Московский международный кинофестиваль 2009
Поделись знанием:
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
(перенаправлено с «31-й Московский международный кинофестиваль»)
| 31-й Московский международный кинофестиваль | |||
 | |||
| Общие сведения | |||
|---|---|---|---|
| Дата проведения | |||
| Место проведения |
• к/т «Пушкинский» | ||
| Жюри фестиваля | |||
| Председатель жюри | |||
| Призы фестиваля | |||
| Золотой Святой Георгий | |||
| Режиссёр | |||
| Дополнительные сведения | |||
| Посещаемость |
40 000 | ||
| |||
31-й Московский международный кинофестиваль проходил с 19 по 28 июня 2009 года. Главный приз кинофестиваля — «Золотого Святого Георгия» — получил российский фильм «Петя по дороге в Царствие Небесное» режиссёра Николая Досталя.
Фестивальные картины демонстрировались в кинотеатрах «Октябрь» и «Художественный», а также в Киноцентре на Красной Пресне.
Церемонии открытия и закрытия по традиции прошли в киноконцертном зале «Пушкинский». Фильмом открытия фестиваля был «Царь» Павла Лунгина, фильмом закрытия — «Джонни Д.» Майкла Манна (США).
Помимо основного конкурса и конкурса «Перспективы» на фестивале было представлено ещё более двадцати программ, среди которых — ретроспектива фильмов Павла Лунгина, программы, посвящённые 70-летию начала Второй мировой войны, современному кино Индии и Болгарии.
Объём государственного финансирования кинофестиваля в 2009 году составил 120 миллионов рублей (60—65 % от общего объёма финансирования, остальное — спонсорские поступления; госфинансирование прошлогоднего кинофестиваля составляло 50 %)[1]/
Почётными гостями кинофестиваля стали актрисы Ирен Жакоб, Жозиан Баласко, Иоханна тер Стейге, Ханна Шигулла, актёр Эдриен Броуди, режиссёры Майкл Манн, Теодорос Ангелопулос и многие другие деятели мирового кинематографа[2].
Содержание
Руководство кинофестиваля
- Президент ММКФ — Никита Михалков
- Генеральный продюсер ММКФ — Леонид Верещагин
- Генеральный директор ММКФ — Наталья Сёмина
- Директор по связям с общественностью ММКФ — Пётр Шепотинник
- Председатель отборочной комиссии — Кирилл Разлогов
Жюри
Жюри основного конкурса[3]
- Павел Лунгин, режиссёр, сценарист (Россия) — председатель жюри
- Шьям Бенегал, режиссёр, сценарист (Индия)
- Ник Пауэлл, продюсер (Великобритания)
- Сергей Тримбач, кинокритик, киновед, сценарист (Украина)
- Гульнара Дусматова, актриса (Казахстан)
Жюри конкурса «Перспективы»[4]
- Роберт Дорнхельм, режиссёр (Австрия) — председатель жюри
- Алёна Бабенко, актриса (Россия)
- Майкл Кейтон-Джонс, режиссёр, продюсер (Великобритания)
Жюри ФИПРЕССИ
- Кристина Стоянова (Канада) — председатель жюри
- Яэль Шув (Израиль)
- Беат Глур (Швейцария)
- Кристина Давидьянц (Эстония)
- Диляра Тасбулатова (Россия)
Жюри российской критики
Программы
- Фильм открытия
- Фильм закрытия
- Конкурс
- Перспективы
- Внеконкурсные программы
- Гала-премьеры
- Московская эйфория
- 8 ½ фильмов
- Взрывы из прошлого. К 70-летию начала Второй мировой войны
- Русский след
- Азиатский экстрим
- Вокруг света
- Свободная мысль
- Български фокус. Современное кино Болгарии
- Современное кино Индии
- Ретроспективы
- Павел Лунгин
- Ежи Сколимовский
- Арутюн Хачатрян
- Марко Феррери. Парадоксы
- Специальные программы
- Список Шахназарова
- Социалистический авангардизм. Часть 2
- Кино Грузии. От «Клятвы» до «Покаяния»
- 1959—2009
- Уголок короткого метра
- Российская программа
- Сине фантом альтернатива
- Медиа форум
Фильмы-участники
Названия для иностранных фильмов даны также на языке оригинала и на английском языке. В третьей колонке указана продолжительность фильма. Русские названия фильмов и имена режиссёров приведены согласно официальному сайту ММКФ.
Основной конкурс
| Название | Режиссёр | Страна | |
|---|---|---|---|
| Биби (Bibi) | Хассан Ектапанах (Hassan Yektapanah) | 75 мин. |  Иран
|
| Выходка (Tréfa/Prank) | Петер Гардош (Péter Gárdos) | 93 мин. |  Венгрия
|
| Как велит Бог (Come Dio Comanda/As God Commands) | Габриэле Сальваторес (Gabriele Salvatores) | 103 мин. |  Италия
|
| Красота (Beauty) | Тосио Гото (Toshio Goto) | 109 мин. |  Япония
|
| Малая Москва (Mala Moskwa/Little Moscow) | Вальдемар Кшистек (Waldemar Krzystek) | 114 мин. |  Польша
|
| Мелодия для шарманки | Кира Муратова | 153 мин. |  Украина
|
| Муки в огне (Mooki bo’era/Burning Mooki) | Лина и Слава Чаплины (Lena Chaplin, Slava Chaplin) | 106 мин. |  Израиль
|
| Палата № 6 | Карен Шахназаров | 83 мин. |  Россия
|
| Петя по дороге в Царствие Небесное | Николай Досталь | 97 мин. | Россия
|
| Посредник (Mediatori/The Mediator) | Дито Цинцадзе (Dito Tsintsadze) | 92 мин. |  Грузия Германия
|
| Пропавший без вести (The Missing Person) | Ноа Бушел (Noah Buschel) | 95 мин. |  США
|
| Пять дней без Норы (Cinco días sin Nora/Five Days Without Nora) | Мариана Ченийо (Mariana Chenillo) | 92 мин. |  Мексика
|
| Раки (Raci/Crayfish) | Иван Черкелов (Ivan Tscherkelov) | 110 мин. |  Болгария
|
| С Новым Годом! (Happy New Year) | Кристоф Шауб (Christoph Schaub) | 89 мин. |  Швейцария
|
| Сегодня и всегда (Jeo Nuk Ui Game/Today and the Other Days) | Цой Ви Ан (Wee An Choi) | 102 мин. |  Республика Корея
|
| Чудо | Александр Прошкин | 110 мин. | Россия
|
Конкурс «Перспективы»
| Название | Режиссёр | Страна | |
|---|---|---|---|
| Безмолвие (Sukunat/Silence) | Ялкын Туйчиев (Yolqin To’ychiyev) | 66 мин. |  Узбекистан
|
| Восемь дней Дилбер (Dilber’in sekiz günü/Dilber Eight Days) | Джемал Сан (Cemal San) | 106 мин. |  Турция
|
| Дама с собачкой (Die Dame mit dem Hündchen/Lady with the Little Dog) | Юлий Колтун (Julij Koltun) | 60 мин. | Германия
|
| Зона конфликта (Gaseirneba Karabakhshi 2. Konphliktis zona) | Вано Бурдули (Vano Burduli) | 82 мин. | Грузия
|
| Измена (Perfidia/The Perfidy) | Родриго Бейотт (Rodrigo Bellott) | 80 мин. |  Чили США
|
| Кома (Koma/Coma) | Людвиг Вюст (Ludwig Wűst) | 81 мин. |  Австрия
|
| Луна 2112 (Moon) | Данкан Джонс (Duncan Jones) | 97 мин. | США
|
| Метастазы (Metastaze/Metastases ) | Бранко Шмидт (Branko Schmidt) | 85 мин. |  Босния и Герцеговина Сербия Хорватия
|
| Первый отряд (Faasuto Sukuwaddo/The First Squad) | Ёсихару Асино (Yoshiharu Ashino) | 73 мин. | Россия Япония Канада
|
| Последний разговор (Last Conversation) | Нюд Хиркенс (Noud Heerkens) | 75 мин. |  Нидерланды
|
| Путешествие на Луну (Aya Seyahat/Journey to the Moon ) | Кутлюг Атаман (Kutluğ Ataman) | 79 мин. | Турция
|
| Сплетённые параллели (Bonded Parallels) | Ованес Галстян (Hovhannes Galstyan) | 95 мин. |  Армения Франция Норвегия
|
| Я тебя съем (фр. Je te mangerais / англ. You Will Be Mine) | Софи Лалуа | 96 мин. | Франция
|
| Событие | Андрей Эшпай | 112 мин. | Россия
|
Награды фестиваля
- «Золотой Святой Георгий» — Главный приз за лучший фильм:
- «Петя по дороге в Царствие Небесное», Россия (режиссёр Николай Досталь).
- Приз «За лучший фильм конкурса „Перспективы“»:
- «Зона конфликта», Грузия (режиссёр Бурдули, Вано).
- Приз за лучшую режиссёрскую работу:
- Приз за лучшее исполнение женской роли:
- Приз за лучшее исполнение мужской роли:
- Владимир Ильин («Палата № 6», Россия).
- Специальный приз жюри «Серебряный Георгий»:
- Александр Прошкин за фильм «Чудо», Россия.
- Приз за вклад в мировой кинематограф:
- Специальный приз «За покорение вершин актёрского мастерства и верность принципам школы К. С. Станиславского»:
- актёр Олег Янковский, Россия.
- Приз жюри ФИПРЕССИ:
- «Мелодия для шарманки», Украина (режиссёр Кира Муратова).
- Приз жюри Российской кинокритики за лучший фильм из Основного конкурса:
- «Как велит Бог», Италия (режиссёр Габриэле Сальваторес).
- Специальное упоминание Российской кинокритики:
- «Пропавший без вести», США (режиссёр Ноа Бушел).
- Приз жюри Российской кинокритики за лучший фильм из конкурса «Перспективы»:
- «Событие», Россия (режиссёр Андрей Эшпай).
- Приз жюри Федерации киноклубов России за лучший фильм из Основного конкурса:
- «Мелодия для шарманки», Украина (режиссёр Кира Муратова).
- Приз жюри Федерации киноклубов России за лучший фильм из Российской программы:
- «Сумасшедшая помощь», Россия (режиссёр Борис Хлебников).
- «Первый отряд», Россия — Япония — Канада (режиссёр Ёсихару Асино).
- Диплом «За преданность ММКФ на протяжении 48 лет»:
- киновед Кадзуо Ямада, Япония.
Напишите отзыв о статье "Московский международный кинофестиваль 2009"
Примечания
- ↑ Юсипова Л. ММКФ обещает новые имена // Известия : газета. — 2009. — № 96 (27867) от 2 июня.
- ↑ [www.moscowfilmfestival.ru/miff32/page/?page=history История фестиваля]. Официальный сайт Московского международного кинофестиваля. Проверено 11 июня 2010. [www.webcitation.org/66awOgMRH Архивировано из первоисточника 1 апреля 2012].
- ↑ [www.moscowfilmfestival.ru/31/news/detail/153/ Определено жюри 31 ММКФ. 10 июня 2009 г. Новости на официальном сайте ММКФ] (Проверено 12 июня 2009)
- ↑ [www.moscowfilmfestival.ru/31/news/detail/154/ Определено жюри конкурса «Перспективы». 10 июня 2009 г. Новости на официальном сайте ММКФ] (Проверено 12 июня 2009)
Литература
- Ямпольская Е. Проверка на дорогах // Известия : газета. — 2009. — № 113 (27884) от 2 июня. — С. 1, 10.
- Юсипова Л. Без пива и попкорна // Известия : газета. — 2009. — № 113 (27884) от 2 июня. — С. 10.
Ссылки
- [www.moscowfilmfestival.ru Официальный сайт Московского международного кинофестиваля]
- Газета «Манеж» — официальный орган ММКФ: [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/1.pdf 1 (64)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/2.pdf 2 (65)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/3.pdf 3 (66)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/4.pdf 4 (67)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/5.pdf 5 (68)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/6.pdf 6 (69)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/7.pdf 7 (70)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/8.pdf 8 (71)], [www.moscowfilmfestival.ru/upfile/file/9.pdf 9 (72)] (pdf) (Проверено 29 июня 2009)
- [www.cinematheque.ru/post/140928 Шувалов Владислав. «ММКФ-2009. Обыкновенное чудо московского кинофестиваля» (анализ итогов)]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Московский международный кинофестиваль 2009
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
