32-я стрелковая бригада
- Не следует путать с 32-й горнострелковой бригадой
32-я стрелковая бригада | |
| Войска: |
сухопутные |
|---|---|
| Род войск: | |
| Формирование: |
октябрь 1941 |
| Расформирование (преобразование): |
10 октября 1943 года |
| Преемник: | |
| Боевой путь | |
|
1941 - 1943: Оборона Ленинграда | |
32-я стрелковая бригада - воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне
История
Формировалась по приказу «О сформировании 50-ти отдельных стрелковых бригад» № 00105 от 14 октября 1941 года с октября 1941 года в Архангельске и Северодвинске, в том числе за счёт курсантов высших военных учебных заведений.
В действующей армии с 4 февраля 1942 по 20 октября 1942 и с 10 февраля 1943 по 10 октября 1943 года.
В конце января 1942 года бригада начала переброску на фронт, разгрузилась в Волхове, где в начале февраля 1942 года вошла в состав 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Введена в бой между Посадниковым Островом и Погостье для развития прорыва 54-й армии, первый бой приняла под деревней Малиновка 16 марта 1942 года и несколько дней успеха не имела.
19 марта 1942 года бригада наконец заняла деревню Малиновка, 21 марта 1942 года населённые пункты Дидвино и Милаевка и сравнительно крупный опорный пункт Кородыня, но далее, несмотря на усилия, продвинуться не смогла. 30 марта - 1 апреля 1942 года отражает многократные ожесточённые атаки батальонов 5-й горнострелковой дивизии.
К началу Синявинской операции в бригаде насчитывалось 1256 человек личного состава при семи 76-мм орудиях [1] В ночь с 30 на 31 августа 1942 года совместно с 16-й танковой бригадой выдвигается в район посёлка 1-й Эстонский с задачей уничтожить противника, наносящего контрудар силою не менее двух пехотных полков при поддержке до полка танков из района посёлка Михайловский, перехода в наступление с последующим захватом посёлка и железной дороги восточнее его. Наступает в направлении Гайтолово Со 2 сентября 1942 года разворачивает наступление на юг, в тыл группировке противника, обороняющей Тортолово [2] В ходе наступления особых успехов не имела и была вынуждена под настойчивыми контратаками врага уже в первой декаде сентября 1941 года перейти к обороне.
Из воспоминаний ветерана бригады И.П. Спиридонова [3]
Обороняться было необычайно трудно, рыли окопы в болотных местах, было очень трудно, в любой, даже небольшой ямке, стояла вода в полметра, а иногда просто сидели в болоте, вокруг страшная сырость. С одной стороны вроде и хорошо, снаряды летят, когда падают в болото, плюх, и только грязи целая куча, осколки не задевали, а если бы была земля, то потерь было бы намного больше. Но условия были ужасные, пусть и не от снарядов, но войска таяли
С 28 сентября 1942 года бригада, оставив боевое охранение, начала выполнение приказа об отходе на восточный берег реки Чёрная.
К 1 октября 1942 года бригада вышла с западного берега реки Чёрная, насчитывая 748 человек личного состава и 4 орудия [1] (по другим данным 688 человек вместе с тылам, из боевых частей, вышли из окружения только 247 человек [4][5])
Доукомплектовывалась и проходила подготовку в Данилове. Директивой Ставки ВГК № 46006 от 26 января 1943 года командующему 2-й резервной армии были приказано полностью доукомплектовать бригаду до 1 февраля 1943 года и подготовить её к отправке на фронт [6] В первой декаде февраля 1943 года направлена на фронт, разгрузилась в района Осташкова и пешим маршем направилась в район южнее Демянска, где принимала участие в преследовании войск противника, отводящего войска из «демянского мешка». С 18 февраля по 20 марта 1943 года ведёт тяжелейшие бои, пытаясь прорвать оборону противника у деревни Залучье (Новгородская область), только убитыми теряет 888 человек.[7]
До мая 1943 года восстанавливается во фронтовом резерве, в мае поступила в 22-ю армию, в июне 1943 года поставлена на оборону рубежа в районе деревни Гришино ныне Локнянской волости
10 октября 1943 года обращена на формирование 319-й стрелковой дивизии
Подчинение
Командиры
-
Кетиладзе, Сергей Поликарпович, майор (18.03.1942 — 01.04.1942) - Сухоребров, Никита Захарович, подполковник (04.04.1942 — 11.03.1943)
Отличившиеся воины бригады
| Награда | Ф.И.О. | Должность | Звание | Дата награждения | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|
|
|
Кетиладзе, Сергей Поликарпович | командир бригады | майор | 10.02.1943 | посмертно, погиб 01.04.1942 |
Напишите отзыв о статье "32-я стрелковая бригада"
Ссылки
- [soldat.ru Справочники и форум на Солдат.ру]
- [www.soldat.ru/files/ Боевой состав Советской Армии 1941-1945]
- [www.soldat.ru/doc/perechen/ Перечень № 7 управлений бригад всех родов войск, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.]
Примечания
- ↑ 1 2 [www.fedy-diary.ru/?p=3383 Fedy diary » Blog Archive » "Блокада Ленинграда в документах" // Часть третья]
- ↑ [militera.lib.ru/memo/russian/koshevoy_pk/02.html ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -[ Мемуары ]- Кошевой П. К. В годы военные]
- ↑ [iremember.ru/svyazisti/spiridonov-ivan-petrovich/stranitsa-3.html Спиридонов Иван Петрович - Я Помню. Герои Великой Отечественной войны. Участники ВОВ. Книга памяти]
- ↑ [www.kadis.ru/daily/?id=61460 Унижение Синявинских высот]
- ↑ [www.gazeta.ru/comments/2009/01/20_a_2926945.shtml?incut2 Патриотические высоты - Газета.Ru]
- ↑ [www.slideshare.net/IliaMalkov/tom-011 Tom 01[1]]
- ↑ [www.obd-memorial.ru/ ОБД Мемориал]
Отрывок, характеризующий 32-я стрелковая бригада
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
