305-мм гаубица образца 1915 года

305-мм гаубица образца 1915 года
305-мм гаубица образца 1915 года в Санкт-Петербургском музее артиллерии
Тип:	Российская гаубица
Страна:
Характеристики
Масса, кг:	63900
Калибр, мм:	305
Угол возвышения:	58°
Угол поворота:	60°
Скорострельность, выстрелов/мин:	0.3
Начальная скорость снаряда, м/с	442
Максимальная дальность, м:	13470
Изображения на Викискладе?:	305-мм гаубица образца 1915 года

305-мм гаубица образца 1915 года305-мм гаубица образца 1915 года

305-мм гаубица образца 1915 года — русская гаубица особой мощности. Масса орудия — 63,9 т. Масса снаряда — 377 кг. Начальная скорость — 442 м/с. Дальность стрельбы — 13,47 км. Угол вертикального наведения — 58°, горизонтального — 60°. Скорострельность — 0,3 выстрела в минуту. Транспортировка гаубицы осуществлялась с помощью железнодорожного транспорта.

Применение

Партия из восьми гаубиц изготавливалась сначала для нужд флота, но была переуступлена Военному ведомству. В июле 1915 года в ГАУ рассмотрели результаты испытаний морских 305-мм гаубиц, и было решено принять их и на вооружение армии. 13.08.1915 Обуховскому заводу был дан заказ на изготовление восьми 305-мм гаубиц обр. 1915 г. по цене 271 500 рублей за гаубицу. Соответственно, Обуховский завод дал заказ Металлическому заводу на восемь лафетов. Гаубицы, заказанные ГАУ, были устроены одинаково с гаубицами Морского ведомства, но предназначались для установки на деревянных основаниях.

02.11.1915 последовал новый наряд ГАУ Обуховскому заводу на четыре гаубицы. И, наконец, 26 января 1916 года поступил наряд на тридцать шесть гаубиц.

Сдача двенадцати гаубиц по первым двум нарядам закончилась в июле 1916 года. А по третьему наряду на тридцать шесть гаубиц к 1.01.1917 сдали 21 гаубицу, 16 из них было вывезено с завода. К 1.11.1917 из заказа на тридцать шесть гаубиц тридцать было принято, двадцать девять отправлено с завода, две гаубицы нарезаны, остальные — в различных стадиях скрепления.

К маю 1917 года было сформировано шесть двухорудийных батарей с 305-мм гаубицами обр. 1915 г. То же число сохранилось и на сентябрь 1917 года. Они входили в состав 201-й артиллерийской бригады (три батареи литера «В») и 203-й артиллерийской бригады (три батареи литера «В»). По сведениям генерала Барсукова Е. З. в ходе военных действий в 1916—1917 гг. было потеряно двенадцать 305-мм гаубиц обр. 1915 г.

Входила в ТАОН.

По разным данным, к 1941 году в РККА имелось 34 подобных орудий, использовавшихся в пяти отдельных артиллерийских дивизионах особой мощности (ОМ) РВГК. В каждом дивизионе имелось по три батареи двухорудийного состава (всего 6 гаубиц). Такая организация оставалась до конца Великой Отечественной войны. Так, к 1 мая 1945 года в пяти отдельных артиллерийских дивизионах по штату должно быть 30 гаубиц, а фактически было 29.

Применялась в ходе Великой Отечественной войны для подавления укреплений противника в ходе наступательных операций в Восточной Пруссии, в частности, при взятии Кёнигсберга. Кроме того, данные гаубицы использовались для разрушения ДОТов в боях на Карельском перешейке в 1944 году, как и 280-мм мортиры Шнейдера.

Отрывок, характеризующий 305-мм гаубица образца 1915 года

– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.