31 марта
Поделись знанием:
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
← март → | ||||||
Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
1 | 2 | 3 | ||||
4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |
11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |
18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |
25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |
2024 г. |
31 марта — 90-й день года (91-й в високосные годы) в григорианском календаре. До конца года остаётся 275 дней.
Соответствует 18 марта юлианского календаря[Комм. 1].
Содержание
Памятные даты
Праздники
См. также: Категория:Праздники 31 марта
- Мальта, День свободы (в этот день в 1979 закончилось продолжавшееся 79 лет британское военное присутствие на Мальте).
- США, Виргинские острова, День передачи.
- США, Калифорния, День Цезаря Чавеса.
- Республика Корея, Древний праздник Хансик. В этот день не едят горячую пищу, чтобы задобрить огонь, символизирующий наступающее тепло, и приносят дары на могилы предков.
- [www.calend.ru/holidays/0/0/2897/ Международный день резервного копирования] (День бэкапа).
- Религиозные:
- Католицизм
- — память Бальбины Римской;
- — память Акакия, епископа Малатьи;
- — память святого Бенджамина;
- — память Анесия.
- Православие[1][2]
- — память святителя Кирилла, архиепископа Иерусалимского (386);
- — память священномученика Димитрия Розанова, пресвитера, преподобномученицы Наталии (Баклановой), инокини (1938);
- — память мучеников Трофима и Евкарпия (ок. 300);
- — память преподобного Анина, пресвитера.
Именины
- Католические: Акакий, Анесий, Бальбина, Бенджамин.
- Православные: Анин, Дмитрий, Евкарпий, Кирилл, Наталия, Трофим[1][2].
События
См. также: Категория:События 31 марта
До XIX века
- 1284 — Епископ Эли (Илийский) основал Питерхаус — сегодня это самый старый и самый маленький колледж Кембриджского университета.
- 1492 — В Испании обнародован Альгамбрский эдикт — указ королевских величеств Фердинанда II Арагонского и Изабеллы I Кастильской об изгнании евреев из страны.
- 1770 — Английский мореплаватель Джеймс Кук, обследовав Новую Зеландию и выяснив, что она — остров, покидает её и берёт курс на запад — на Австралию.
XIX век
- 1814 — В 2 часа утра в селении Лавилет была подписана капитуляция Парижа, фактически положившая конец Наполеоновским войнам. Во французскую столицу с триумфом вошли русские войска во главе с императором Александром I.
- 1831 — Квебек и Монреаль получают статус городов.
- 1856 — Евреям запрещается служить в российском флоте.
- 1889 — Официальное открытие Эйфелевой башни. Конструктор башни Гюстав Эйфель водрузил на вершине башни французский флаг. Взбираться наверх тогда приходилось по ступенечкам.
- 1900 — Во Франции принят закон, ограничивающий рабочий день женщин и детей 11 часами.
- 1900 — Первая реклама автомобилей появилась в американской общенациональной газете Saturday Evening Post. Одна филадельфийская компания поместила его под девизом «Автомобили, которые приносят удовлетворение».
XX век
- 1901 — Выпускается первый автомобиль «Mercedes-Benz».
- 1909 — заложен пассажирский лайнер «Титаник».
- 1917 — США покупают у Дании Виргинские острова за 25 млн $.
- 1918 — США впервые переходят на летнее время.
- 1923 — В Нью-Йорке прошёл первый танцевальный марафон. Победительницей стала Алма Каммингс, продержавшаяся на ногах 27 часов.
- 1923 — Муссолини ограничивает рабочий день в Италии 8 часами.
- 1936 — В Мюнхене открывается «Выставка дегенеративного искусства» (сюрреализм, импрессионизм, абстракционизм и т. д.).
- 1940 — открыт нью-йоркский аэропорт Ла Гардиа.
- 1940 — Двенадцатой советской республикой стала Карело-Финская ССР, когда к Карельской АССР были присоединены захваченные в ходе советско-финской войны финские территории (просуществовала в этом статусе до 1956 года, ныне Республика Карелия в составе РФ).
- 1949 — Ньюфаундленд становится 10-й провинцией Канады.
- 1954 — СССР обратился к НАТО с инициативой принять его в члены организации. Североатлантический альянс через некоторое время отверг это предложение.
- 1955 — Советское правительство приняло решение возвратить ГДР сокровища Дрезденской галереи.
- 1958 — выпущена как сингл инструментальная композиция Линка Рея «Rumble», оказавшая гигантское влияние на развитие рок-музыки.
- 1959 — Взломщики украли 10 000 фунтов стерлингов из дома экс-премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля.
- 1965 — Дала ток первая в СССР Паужетская экспериментальная геотермальная электростанция (Камчатка).
- 1966 — с космодрома Байконур осуществлён пуск ракеты-носителя «Молния», которая вывела на траекторию полёта к Луне советскую автоматическую межпланетную станцию Луна-10.
- 1967 — После решения Франции о выходе из военной организации НАТО штаб-квартира организации была переведена из Парижа в столицу Бельгии Брюссель.
- 1967 — Джими Хендрикс впервые сжёг свою гитару во время концерта. Зрители, собравшиеся в лондонском Финсбери Парк, обезумели, а Джими пришлось впоследствии регулярно завершать свои выступления подобным образом.
- 1968 — детройтская конференция «чёрного правительства» провозглашает цель создания республики Новая Африка на территории южных штатов США.
- 1969 — Джордж Харрисон и его супруга Патти Бойд оштрафованы на 250 £ каждый за хранение марихуаны.
- 1973 — В хит-параде Billboard 200 дебютировал альбом The Dark Side of the Moon группы Pink Floyd, который будет оставаться там в течение 14 лет.
- 1976 — Led Zeppelin выпустили свой шестой студийный альбом Presence.
- 1980 — Вручение Леониду Ильичу Брежневу Ленинской премии по литературе за «написанные» им книги воспоминаний «Малая земля» и «Возрождение».
- 1988 — На футбольном турнире Четырёх стран в Западном Берлине сборная СССР обыграла сборную Аргентины со счётом 4:2. Голы: Заваров (14), Литовченко (15), Троглио(18), Протасов (62, 80 — с пенальти), Марадона (67).
- 1991 — На внеочередном совещании Политического консультативного комитета стран Варшавского договора принято решение об упразднении военных структур организации.
- 1991 — В Албании впервые проходят многопартийные выборы.
- 1991 — На референдуме в Грузии 90 % населения голосует за независимость.
- 1992 — ООН проголосовала за введение санкций против Ливии после её отказа выдать двоих подозреваемых в организации взрыва самолёта авиакомпании «Пан Америкен» в районе Локерби.
- 1992 — Башкирская АССР преобразована в Республику Башкортостан в составе Российской Федерации
- 1999 — Выходит в свет один из самых знаменитых научно-фантастических фильмов — «Матрица»
XXI век
- 2003 — В Париже высшим званием «Артист ЮНЕСКО во имя мира» награждён художественный руководитель Мариинского театра Валерий Гергиев.
- 2004 — Штурмовая винтовка TAR-21 «Тавор» принята на вооружение Армии обороны Израиля.
- 2005 — Группой астрономов во главе с профессором Майклом Брауном была открыта карликовая планета Макемаке.
Родились
См. также: Категория:Родившиеся 31 марта
До XVIII века
- 1499 — Пий IV (настоящее имя Джованни Анджело де Медичи; ум. 1565), Папа Римский (1559—1565).
- 1519 — Генрих II (ум. 1559), французский король.
- 1596 — Рене Декарт (ум. 1650), французский философ, математик, физик. Положил начало аналитической геометрии.
- 1621 — Эндрю Марвелл (ум. 1678), английский поэт.
- 1656 — Марен Маре (ум. 1728), французский композитор.
- 1675 — Бенедикт XIV (настоящее имя Просперо Ламбертини; ум. 1758), Папа Римский (1740—1758).
- 1684 — Франческо Дуранте (ум. 1755), итальянский композитор, основатель Неаполитанской школы оперы.
- 1685 — Иоганн Себастьян Бах (ум. 1750), великий немецкий композитор и органист, представитель эпохи барокко, один из величайших композиторов в истории музыки.
XVIII век
- 1729 — Анри-Луи Лёкен (ум. 1778), французский актёр, исполнитель главных ролей в премьерах пьес Вольтера.
- 1732 — Франц Йозеф Гайдн (ум. 1809), австрийский композитор, создатель 104 симфоний, 83 квартетов, 52 фортепьянных сонат, 2 ораторий, 14 месс, опер и т. д.
- 1752 — Гавриил Иванович Добрынин (ум. 1824), писатель-мемуарист.
- 1788 — Рама III, король Сиама.
- 1800 — Осип Сенковский («Барон Брамбеус») (ум. 1858), писатель, журналист, учёный-востоковед, член-корреспондент Петербургской АН. Издавал один из самых популярных журналов «Библиотека для чтения», в котором печатался под псевдонимом Барон Брамбеус.
XIX век
- 1811 — Роберт Вильгельм Бунзен (ум. 1899), немецкий химик, открывший цезий и рубидий, изобретатель газовой горелки, член-корреспондент Петербургской АН.
- 1822 — Дмитрий Васильевич Григорович (ум. 1900), писатель и искусствовед.
- 1838 — Леон Дьеркс (ум. 1912), французский поэт.
- 1843 — Мария Дмитриевна Кривополенова (ум. 1924), сказительница, сказочница, песенница.
- 1856 — Александр Иванович Введенский (ум. 1925), философ, психолог, логик.
- 1858 — Роман Иванович Клейн (ум. 1924), архитектор.
- 1860 — Родни Джипси Смит (ум. 1947), проповедник-евангелист.
- 1872 — Сергей Павлович Дягилев, меценат, продюсер, стоявший у истоков «Мира искусства», создатель труппы «Русский балет Дягилева» (ум. 1929).
- 1872 — Александра Коллонтай, революционерка, советский политический деятель, первая в мире женщина-посол, лидер «рабочей оппозиции» в РКП(б).
- 1882 — Корней Чуковский (настоящее имя Николай Васильевич Корнейчуков) (ум. 1969), детский писатель, критик, литературовед, переводчик.
- 1890 — Уильям Лоренс Брэгг (ум. 1971), английский физик, лауреат Нобелевской премии 1915 года.
- 1893 — Клеменс Краусс, австрийский дирижёр.
- 1896 — Вальтер Беккья (ум. 1976), итальянский автомобильный конструктор, разработчик двигателей, создатель оригинального двигателя для Citroën 2CV.
XX век
- 1903 — Иван Иванович Ром-Лебедев (настоящая фамилия Лебедев) (ум. 1989), народный артист РСФСР, цыганский актёр и драматург, один из инициаторов и организаторов знаменитого цыганского театра «Ромэн».
- 1906 — Синъитиро Томонага (ум. 1979), японский физик, лауреат Нобелевской премии 1965 года.
- 1914 — Октавио Пас (ум. 1998), мексиканский поэт, лауреат Нобелевской премии 1990 года.
- 1923 — Шошана Дамари (ум. 2006), израильская певица йеменского происхождения, лауреат Государственной премии Израиля 1988 года.
- 1926 — Джон Фаулз, английский писатель («Женщина французского лейтенанта», «Волхв») (ум. в 2005 году).
- 1927
- Владимир Сергеевич Ильюшин (ум. 2010), Герой Советского союза, заслуженный лётчик-испытатель СССР.
- Сесар Эстрада Чавес (ум. 1993), американский правозащитник, борец за социальные права трудящихся и мигрантов.
- 1930 — Александр Глебович Кузнецов (ум. 1999), художник кино. Художник-постановщик лучших картин Ролана Быкова: «Айболит-66», «Внимание, черепаха», «Пропало лето», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса».
- 1932 — Нагиса Осима, японский кинорежиссёр («Империя чувств»).
- 1934 — Карло Руббиа, итальянский физик, нобелевский лауреат 1984 года (совместно с Симоном Ван Дер Мером).
- 1937 — Евгений Николаевич Лазарев, советский и российский актёр театра и кино, театральный режиссёр, заслуженный артист РСФСР.
- 1938 — Александр Викторович Збруев, актёр («Большая перемена», «Одинокая женщина желает познакомиться»).
- 1939 — Звиад Гамсахурдия, 1-й Президент Грузии
- 1939 — Фолькер Шлендорф, немецкий кинорежиссёр, обладатель «Оскара» («Жестяной барабан», «Странник»).
- 1943 — Кристофер Уокен (настоящее имя Рональд Уокен), американский актёр («Мёртвая зона», «Криминальное чтиво»).
- 1948 — Ал (Альберт) Гор (англ. Al Gore), государственный деятель США, вице-президент при Билле Клинтоне.
- 1948 — Владимир Натанович Винокур, артист эстрады.
- 1954 — Лайма Вайкуле, эстрадная певица, актриса.
- 1955 — Ангус Янг, гитарист австралийской рок-группы AC/DC.
- 1960 — Иен Макдональд, ирландский писатель-фантаст.
- 1964 — Александр Турчинов, украинский политический и государственный деятель.
- 1970 — Аленка Братушек, словенский политический деятель, премьер-министр Словении.
- 1971 — Павел Буре, советский и российский хоккеист.
- 1971 — Юэн Макгрегор, шотландский киноактёр.
- 1972 — Факундо Арана, аргентинский актёр.
- 1974 — Натали, российская эстрадная певица.
Скончались
См. также: Категория:Умершие 31 марта
До XIX века
- 1461 — Иона Московский, последний московский святитель, носивший титул митрополита Киевского. Канонизирован в 1547 году.
- 1631 — Джон Донн, английский поэт, крупнейший представитель метафизического направления (р. 1572).
- 1727 — Исаак Ньютон, английский физик, математик и астроном, один из создателей классической физики.
XIX век
- 1837 — Джон Констебл, английский художник (р. 1776).
- 1855 — Шарлотта Бронте, английская писательница (р. 1816).
- 1869 — Аллан Кардек (настоящее имя Ипполит Леон Денизар-Ривайль), основоположник спиритизма (р. 1804).
- 1876 — Юрий Самарин, русский философ, историк, публицист (р. 1819).
- 1877 — Антуан Огюст Курно (р. 1801), французский математик, экономист и философ, предшественник математической школы.
- 1880 — Генрик Венявский (р. 1835), польский скрипач и композитор, автор полонезов и мазурок.
- 1894 — Павел Николаевич Яблочков (р. 1847), электротехник, изобретатель и предприниматель.
XX век
- 1913 — Джон Пирпонт Морган (р. 1837), американский финансист, промышленник, создатель компании «Дженерал электрик».
- 1917 — Эмиль фон Беринг (р. 1854), немецкий микробиолог, иммунолог, лауреат первой Нобелевской премии по физиологии и медицине.
- 1943 — Павел Николаевич Милюков (р. 1859), русский политический деятель, историк и публицист, белоэмигрант. Министр иностранных дел Временного правительства.
- 1945 — Ханс Фишер (р. 1881), немецкий химик-органик и биохимик, доктор медицины, лауреат Нобелевской премии 1930 года.
- 1948 — Эгон Эрвин Киш, чешско-немецкий журналист, писатель, участник Интербригад (р. 1885).
- 1957 — Джин Локхарт (Gene (Eugene) Lockhart) (р. 1891), американский актёр.
- 1967 — Родион Яковлевич Малиновский, советский военачальник, Маршал Советского Союза, министр обороны СССР, дважды Герой Советского Союза (р. 1898).
- 1970 — Семён Константинович Тимошенко, советский военачальник, Маршал Советского Союза, дважды Герой Советского Союза (р. 1895).
- 1975 — Ольга Николаевна Андровская (настоящая фамилия Шульц) (р. 1898), народная артистка СССР, лауреат Государственной премии (1952). С 1924 в труппе МХАТа.
- 1993 — Брэндон Ли, американский актёр, мастер восточных единоборств (р. 1965).
- 1995 — Селена, американская певица мексиканского происхождения, выступавшая в стиле «техано» (р. 1971).
- 1997 — Николай Байтеряков (р. 1923), народный поэт Удмуртии.
XXI век
- 2001 — Клиффорд Гленвуд Шалл (р. 1915), американский физик, лауреат Нобелевской премии 1994 года за создание метода нейтронной дифракции.
Народный календарь, приметы и фольклор Руси
Кирилл — дери полоз.
- К этому времени наст на дорогах тает, ездить на санях становится сложно.
- Коли на склонах холмов появляются первые цветы мать-и-мачехи, значит начало апреля будет тёплым[3].
См. также
31 марта в Викиновостях? |
Напишите отзыв о статье "31 марта"
Комментарии
- ↑ В XX и XXI веках григорианский календарь опережает юлианский на 13 суток. Для других столетий соответствие григорианских и юлианских дат — иное; для правильного пересчёта можно воспользоваться специальным [www.direct-time.ru/index.php?id=12 конвертером дат.]
Примечания
- ↑ 1 2 [azbyka.ru/days/2015-03-31 Старый стиль, 18 марта, Новый стиль 31 марта, вторник] // Православный церковный календарь
- ↑ 1 2 [calendar.pravmir.ru/2015/3/31 31 марта 2015 года] // Православие и мир, православный календарь, 2015 г.
- ↑ [www.neptun8.ru/Literatura/Primeti03_31.htm Народные приметы 31 марта]
Ссылки
[www.opoccuu.com/310311.htm 31 марта в русской истории]
Отрывок, характеризующий 31 марта
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.