3-я пехотная дивизия (Болгария)

3-я Балканская пехотная дивизия
Годы существования	1885—1944
Страна	Болгария Болгария
Входит в	2-я армия
Тип	пехота
Дислокация	Сливен
Участие в	Первая балканская война, Вторая балканская война, Первая мировая война, Вторая мировая война
Командиры
Известные командиры	Кирил Ботев

3-я Балканская пехотная дивизия (болг. Трета пехотна Балканска дивизия) — воинское соединение болгарской армии, участвовавшее в Первой балканской, Второй балканской, Первой мировой и Второй мировой войнах.

Формирование

3-я дивизия ведёт свою историю от Восточнорумелийской милиции, созданной в 1879 г. и состоявшей из 12 батальонов. После присоединения Восточной Румелии к Болгарии в 1885 г. батальоны были сведены в четыре полка (9-й, 10-й, 11-й, 12-й), объединенных в две бригады (5-ю и 6-ю). В 1889 г. на их основе были развёрнуты четыре новых полка (21-й, 22-й, 23-й, 24-й).

В 1891 г. 6-я бригада была переформирована в 3-ю Балканскую пехотную дивизию со штабом в Сливене. В неё вошли 11-й Сливенский (Сливен), 12-й Балканский (Стара-Загора), 23-й Шипченский (Казанлык) и 24-й Черноморский (Бургас)пехотные полки . В её дивизионный район вошёл район на севере и западе Болгарской Фракии, прилегающий к Балканским горам (отсюда название дивизии) и Чёрному морю.

В 1904 г. западная часть района 3-й дивизии отошла к вновь сформированной 8-я Тунджанской дивизии. При этом в 8-ю дивизию были переданы 12-й и 23-й полки. Вместо в них в дивизию вошли переформированные из 5-го и 8-го резервных полков 29-й (Ямбол, позднее Елхово) и 32-й (Нова-Загора) пехотные полки.

После сформирования в Болгарии в 1907 г. военно-инспекционных областей 3-я дивизия наряду с 2-й и 8-й вошла в состав 2-й военно-инспекционной области, охватившей всю территорию бывшей Восточной Румелии.

На 1907 г. структура дивизии была следующей:

• 1-я бригада (Сливен)
  • 11-й Сливенский пехотный полк (Сливен)
  • 32-й Загорский пехотный полк (Нова-Загора)
• 2-я бригада (Ямбол)
  • 24-й Черноморский пехотный полк (Бургас)
  • 29-й Ямболский полк (Елхово)

Первая Балканская война (1912—1913)

Во время Первой Балканской войны (1912—1913) дивизия подчинялась командованию 1-й армии и находилась в следующем составе:

• Начальник дивизии — генерал-майор Иван Сарафов
• Начальник штаба — генерального штаба подполковник Христо Бурмов
• Дивизионный инженер — капитан Борис Тихчев
• Дивизионный врач — подполковник Янко Димов
• Дивизионный интендант — подполковник Атанас Иванов
• 1-я бригада — полковник Иван Паскалев
  • 11-й Сливенский пехотный полк — полковник Христо Семерджиев
  • 24-й Черноморский пехотный полк — полковник Христо Недялков
• 2-я бригада — полковник Никола Рибаров
  • 29-й Ямболский пехотный полк — полковник Крыстю Златарев
  • 32-й Загорский пехотный полк — полковник Петр Балевски
• 3-я бригада — генерал-майор Стефан Тепавичаров
  • 41-й пехотный полк — полковник Стоян Филипов
  • 42-й пехотный полк — полковник Тилю Колев
• 3-й пионерный батальон — подполковник Димитр Сиромахов
• 6-й скорострельный артиллерийский полк — полковник Петр Вариклечков
• 6-й нескорострельный артиллерийский полк — полковник Радослав Каменов

Во время на Лозенградской операции 3-я дивизия сдерживала попытки турок наступать на правом фланге болгар при Муратчали — Каяпа, что дало возможность для наступления основным силам болгар на Лозенград.

В ходе Чаталджинской операции дивизия находилась на левом фланге болгарских сил и должны была нанести основной удар против турецких оборонительных линий. Поздно вечером первого дня 29-й полк сумел овладеть укреплением Илеритабия, но болгарское командование не получило об этом своевременной информации и на следующее утро укрепление подверглось обстрелу как турецкой, так и болгарской артиллерией. В середине следующего дня 29-й полк отступил от Илеритабия, понеся тяжёлые потери.

Первая мировая война (1915—1918)

Во время Первая мировая война (1915—1918) дивизия входила в состав 2-й армии и имела следующий состав:

• Начальник дивизии — генерал-майор Никола Рибаров
• Начальник штаба — генерального штаба подполковник Марко Андреев
• Дивизионный инженер и командир на 3-го пионерного батальона — майор Борис Тихчев
• Дивизионный врач — полковник Янко Димов
• Дивизионный интендант — подполковник Константин Гочев
• 3-й эскадрон — ротмистр Никола Каракулаков
• 1-я бригада — генерального штаба полковник Алекси Попов
• Начальник штаба 1-й бригады — генерального штаба майор Иван Кирпиков
  • 11-й Сливенский пехотный полк — подполковник Никола Христов
  • 24-й Черноморский пехотный полк — подполковник Никола Писаров
• 2-я бригада — полковник Георги Бошнаков
• Начальник штаба бригады — генерального штаба капитан Асен Буков
  • 29-й Ямболский пехотный полк — полковник Лазар Лазаров
  • 32-й Загорский пехотный полк — полковник Стефан Йосифов
• 3-я бригада — генерал-майор Никола Петров
• Начальник штаба бригады — генерального штаба майор Стефан Хумбаджиев
  • 45-й Чеганский пехотный полк — подполковник Константин Йорданов
  • 46-й Добричский пезотный полк — подполковник Миньо Абаджиев
• 3-я артиллерийская бригада — полковник Иван Пройнов
  • 6-й артиллерийский полк — полковник Георги Тодоров
  • 16-й артиллерийский полк — подполковник Георги Попов
  • 3-е нескорострельное артиллерийское отделение — майор Георги Ганев
• 3-й ополченческий полк (придан дивизии) — полковник П. Хаджиев

Первый успех дивизии в войне против Сербии выпал на долю 29-го полка. 3 октября 1915 г. он вышел в долину Моравы в район станции Вране. Дорога Ниш—Салоники, которая связывала сербов с силами Антанты в Македонии, был прерван. 4 октября 1915 г. 29-й полк взял город Вране. Остальные силы 3-й дивизии наступали в Вардарской Македонии, находясь на правом фланге 2-й армии. Они продвигались в направлении Крива-Паланка — Страцин — Куманово — Скопье. 3 октября 1915 г. была взята Крива-Паланка. 5—6 октомври 1915 г. шли бои за Страцин. 7 октября 1915 г. было взято Куманово. Оттуда открывалась дорога на Скопье. 9 октября 24-й полк после боя с сербами вошёл в Скопье. С 22 по 26 октября 1915 г. 3-я дивизия наступала по Лесковскому полю в долине Морава. 3 ноября 1915 г. 11-й полк занял Тетово. Начальник дивизии генерал Рибаров внес решающий вклад в победу над сербами на Косовом поле в ноябре 1915 г. 16 ноября 1915 г. 3-я дивизия нанесла сокрушительное поражение сербам у Призрена. Тут 29-й полк захватил экипаж короля Петра. После победы при Призрене 3-я дивизия преследовала отступавшие сербские войска. 21 ноября 1915 г. был взят город Джяковица. Этим завершилась Косовская операция болгарской армии. 3-я дивизия осталась в Косово на зимних квартирах и вошла в состав 3-й австро-венгерской армии.

В начале 1916 г. дивизия была переброшена из Косово в Македонию и встала на квартиры в районе Скопье. На 1 июля 1916 г. в 3-й дивизии числилось 532 офицера и 42 197 рядовых. В августе 1916 г. 3-я дивизия в составе 1-й армии участвовала в наступлении в Эгейской Македонии (Чеганская операция), совершив демонстрационное наступление в Меглен. Активность дивизии приковала к фронту сербскую Шумадийскую дивизию. С 15 по 30 сентября 1916 г. 11-й полк участвовал в кровавом сражении на вершине Каймакчалана в горах Нидже.

В апреле 1917 г. в состав дивизии вошла 1-я бригада 8-й дивизии, которая приняла участок обороны на Добром поле. В сентябре 1918 г. позиции дивизии на Добро поле были прорваны. 29-й и 32-й полки, несмотря на героическое сопротивление, не смогли остановить наступление союзников. Началось отсупление дивизии на территорию Болгарии. Части разбитых полков дивизии приняли участие в Владайском восстании.

Отрывок, характеризующий 3-я пехотная дивизия (Болгария)

– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал: