ru/T21/Ris/373.jpg Трубач ЖД 1845-1855 г.]
[listat.ru/T21/Ris/374.jpg Унтер-офицер и рядовой ЖК Кавказского края 1853-1855 г.]
[listat.ru/T21/Ris/375.jpg Обер-офицер ЖК Кавказского края 1853-1855 г.]
[listat.ru/T21/Ris/376.jpg Обер-офицер КЖ в шинели. 1854-1855 г.]

12 апреля 1826 г. - В жандармском полку (ЖП), в С.-Петербургском и Московском жандармском дивизионах (ЖД) и во всех жандармских командах (ЖК) белые панталоны с ботфортами и серые рейтузы с лампасами отменены, а установлены серые рейтузы в полку с красной, в дивизионах же и командах - с желтой выпушкой.

15 сентября 1826 г. - Нижним чинам, выслужившим беспорочно установленные годы и добровольно остающимся на службе, введено ношение на левом рукаве нашивки из золотого галуна как приведено выше в кирасирских полках.

30 декабря 1826 г. - В ЖП, в С.-Петербургском и Московском ЖД и в ЖК палаши заменены саблями драгунского образца. Обоим дивизионам присвоен одинаковый мундир с полком, с красной выпушкой, но, как и прежде, без аксельбанта.

1 января 1827 г. - На офицерских эполетах для различия чинов введены кованые звездочки цвета противоположного прибору.

27 апреля 1827 г. - При учреждении корпуса жандармов (КЖ) с разделением его на округа генералам и офицерам присвоено одинаковое обмундирование с ЖП, но шляпы указано им носить с поля. За генералами и офицерами оставлено право ношения вне службы полковых мундиров и вицмундиров (в случае сохранения фамилии в списках полка), общегенеральской формы, а также формы чинов Свиты ЕИВ.

9 мая 1827 г. - ЖП, а также ЖД и ЖК даны каски нового образца, одинаковые с касками для армейских кирасирских полков.

19 июня 1827 г. - Жандармским генералам и офицерам установлены сюртуки и шинели светло-синего сукна по цвету мундиров: в командах с желтой выпушкой и с желтыми же на воротниках шинелей клапанами (петлицами), а у всех прочих - с красной выпушкой и красными клапанами.

14 декабря 1827 г. - Установленную 15 сентября 1826 года нашивку на левом рукаве у нижних чинов указано иметь серебряную из унтер-офицерского галуна.

24 марта 1828 г. - У мундиров нижних чинов воспрещено иметь перетяжки.

26 декабря 1829 г. - Всем строевым чинам ЖП и ЖД установлены пуговицы на обмундировании с выпуклым изображением гренады об одном огне.

8 июня 1832 г. – Генералам и офицерам дозволено носить усы.

19 августа 1832 г. - Учрежденному в г. Варшаве Варшавскому ЖД назначено одинаковое обмундирование с С.-Петербургским и Московским дивизионами.

15 апрель 1834 г. - Установлены лядунки и перевязи нового образца с уменьшением величины крышек и ширины перевязей.

2 мая 1834 г. - Для удобного действия саблями, эфесы их указано переделать по новому образцу, как в драгунских полках.

4 февраля 1835 г. - Для всех чинов КЖ утверждены каски нового образца, ниже прежних, одинаковые с введенными в это время в кирасирских полках.

28 февраля 1835 г. - Конным и пешим унтер-офицерам и рядовым ЖП. С-Петербургского, Московского и Варшавского ЖД и всех ЖК установлено по одному пистолету, в кобуре (чушке) на человека.

27 марта 1835 г. - Нижним чинам ЖП, ЖД и ЖК в пешем строю указано носить ружья в правой руке, по примеру Л.-Гв. Конно-гренадерского полка.

11 августа 1835 г. - Жандармским унтер-офицерам, по примеру рядовых, указано иметь ружья.

31 января 1836 г. - На шинелях нижних чинов вместо 10 установлено 9 пуговиц, как в гренадерских полках.

1 июля 1836 г. - При отделении ЖК от внутренней стражи и передачи их в состав КЖ желтое сукно на обмундировании и вальтрапах указано заменить красным.

9 октября 1836 г. - Штаб-трубачам и трубачам для помещения пистолетов установлены чушки (кобуры для пистолетов) особого образца; приделывать их к седлу сверх вальтрапа с левой стороны, а для патронов лядунки с перевязями, как у прочих нижних чинов.

17 января 1837 г. - Утверждены правила о ношении сабли при сюртуке, как в драгунских полках.

15 июля 1837 г. - Утверждена новая форма офицерских шарфов, одинаковая установленной в гренадерских полках.

21 сентября 1837 г. - В ЖП вместо темляков с шерстяными кистями введены по примеру прочих кавалерийских полков темляки с кожаными кистями.

17 декабря 1837 г. - Утверждена новая форма офицерских эполет, одинаковая с введенной в кирасирских полках, т. е. с прибавлением четвертого витка.

4 января 1839 г. - Генералам, офицерам на рейтузах указано впереди бантов не иметь и вообще носить их совершенно гладкими, согласно с формой, установленной для нижних чинов.

16 октября 1840 г. - Утверждено правило о серебряных шевронах для нижних чинов - как в гренадерских полках.

23 января 1841 г. - Большие воротники офицерских шинелей установлены длиною в один аршин, начиная от нижнего края малого воротника.

8 апреля 1843 г. - Жандармским нижним чинам, имеющим аксельбанты, указано иметь их без узлов между петлями и металлическими наконечниками и вместе с тем нижним чинам ЖД и ЖК присвоены такие же темляки, как в ЖП т. е. полосатые кожаные. Этого же числа для взаимного отличия нижних чинов установлены нашивки на эполетах и погонах такие же, в драгунских полках, но только с заменой золотого галуна серебряным.

2 января 1844 г. - На околыше офицерских фуражек установлена кокарда общего образца.

20 мая 1844 г. - Утверждено новое расписание о различии фуражных шапок нижних чинов, на основании которого шапки остались по-прежнему светло-синего цвета, а выпушку по верхнему кругу указано иметь: в 1 дивизионе ЖП красную, во 2 - белую, в 3 - темносинюю, в С.-Петербургском, Московском и Варшавском ЖД и во всех ЖК - красную. Околыш светло-синий с двумя красными по обоим краям выпушками и, с просечными на желтом сукне в ЖП и ЖД столиц номером эскадрона и литерой Э, а в ЖК первоначальной литерой звания команды и литерой К. У офицеров были цвета те же, как и у ниж. чин., но без номера и литер на околыше.

27 января 1845 г. - Прежние каски с волосяным плюмажем заменены новыми с висячим султаном по образцу касок, введенных в это время, в кирасирских полках: в ЖП из белого, в ЖД и ЖК из черного, а у всех трубачей из красного конского волоса. Шляпы оставлены только генералам.

5 февраля 1845 г. - Офицерам, не состоящим в полку, дивизионах и командах, но принадлежащим к составу корпуса жандармов и имеющим аксельбанты, установлены каски с султаном из белого волоса.

7 октября 1847 г. - При введении в штат ЖП барабанщиков, им присвоено все то же обмундирование, какое установлено для трубачей этого полка.

9 января 1848 г. - Офицерам в те дни, когда после развода нужно оставаться в праздничной форме, дозволено носить для прогулок сюртуки при рейтузах, имея каски с султанами.

25 апреля 1848 г. - Отменен клапан с пуговицами на чемоданах.

24 декабря 1849 г. - У золотых сабель, жалуемых за храбрость, установлен золотой гриф эфеса.

30 марта 1851 г. - Лядуночная перевязь установлена в 1 вершок шириной и с прежней к ней капсюльной сумочкой.

24 января 1853 г. - Строевым нижним чинам ЖК Кавказского края присвоено новое обмундирование по нижеследующему описанию:

а) Шапка (папаха) - из черного бараньего меха с верхом из светло-синего сукна с красной суконной выпушкой по краям, во всем сходная с утверждённой для кавказских нижних чинов. б) Полукафтан - светло-синего сукна с таким же воротником обшлагами, с красной выпушкой по воротнику, обшлагам, по борту на карманных клапанах, покроем во всем сходный с полукафтаном войск Кавказского корпуса. Пуговиц полагается 15, из них 9 по борту, 2 у лифа, 2 на карманных клапанах и 2 на эполетах; к воротнику пришивается 4 пары железных крючков; к полам же полукафтана, как у Кавказского, крючков не полагается. У.-оф. на воротнике и обшлагах серебряный галун. в) Эполеты - прежней формы. г) Шаровары - серо-синеватого сукна с красным кантом, покроем во всем сходные с шароварами ниж, чин. Кавказского корпуса, но в шагу подшиваются кожей и имеют такие же стременки, как у кавалерийских рейтуз; вместо оловянных пуговиц, полагается 14 костяшек. д) Перчатки - лосиные без краг. е) Шашка - драгунского образца. ж) Портупея через плечо - лосиная, с медным прибором, по драгунскому образцу. з) Лядунка с перевязью и капсюльная сумочка - прежней формы. Нестроевым чинам присвоена форма нестроевых Кавказского корпуса, т. е. вместо фуражки - шапка (папаха), вместо сюртука или куртки -полукафтан, а вместо панталон - шаровары из того же сукна, какое полагалось прежде.

31 января 1853 г. - Офицерам команд, состоящим в VI округе КЖ, за исключением Астраханской команды, на которую это и предыдущие изменения не распространены, - указано иметь: 1) Вместо каски шапку, присвоенную Отдельному Кавказскому корпусу. Верх шапки голубого сукна, обшивается серебряными галунами, имеющими посредине две узкие, в одну нить, красные полоски. 2) Вместо мундира - парадный полукафтан голубого сукна. Воротник и обшлага одного сукна с полукафтаном и серебряными петлицами; подбой воротника красный; по воротнику, обшлагам, по борту до нижнего края полы и на карманных клапанах - выпушка красного сукна; подкладка по цвету полукафтана; пуговицы, эполеты с погончиками и аксельбант (состоящим в корпусе жандармов) те же, какие полагалась при мундире. 3) Вместо сюртука - виц-полукафтан, который во всем сходен с парадным полукафтаном, но петлиц на воротнике и обшлагах не имеет. 4) Вместо рейтуз - шаровары серо-синего сукна, с красной выпушкой. 5) Вместо кавалерийской сабли - саблю драгунского образца, на портупее, к ней положенной, из серебряного галуна. Шпоры, темляк, шарф. шинель, фуражка и конский убор - оставлены без изменения. Перчатки положены без краг.

(Классным чинам Управления 6-го округа корпуса жандармов полагается секретарю и переводчику - форма одинаковая с чиновниками штабов и управлений мест, подведомственных военному министерству на Кавказе, а аудитору - одинаковая с положенной для аудиторов, находящихся при войсках Отдельного Кавказского корпуса.)

13 августа 1853 г. - Офицерам в походной форме, при сюртуках без шарфов, указано пристегивать портупеи поверх сюртуков.

18 февраля 1854 г. - Правило, установленное 15-го ноября 1853 года для легко-кавалерийского вьюка, распространено и на жандармов.

29 апреля 1854 г. - Офицерам. в военное время установлены походные шинели одного цвета и покроя, как у шинелей нижних чинов, в кирасирских полках с галунными погонами.[11].

1855-1881

26 мая 1855 г. В форму КЖ внесены следующие изменения (29361[12]). Для офицеров введен мундир (голубого сукна полукафтан), двубортный на шести пуговицах, воротник закругленный, с кантом и двумя белыми шитыми петлицами, обшлага в цвет мундиру, с двумя петлицами и двумя пуговицами; по обшлагам, борту, тремысковым клапанам боковых карманов. Виц-мундир – то же самое, но без петлиц на воротнике и обшлагах. К мундиру полагаютс светло-серые с серебряным кушаком без кистей. Схожий по покрою китель получают и нижние чины. Каска – без значительных изменений. Перчатки – без краг. Эта же форма распространена на чинов ЖЭ на Москва-Санкт-Петербург.

28 мая 1856 г. (29367) Уточнена форма одежды для нижних чинов – в КЖ это каска существующего образца, мундир двубортный на шести пуговицах (в Л-Гв.Ж\Э – по образцу Гвардейской кирасирской дивизии, полукафтан однобортный, без пуговиц), вместо рейтуз - шаровары.

5 марта 1857 г. О некотором изменении головных уборов жандармов. Офицерам и нижним чинам Л-Гв.Жп/э, ЖП и ЖК при корпусах вместо кожаной каски установлена стальная как в 1 кирасирской дивизии с медным прибором. В ЖП на каске – медный герб (эмблема) с гранатой в щите как в кирасирских полках, но без номера на гранате; каска с белым султаном к парадной форме. В ЖД и командах в городах – сохранена без изменений каска существующего образца (31567).

2 марта 1862 г. – вводится головной убор шапка-кепи и башлык нового образца (38015).

20 октября 1862 г. – для всех чиной КЖ и Л-Гв.Жп/э введено новое обмундирование (38814). Для всех жандармских чинов всех категорий отменялись ружья. Другие изменения состояли в следующем.

А. Чины ЖК, 2 и 1 Жэ и находящиеся при военных округах. Для офицеров – все без изменений, кроме а) замены основного и приборного цвета со светло-синего на синий, б) частичной измененной формы аксельбанта. Для нижних чинов: шапка синего цвета с красными выпушками, черным лакированным ремешком; мундир двубортный на 6 пуговицах синего сукна, воротник закругленный и обшлага прямые одного сукна с мундиром, красные выпушки: воротник, борт, полы, обшлага, тремысковые карманные клапаны). Эполеты нижних чинов из красной шерсти с красным подбоем, из той же шерсти – аксельбанты на левом плече. Шаровары – светло-синего сукна с красной выпушкой. Белые перчатки – лосиной кожи. (с медной пряжкой и медной фурнитурой (чресплечный, для драгунской сабли) и кобура (чушка) – из черной кожи. На лето устанавливался полотняный китель. Шинель серая, с синими петлицами и красной выпушкой; погоны – красные, пуговицы оловянные гладкие. Вальтрап легко-кавалерийского образца, синий, проложен двумя рядами белой тесьмы, вензель – белого цвета.

Б. Чины ЖД в столицах и ЖК в городах и ПУЖД. Для офицеров – все без изменений, кроме а) замены основного и приборного цвета со светло-синего на темно-синий, б) частичной измененной формы аксельбанта; в) серебряная портупея для сабли драгунского образца (прибор – серебряный), ремень черный, сафьяновый с черной кожаной кобурой (чушкой), револьверный шнур белый с черно-оранжевой прострочкой, г) вальтрап легко-кавалерийского образца из черной смушки с обшивкой серебряным шнуром. Для нижних чинов: шапка темно-синего цвета с красными выпушками, черным лакированным ремешком, белым прибором, султан черного цвета, для трубачей - красного; мундир двубортный на 6 пуговицах темно-синего сукна, воротник закругленный и обшлага прямые одного сукна с мундиром, красные выпушки: воротник, борт, полы, обшлага, тремысковые карманные клапаны). У трубачей – на рукавах красные клапаны с белевой отделкой клапанов и рукавов. Эполеты нижних чинов из красной шерсти с красным подбоем, из той же шерсти – аксельбанты с оловянными наконечниками на левом плече. Шаровары – светло-синего сукна с красной выпушкой. Белые перчатки – лосиной кожи. (с медной пряжкой и медной фурнитурой (чресплечный, для драгунской сабли) и кобура (чушка) – из черной кожи. Револьверный шнур красный. На лето устанавливался полотняный китель. Шинель серая, с темно-синими петлицами и красной выпушкой; погоны – красные, пуговицы оловянные гладкие. Вальтрап легко-кавалерийского образца, черной кожи с красной окантовкой.

Внешние изображения
[spi2uk.itvnet.lv/upload/articles/25/257477/images/Pasnaviba-greks-7.jpg В искусстве:Маковский К. Осужденный. 1879-1880.]
[aria-art.ru/0/D/Doroga/35.jpg В искусстве:Репин И. Под конвоем. 1876.]
[www.chen-la.com/forum/files/333rorenb_sdachkrepnikartm.jpg В искусстве:Дмитриев-Оренбургский Н. Сдача крепости Никополь. Фрагмент. Обер-офицер КЖ (ЖК при Действующей армии). 1877-1878 г.]
[www.belygorod.ru/img2/RusArmy/1862/Used/0UnterOficerZhandarEskadrRGB.jpg Унтер-офицер и обер-офицер ЖД и ЖК 1862 г.]
[www.nlr.ru/e-res/law_r/show_page.php?page=36&root=2/37/3/pict/ Унтер-офицер ЖК и обер-офицер ЖД (с 1862) (38814; рис. 36)]
[www.nlr.ru/e-res/law_r/show_page.php?page=37&root=2/37/3/pict/ Обер-офицер Л-Гв.Жп/э, унтер-офицер ЖД (с 1862); (38814; рис 37)]
[www.belygorod.ru/img2/RusArmy/1862/Used/0RyadovZhandarmDivizionovRGB.jpg унтер-офицер ЖД (с 1862)]
[b3.is.pp.ru/s/sh.bozj/4/35723274FKj.jpg Унтер-офицер ЖК и обер-офицер ЖД (с 1862)]

9 августа 1872 г. – О замене существующих в КЖ головных уборов касками и о форме фуражных шапок. Существующий ныне головной убор заменить каской с султаном из черного волоса. Каски вводятся немедленно, до окончания сроков носки существующих головных уборов. При касках нового образца иметь обязательно для ношения фуражные шапки с козырьком. (ПСЗ 51190).

12 декабря 1872 г. – Описание касок Л-Гв.Преображенского полка и строевых нижних чинов КЖ. Каски кожаные, черные, с медным прибором и черным султаном( при параде). У офицеров – кожа м.б. заменена войлоком, покрытым лаковой черной краской, прибор – на золоченый, а подкладка – из сафьяна из тонкой кожи (51634). Ношение прежнего головного убора (1862 г.) разрешалось только раненым или контуженным в голову (51854). В ЖК при Варшавском ВО – стальные с медным прибором и белым султаном, в прочих частях КЖ – кожаные, с черным султаном (как до 2 марта 1862 г.) (51303); с 19 апреля 1973 г. конструкция касок всех чинов жандармских частей при военных округах стала по образцу касок чинов Варшавского ВО. 6 декабря 1973 г. в конструкцию каски и её внешний вид были внесены некоторые изменения (52870).

6 ноября 1873 г. - Всем чинам жандармских частей при военных округах, где разрешено ношение белых чехлов на фуражках, дается аналогичное право с тем, чтобы чехол покрывал и фуражку, и козырек (52750).

1881-1894

С вступлением на престол императора Александра III для всех чинов РИА вводится новое обмундирование. 18 августа 1881 г. дается первое общее описание нового внешнего вида военнослужащих. Сохраняются в неизменном виде а) рисунки шитья и петлицы на воротнике; б) конструкции и расцветки обшлагов; в) цвета кантов и выпушек (там, где это не связано с конструкцией мундира); г) полковые расцветки (воротников, петлиц, погон) и цвета полков в дивизии. В большей степени изменения произошли в обмундировании пехоты и армейской кавалерии. Жандармов (кроме гвардейской кадровой команды) эти изменения коснулись следующим образом: вводились 1) мундир двубортный, на крючках, со стоячим воротником и обшлагами, без боковых карманов; 2) шаровары с выпушками (у нижних чинов – без) укороченные (в сапоги) и длинные (поверх сапог – нижним чинам не полагались); 3) шапка суконная с мерлушковыми клапанами и белым султаном, с гербом и кокардой; 4) башлык (для нижних чинов). Офицерские плащи, пальто, шинели, а также сюртуки и фуражки оставлялись без изменений существующих образцов, нижним чинам полагалсь шинель с измененной конструкцией воротника, без пуговиц (ПСЗРИ, т. 6. Доп. К 1-му тому, 361а).

14 Ноября 1881 г. (ПВВ№313) чинам ОКЖ присвоено новое обмундирование и дано его полное описание. Мундиры - образца армейских драгун, но мундирное сукно не темно-зеленое, а темно-синее. Воротник мундира темно-синий, выпушка алая. Погоны, аксельбант нижних чинов – алые. Кушак у офицеров и старших вахмистров темно-синий с алыми выпушками. Металлический прибор – белый. У офицеров и генералов на воротнике и обшлагах по две серебряные петлицы. Аксельбант серебряного шнура. Эполеты гвардейского пехотного образца, лядунка и шашка на плечевой галунной портупее – без изменений. У фуражки околыш мундирного сукна, цвета тульи, выпушки по околышу и тулье алые. Шапка барашковая, как в армейской пехоте.

20 Апреля 1882 г. На барашковой шапке установлен серебряный Государственный герб.

24 Января 1884 г. Вместо барашковой шапки пехотного образца установлена шапка образца армейских драгун с меховыми клапанами и алым суконным дном. Генералам полагался по верху шапки серебряный филигранный шнур, на донышке нашитый крестообразно генеральский галун. Офицерам по верху шапки - серебряный шнур с черным и оранжевым шелком. Спереди крепилась кокарда, знак отличия (кому положен) и Герб. Прибор офицеров и генералов - серебряный, нижних чинов – мельхиоровый. Герб у нижних чинов выштампованный на щите, у генералов и офицеров отдельный, наложенный на щит. Султан у всех волосяной белый, у трубачей красный, высотой 13,5 см. Револьверный шнур у рядовых белого, у трубачей красного гаруса, у унтер-офицеров с добавлением оранжевых и черных ниток. У офицеров и генералов серебряный с оранжевыми и черными нитками.

6 Апреля 1884 г. Всем строевым нижним чинам присвоен кушак, как офицерам и старшим вахмистрам по ПВВ № 6 и 325.

25 Ноября 1884 г. Капитан, штабс-капитан и прапорщик переименованы в ротмистра, штабс-ротмистра и корнета.

25 марта 1885 г. (837а Т6 (доп.к т. 5)) введен новый образец кавалерийского снаряжения (вместо обр. 1871 г.), у чинов КЖ вальтрап отменен (кроме гвардии).

9 июля 1887 г. Кадровые Команды переформированы в Полевые Жандармские эскадроны (ПЖЭ). Им присвоены номера: Виленская – 1; Варшавская – 2; Киевская – 3; Одесская – 4; Тифлисская – 5. В 1899 сформирован Фнляндский полевой эскадрон, позже получивший № 6. Форма их не отличалась от формы Корпуса за исключением цвета мундирного сукна – оно было светло-синего цвета.

25 ноября 1886 г. (4047) – Изменен цвет аксельбантов офицеров и генералов ОКЖ с серебряного на плетеный из этишкетного уланского шнура с серебряными наконечниками (аналогично полковым, батальонным и ротным адъютантам (ПрВВ 1887 №124)). Аксельбант носится на правом плече.

11 Сентября 1887 г. Генералам на серо-синих шароварах присвоены алые двурядные лампасы и выпушка.

11 июня 1891 г. (7835) – писарям Губернских ЖУ установлена общая форма ОКЖ, но без суконных шапок, кушаков и аксельбантов. В качестве головного убора установлена фуражка с козырьком и кокардой на околыше (по приказу ВВ 1881 г. №313).

22 Октября 1892 г. Нижним чинам разрешено ношение бороды.

С 4 Мая 1894 г. всем нижним чинам ОКЖ, состоящим в дополнительном штате ГЖУ, УЖУ и ЖПУЖД установлено ношение фуражек с козырьком. В 1895 г. козырьки к фуражкам присвоены всем без исключения нижним чинам ОКЖ (11774).

1894-1914

Внешние изображения
[i2.guns.ru/forums/icons/forum_pictures/013344/13344850.jpg Нижний чин ОКЖ в форме образца 1882 г. (фото 1892-1897)]
[i2.guns.ru/forums/icons/forum_pictures/013344/13344848.jpg Обер-офицер ОКЖ в мундире образца 1897 г.]
[leibstandart.com/upload/resize_cache/iblock/ddf/660_660_1/maerz10_2296.jpg Мундир чинов ЖК образца 1910 г.]
[историческая-самара.рф/i/gosbezopasnost/vahobit/7.jpg Нижние чины ОКЖ. 1894-1897 гг.]
[gutnov.ucoz.ru/dzhunk001-a.jpg Товарищ Министра внутренних дел, Командующий ОКЖ Свиты ЕИВ генерал-майор В.Ф. Джунковский в парадной форме образца 1910 г.]
[ruskline.ru/images/cms/thumbs/a5b0aeaa3fa7d6e58d75710c18673bd7ec6d5f6d/02_07_12_spridovic_200_auto.jpg Начальник дворцовой Охранной агентуры полковник А.И. Спиридович в парадной форме ОКЖ 1907-1914 г.]
[forums-su.com/download/file.php?id=1213194&mode=view/03_29_31.JPEG Жандарм (нижний чин) в форме с загадочными прямыми обшлагами и прямым бортом.]
[www.sammler.ru/uploads/post-651-1355297096.jpg Начальник Екатерининского ЖПУ Полковник ОКЖ Дмитрий Николаевич Петров (1907 г.) - в обыкновенной форме обр. 1907 г.]
[neochita.ru/images/photos/medium/80df45ff68015cc38f310ce05389938f.jpg Нижние чины КЖ. 1910.]

23 Февраля 1895 г. В Киевском В. О. присвоены летом белые чехлы на фуражки.

1 Июня 1895 г. Всем нижним чинам Корпуса фуражка положена с козырьком.

1892 г. — нижним чинам ОКЖ разрешено ношение бород.

15 мая 1897 г. (14108) — введен новый двубортный мундир для чинов ОКЖ с отменой обязательного при прежней форме кушака старого образца. Новый мундир по покрою повторял мундир армейских драгун образца 1897 г., но был традиционного темно-синего цвета, на воротнике отсутствовали цветные клапаны, обшлага прямые, с выпушками красного цвета, без каких-либо элементов. На обшлагах офицерских мундиров размещались серебряные петлицы (две штуки), аналогичные петлицы располагались продольно на воротнике. Петлицы у генералов вышивались канителью, у офицеров — из кованого галуна. Аксельбанты, головные уборы, сапоги, шаровары — без изменений.

12 февраля 1898 г. (15020) чинам Сибирского жандармского округа вместо барашковой шапки установлена папаха образца 1875 г.

11 января 1900 г. (17989) — установлена форма 6-го ПЖЭ — общежандармского образца с шифровкой «6» на погонах (желтой краской по трафарету нижним чинам, вышитые у офицеров) и эполетах (вышитые в цвет приборного металла).

9 Августа 1900 г. Генералы и офицеры и нижние чины состоящие в Одесском, Туркестанском и Киевском В. О. присвоена фуражка, в качестве парадного головного убора (вместо шапки). Фуражка с козырьком и гербом, без щита, как в войсках.

6 Декабря 1901 г. (ПВВ № 398) Шеф Жандармов, если состоит в гражданских чинах, то имеет следующую форму: Прибор — серебряный. Шапка драгунская, как у генералов ОКЖ, верх суконный алый, с крестообразно нашитым серебряным генеральским галуном; Гос.герб серебряный, круглая гражданская кокарда. Султан не положен. Фуражка тулья и околыш синие, выпушки алые. Кокарда гражданская на околыше. Мундир двубортный синий выпушка алая, 2х6 пуговиц. Воротник закругленный, обшлага прямые синие, выпушка алая. На воротнике и обшлагах двойные шитые серебряные петлицы. Карманные клапаны мыском. Три пуговицы. Подкладка белая. Шаровары длинные серо-синие с двурядным лампасом и выпушкой. Погоны образца гражданских чиновников Военного Ведомства, серебряные, подбой алый. Если состоит в звании статс-секретаря, то вензель Государя с короной. Аксельбант не положен. Сюртук офицерский, но карманные клапаны прямые с 2 пуговицами. Лядунки не положено. Шашка на плечевой галунной портупее.

22 апреля 1906 г. (27799) По предложению Министра внутренних дел нижним чинам ОКЖ в дополнение к существующему вооружению установлена винтовка-трехлинейка казачьего образца.

19 Апреля 1907 г. (ПВВ № 245) Объявлено в приказе по Отдельному Корпусу Жандармов 29 Мая 1907 г. за № 112 введение нового обмундироания.

А) Для нижних чинов

Мундир. Темно-зеленого сукна существующего образца (приказы по воен-ному ведомству 1887 г. № 313 и 1897 г. № 47 и 185), со следующими изменениями: выступ левого борта над правым вырезывается вверху по кривой линии пришива воротника так, чтобы край борта плотно прилегал к шву от крючка воротника до переднего ребра погона, отсюда край борта имеет дугообразных вырез во всю длину погона, образуя на кон-це острый угол. От верхнего угла книзу борт постепенно суживается до талии. Для застегивания мундира нашивается по 7 пуговиц на каждом борте, по образцу уланского мундира, с тем лишь изменением, что верхняя пуговица отнесена более в сторону, сообразно вырезу борта, то есть к левому мыску его. Для удобной носки на плече карабина на ружейном ремне на мундирах унтер-офицеров и рядовых имеются наплечники (все вахмистры, а также трубачи и нестроевые нижние чины наплечников не имеют), которые делаются из утоненного к концам веревочного шнура, обшитого холстом и сверху алым сукном. Наплечники пригоняются по плечу и укрепляются тем же швом, которым рукав пришивается к мундиру, вместе с погоном. Воротник на мундире — светло-синего сукна, скошенный, вышиною 1 1/4 вершка, с откосом на передних концах, от пришива к мундиру вверх под углом в 45 градусов, застегивается на 1 крючок.

Обшлага на рукавах светло-синего сукна, кавалерийского образца с мыском, шириною у бокового разреза 1 1/8 вершка, а по высоте мыска — 2 вершка. Задний шов рукава оканчивается от верха обшлага на 2 вершка, и на этом расстоянии рукав застегивается петлями, прорезанными в лицевой стороне его, на пуговицы пришитые к задней части рукава; ушко ниж-ней пуговицы в расстоянии 1/2 вершка от выпушки обшлага, а верхней — в расстоянии 1 3/8 вершка. По верхнему краю воротника, по левому борту, на обшлагах и карманных клапанах — выпушка из алого сукна. Аксельбант. Существующего образца (§ 18 Сборника описаний при приказе по военному ведомству 1899 г. № 365), но сплетенный из более тонкого шнура, с посадкой и с несколько укороченными обоими плетениями, для удобства пригонки, вследствие уширения левого борта. Наконечники — не оловянные, а медные никелированные.

Шаровары. Существующего образца (цирк. По воен. ведом. 1881 г. № 313), при чем на шароварах сверхслужащих нижних чинов Корпуса, на на-ружные швы шаровар, то есть на месте суконной выпушки, нашивается узкая шерстяная (басонная) тесьма (3/16 верш.) алого цвета, а ширина пояса шаровар впереди, вместо 1 3/4 вершка, 3 вершка.

Шинель. Существующего образца (прик. по воен. вед. 1881 г. № 313), но с заменою серого сукна на воротнике — серо синим (шароварным), с клапанами существующего образца; для застегивания же на правом борте, по отвесу, против середины груди, нашиваются в один ряд, от воротника до талии, 6 пуговиц, а на левом борте, в местах, соответствующих означенным пуговицам, просекаются и обметываются 6 петель. Край левого борта пристегивается к правому посредством 2 металлических крючков, пришиваемых в верхнем угле и против талии, с такими же петлями на правом борте.

Фуражка. Существующего ныне образца, но с заменою темно-синего сукна на тулье и дне светло-синим, околыш остается темно-синего сукна, но шириною не в 3/4 вершка, а в 1 вершок. Выпушки алого сукна.

Головной убор. Существующего образца.

Снаряжение. Все предметы снаряжения для нижних чинов, как-то: плечевая портупея, темляк, поясной ремень, револьверная кобура, патронная сумка, ружейный и шейный ремни — существующего образца (при. По воен. ведом. 1903 г. № 253 и Сборник описаний при приказе по воен. вед. 1899 г. № 365), но не из белой глянцевой кожи, а из красной юфти, с металлическим (медным) никелированным прибором и с увеличением ширины поясного ремня с 3/4 до 1 вершка. Примечание. Для ношения наружных знаков отличия на погонах мундиров и шинелей устанавливается следующее правило: все знаки отличия на по-гонах нижних чинов, бывших в частях войск вахмистрами (фельдфебелями), старшими и младшими унтер-офицерами — из золотого галуна, нашиваются внизу погона, а вверху нашиваются полоски из серебряного узкого галуна, в зависимости от того разряда в окладах содержания, на котором состоит нижний чин, а именно: на низшем окладе — две по-лоски, на среднем — три и на высшем — четыре: занимающие же должности вахмистров, коим присвоен особый оклад содержания, имеют одну нашивку из широкого галуна.

Б) Для офицеров.

Мундир. Строится по образцу мундира для нижних чинов, без наплечников, причем галунные петлицы на воротнике и обшлагах заменяются шиты-ми петлицами, по образцу петлиц, присвоенных мундиру старших адъ-ютантов в штабах, управлениях и заведениях военного ведомства.

Аксельбант. Серебряный, на замену аксельбанта адъютантского, из этиш-кетного шнура, бывший на обмундировании офицеров Корпуса до 1886 г. (приказы по воен. вед. 1877 г. № 124, 1882 г. № 64 и 1886 г. № 287).

Шаровары. Существующего образца. (Офицерам Отдельного Корпуса Жан-дармов, за исключением жандармских дивизионов и Одесской город-ской конной жандармской команды, при парадной и обыкновенной формах, присвоено ношение длинных шаровар поверх коротких сапог. Укороченные же шаровары при длинных сапогах оставлены при нахо-ждении в строю и при походной форме. (ПВВ 1907 г. № 509).

Шинель (пальто). Существующего образца с серо-синим воротничком.

Фуражка. Существующего ныне образца. (См. Цирк. Гл. Шт. 1907 г. № 248.)

Головной убор. Барашковая шапка с султаном существующего образца, но с заменою нынешнего султана из белого волоса на шапках генералов и начальников управлений, пользующихся правами командиров отдельных частей, а также командиров дивизионов, султаном из страусовых перьев, по образцу генеральского гвардейского гусарского султана, но несколько уменьшенного размера и с белым металлическим прибором, причем для генералов — из перьев 3-х цветов: белых, красных и черных, а для начальников управлений и командиров дивизионов — весь из белых перьев.

Размеры султана: а) длина белых перьев, вместе с гайкой внизу — 6 вершков; б) длина красных перьев — 1 1/2 вершка; в) длина черных перьев — 1 1/4 вершка; г) высота металлического прибора — 2 1/2 вершка. Внизу коническая трубка металлического прибора, в которую вставлены и закреплены перья, высотою — 5/8 вершка и шириною: вверху — 7/16 вершка и внизу — 6/16 вершка. На эту трубку надевается трехцветная плетеная гайка. Для прикрепления к шапке султан имеет проволочную петлю длиною в 1 1/2 вершка.

Снаряжение. В офицерское снаряжение существующего образца (прик. по воен. вед. 1881 г. № 210, 1889 г. № 14 и 1892 г. № 305 и 318) вводятся следующие изменения: 1) коробка лядунка с наружной стороны должна быть покрыта не черной кожей, а сафьяном синего цвета и 2) плечевая портупея и перевязь к лядунке должны быть подбиты не белой или черной материей, а синим бархатом, по цвету сафьяна на коробке лядунки, причем по обоим краям перевязи должны быть полоски (ткань) синего цвета. Бархатный подбой на портупее и перевязи загибается под галун и образует по краям синюю выпушку.

11 Мая 1907 г. (29199) Нижним чинам установлена трехлинейная винтовка-карабин системы Юрлова (вместо казачьей винтовки); им же вместо шашки (кроме вахмистров и чинов крепостных ДК) присвоен кривой кинжал-бебут. В 1908 г. (31057) к кинжалам присвоена арматура из меди взамен существующей из белого металла.

12 Июня 1909 г. (31947; 32503) Офицерам и генералам ОКЖ присвоена сабля. Носится по тем же правилам, что и офицерами кавалерии.

12 марта 1910 г. (33195) Нижним чинам ГЖУ и ЖУЖД установлены вместо карабинов и револьверов пистолеты «Браунинг» 9-мм с прикладом; карабины и револьверы оставлены нижним чинам ЖД, Одесской КЖК и крепостных ЖК; отменены кинжалы — возвращены шашки и сабли (в Одесской ЖКЖ).

7 Мая 1910 г. Введена летняя защитная фуражка образца 1907 года.

28 Июня 1910 г. (ПВВ № 386) Офицерам и нижним чинам присвоен в виде парадного головного убора шлем[13]. Мундир стал покроя как в Гвардейской кавалерии. Офицерам вместо сюртука присвоен вицмундир. Шаровары нижних чинов с выпушкой вместо тесьмы. Шинель — воротник серый вместо серо-синего, клапаны светло-синие выпушка алая.

В ходе реформ 1906—1910 гг. для Отдельного корпуса жандармов и армейских полевых жандармских эскадронов были введены не имевшие ранее аналогов фетровые шлемы, сменившие барашковые шапки. Приказом по военному ведомству от 19 февраля 1908 г. № 80 сообщалось о разработке в ближайшее время взамен барашковых шапок новых парадных головных уборов для всей армии. Одновременно, в качестве таковых временно разрешалось использовать фуражки. 6 августа 1908 г. приказом по военному ведомству № 354 барашковые шапки были отменены окончательно. Этим же приказом уже предписывалось носить фуражки впредь до установления нового парадного головного убора.

Вместе с тем, в связи с задержкой в разрешении вопроса о введении нового парадного головного убора командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант барон Ф. Ф. фон Таубе приказал временно воздержаться от продажи выслуживших свои сроки барашковых шапок (и сдачи «не выслуживших»).

28 июля 1910 г. в качестве парадного головного убора для всех чинов Отдельного корпуса жандармов был установлен шлем из тёмно-синего фетра с серебряным прибором и чёрным плюмажем.

В соответствии с приказом шлем состоял из фетрового колпака тёмно-синего цвета, переднего и заднего козырьков, подтулейника с подкладкой, металлического прибора и волосяного плюмажа. Верх колпака имел круглую, выпуклую форму, а низ несколько продолговатую, по форме головы. Спереди колпака пришивался козырек из плотной чёрной лакированной кожи". Задний фетровый козырёк составлял цельное продолжение колпака с уклоном назад и имел прямоугольные срезы по бокам (с закруглёнными углами) а). Подтулейник к шлему изготавливался из чёрной юфтевой или бараньей кожи, и пришивался к нижнему краю колпака кругом (бахтармой наружу). Заворачиваемый внутрь колпака, подтулейник образовывал с нижней стороны шлема кант из чёрной кожи шириной. Края подтулейника по ширине сшивались рубцом внутрь. К верхнему краю подшивалась полоска рубашечного холста, шириной. Плюмаж из кругло-остриженного конского волоса чёрного цвета, крепился на проволоке, изогнутой по форме верхнего гребня шлема. Высота и ширина волоса равномерно уменьшаясь к заднему концу плюмажа. Плюмаж вставлялся в полый металлический гребень, где прикреплялся посредством проволоки к металлической пластинке, соединяющей бока и переднюю часть гребня между собою изнутри Металлический прибор к шлему изготовлялся из мельхиора и состоял из герба, чешуи, пуговиц для прикрепления чешуи, гребня для плюмажа, ободков и соединительных пластинок и кокарды. Весь колпак по нижнему срезу с козырьками имел металлический ободок. На передней части колпака крепился герб, представляющий собою т. н. «александровского» орла с распростёртыми крыльями. Орёл крепился на передней части шлема посредством двух винтов, припаянных с задней стороны крыльев (и проходящих в соответствующие отверстия в колпаке) и двух плоских медных гаек. Чешуя набиралась на ремнях из вдвое сложенной чёрной юфтевой кожи с прокладкой между слоями кожи полоски из юфти или мостовья (использовать для прокладки бумагу или картон запрещалось).

8 января 1911 г. (34648) Установлено новые элементы обмундирования для ПЖЭ (кроме гвардейского) при сохранении общей существующей униформы для ЖД, ЖГУ, крепостных команд: мундир однобортный (драгунского образца) взамен двубортного, светло-синего цвета с обшлагами существующего цвета с вырезными мысками, с пуговицами на воротнике напротив пуговицы погона или эполета. Воротник и обшлага нижних чинов - без петлиц, офицеров - с петлицами существующего образца. На погонах (нижних чинов - красного цвета) и эполетах — желтая шифровка с номером ПЖЭ. Аксельбант нижних чинов - белого цвета. Фуражка в цвет мундира с кантами по тулье и околышу; шлем - существующего образца, без изменений.

6 Марта 1911 г. нижние чины получили снаряжение красной кожи (как у Гвардейских Гусар).

15 Февраля 1912 г. (ПВВ № 129) Офицерам и нижним чинам Приамурского, Иркутского и Омского В. О. положена папаха (вместо шлема) обр. 1910, но верх темно-синий (вместо защитного).

См. также

Напишите отзыв о статье "Отдельный корпус жандармов"

Примечания

  1. Илл. 559. Жандармские команды (Парадная и походная формы.) 16 сентября 1872 // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
  2. Илл. 13. Корпус жандармов. Обер-офицер (в парадной строевой форме) и Унтер-офицер (в парадной и обыкновенной строевой форме) (прик. по воен. вед. 1881 г. № 313). // Иллюстрированное описание перемен в обмундировании и снаряжении войск Императорской Российской армии за 1881–1900 гг.: в 3 т.: в 21 вып.: 187 рис. / Сост. в Техн. ком. Гл. интендантского упр. — СПб.: Картографическое заведение А.Ильина, 1881–1900.
  3. Илл. 59. Корпус Жандармов. Штаб-офицер в парадной форме, Обер-офицер в сюртуке и Унтер-офицер в парадной и обыкновенной форме. (приказы по воен. вед. 1884 г. №№ 20 и 105. ) // Иллюстрированное описание перемен в обмундировании и снаряжении войск Императорской Российской армии за 1881–1900 гг.: в 3 т.: в 21 вып.: 187 рис. / Сост. в Техн. ком. Гл. интендантского упр. — СПб.: Картографическое заведение А.Ильина, 1881–1900.
  4. Илл. 164. Отдельный Корпус Жандармов. Обер-Офицер и Вахмистр (в парадной форме ) ( Приказ по воен. вед. 1887 г. № 185 ) // Иллюстрированное описание перемен в обмундировании и снаряжении войск Императорской Российской армии за 1881–1900 гг.: в 3 т.: в 21 вып.: 187 рис. / Сост. в Техн. ком. Гл. интендантского упр. — СПб.: Картографическое заведение А.Ильина, 1881–1900.
  5. Гвардейские и армейские жандармы были подчинены только по инспекторской части.
  6. Корпус жандармов наименован Отдельным корпусом 29 января 1875 года.
  7. Впоследствии Корпусное дежурство преобразовано в Главное управление и Штаб Корпуса жандармов.
  8. Список генералам по старшинству, состоящим на службе вне Военного ведомства. Составлен по 1 июня 1911 года.-С.-Петербург: Военная типография (в здании Главного штаба), 1911. 105 с.
  9. Список общего состава чинов Отдельного корпуса жандармов по 1 июля 1915 г.
  10. [www.regiment.ru/Lib/A/55/1.htm Рууд Ч. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях, М.: Мысль, 1993]
  11. По первым двуп периодам информация, в основном взята из: [listat.ru/T11/T11_06.htm Историческое описание одежды и вооружения российских войск... (А.В.Висковатов)]
  12. Здесь и далее: указаны номера законов и указов по ПСЗ РИ
  13. Карагодин Д. Жандармские шлемы образца 1910 г. // Старый цейхгауз, №32 (4, 2009).

Литература

  • Алексушин Г. В. История правоохранительных органов. — Самара: АНО «ИА ВВС» и АНО «Ретроспектива», 2005.
  • [booksonline.com.ua/view.php?book=158513 Гoробцов В.И., Гонюхов С. О. Российская полиция в мундире.]
  • Рыбников В. В., Алексушин Г. В. История правоохранительных органов Отечества. — М.: Щит-М, 2007.
  • Яновский А. Е.,. Жандармы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Сборник кратких сведений о правительственных учреждениях. / Сост. В. Кривенко. — СПб.: Типография Департамента уделов, 1888.
  • [xn--d1aabrhohbai1e3f.xn--p1ai/2014/07/%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D1%8B%D0%B5-%D0%B6%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B0%D1%80%D0%BC%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5-%D1%8D%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%BD%D1%8B-%D1%80%D0%B8%D0%B0/ Полевые жандармские эскадроны РИА]
  • [forum.yurclub.ru/downloads/%5B4981%5Dkratkii_sistematicheskii_svod.djvu Краткий систематический свод действующих законоположений и циркулярных распоряжений, относящихся до обязанностей чинов Губернских Жандармских Управлений по наблюдению за местным населением и производству дознаний] / Сост. полк. Добряков. — СПб.: Тип. отд. корп. жанд., 1903. — 650 с.

Ссылки

  • [regiment.ru/MVD/mvd.htm РИА. Отдельный корпус жандармов]
  • [regiment.ru/reg/III/0.htm РИА. Полевые жандармские части]
  • [regiment.ru/gendarme/Struktur/Struktur.htm Отдельный корпус жандармов]
  • [regiment.ru/Doc/B/B.htm Документы по истории Отдельного корпуса жандармов]

Отрывок, характеризующий Отдельный корпус жандармов

– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.