348-я стрелковая дивизия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
348-я стрелковая дивизия (348-я уральская стрелковая дивизия, 348сд, 348-й Бобруйская Краснознамённая ордена Кутузова 2-й степени стрелковая дивизия)
Годы существования

10 августа 1941 — апрель 1946 года

Страна

СССР

Тип

стрелковая дивизия

Знаки отличия

Бобруйская,

Командиры
Известные командиры

См. Командиры.

348-я стрелковая дивизия (348-я уральская стрелковая дивизия, 348сд) — соединение (стрелковая дивизия) Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) Вооружённых Сил СССР (ВС СССР).

348 сд была сформирована на Урале, в знаменитых Тоцких лагерях,[1] на основании Постановления Государственного Комитета Обороны (ГКО) от 10 августа 1941 года (г.).[2] Из-за этого дивизия получила народное название «Уральская», но комплектовалась она, именно, сибиряками из Иркутской области.

Немецкие историки часто называют проводившие контрнаступление под Москвой соединения «сибирскими». Применение этого термина весьма условно. Например, 348-я стрелковая дивизия полковника А. С. Люхтикова была Уральской, 371-я подполковника И. Ф. Щеглова — Челябинской, а 82-я кавалерийская дивизия Н. В. Горина формировалась в Башкирии.

— Алексей Исаев. Наступление маршала Шапошникова.[3]

Дивизия вместе с другими соединениями и частями вела оборонительные бои под Москвой. Прошла боевым путём от Москвы до Эльбы.

В действующей армии, периоды 01.12.1941 г.- 20.03.1943 г., 01.05.1943 г — 09.05.1945 г..[4]

Полное наименование дивизии, по окончании Великой Отечественной войны: 348-й Бобруйская Краснознамённая ордена Кутузова 2-й степени стрелковая дивизия.





История

Исторический формуляр дивизии

Согласно Постановлению Государственного Комитета Обороны от 10 августа 1941 года и Директивы Народного комиссариата обороны СССР №ОРГ/2/539000 от 11 августа с 10 августа по 1 сентября 1941 года в г. Бузулук Чкаловской области сформирована 348 стрелковая дивизия.
Дивизия формировалась по штатам 04/600, 04/616, 014/38, 04/417, 04/418, 04/637, 04/409.
Части и подразделения дивизии на момент формирования:
1. Управление дивизии
2. 1170 стрелковый полк
3. 1172 стрелковый полк
4. 1174 стрелковый полк
5. 916 артполк
6. 415 отдельная разведрота
7. 589 отдельная рота связи
8. 472 отдельный сапёрный батальон
9. 348 отдельный медико-санитарный батальон
10. 468 отдельная авторота подвоза
11. 207 полевая хлебопекарня
Дивизия после сформирования вошла в состав Приволжского Военного Округа.
8 ноября 1941 года дивизия вошла в состав 60-й резервной армии, г. Семенов, Горьковской области.
28 ноября дивизия была переброшена в состав 30-й действующей армии, Калининского фронта.
22 января 1942 года дивизия вошла в состав 31-й действующей армии, Калининского фронта.
2 февраля дивизия вошла в состав 30-й действующей армии, Калининского фронта.
С 28 сентября по 25 ноября 1942 года дивизия находилась в резерве Калининского фронта.
25 ноября дивизия вошла в состав 39-й армии, Калининского фронта.
28 декабря дивизия перебрасывается на Северо-Западный фронт в состав 1-й Ударной Армии г. Демьянск.
С 29 января по 27 февраля 1943 года дивизия находилась в составе 53-й армии, Северо-Западного фронта.
С 12 марта по 10 апреля дивизия находилась в резерве Ставки Верховного Главнокомандования в составе 2-й Резервной Армии.
С 10 апреля по 23 декабря дивизия находилась в составе 63-й армии Брянского фронта.
23 декабря дивизия вошла в состав 35-го стрелкового корпуса, Брянского фронта.
10 февраля 1944 года дивизия в составе 35-го стрелкового корпуса вошла в состав 3-й армии, в которой находилась до 20 августа 1945-го.
20 августа 1945 года дивизия в составе 35-го стрелкового корпуса, 3-й армии прибыла из Германии и вошла в состав 40-го стрелкового корпуса Минского Военного Округа.
Части и подразделения дивизии на момент вхождения в состав Минского Военного Округа:
1. Управление 348-й стрелковой Бобруйской Краснознамённой, ордена Кутузова 3-й степени дивизии
2. 1170-й стрелковый Белостокский Краснознамённый ордена Кутузова 3-й степени, ордена Александра Невского полк;
3. 1172-й стрелковый Остроленковский Краснознамённый ордена Кутузова 3-й степени полк;
4. 1174-й стрелковый Алленштайнский Краснознамённый ордена Кутузова 3-й степени, ордена Суворова 3-й степени полк;
5. Отдельный учебный стрелковый батальон;
6. Управление 542-й артиллерийской бригады;
7. 916-й пушечный артиллерийский Остроленковский ордена Кутузова 3-й степени, ордена Александра Невского, ордена Суворова 3-й степени полк;
8. 2232-й гаубичный артиллерийский полк;
9. 817-й миномётный полк;
10. 207-й отдельный истребительный противотанковый ордена Александра Невского дивизион;
11. 898-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион;
12. 154-й отдельный самоходно-артиллерийский ордена Александра Невского дивизион;
13. Учебная батарея;
14. 415-я отдельная моторазведывательная рота;
15. 804-й отдельный батальон связи;
16. 472-й отдельный сапёрный батальон;
17. 207-я полевая хлебопекарня.
Участие в походах и боях:
Выполняя приказ № 36 Командарма-30 от 4 декабря 1941 года, 6 декабря дивизия получила первое боевое крещение под с. Рогачёво Коммунистического (ныне Дмитровского) района Московской обл.
В этих боях дивизия разбила обороняющегося противника и 8 декабря заняла с. Рогачёво, захватив большие трофеи.
После занятия дивизией г. Рогачёв, противник начал общий отход на Запад в направлении г. Клин. Части дивизии продолжали успешно преследовать противника и после ряда упорных боев под Русино, Спас-Коркодино, Воронино, выбили противника и заняли г. Клин, захватив большие трофеи.
Выполняя приказ Штарма-30, после занятия г. Клин, дивизия была переброшена в район Завидово.
Выполняя приказ Штарма-30 от 20 декабря 1941 года дивизия перешла в общее наступление на Лапино, Бол. Горки, Бол. Феряськино, Ульяново и в течение 20.12.41 заняла ряд населённых пунктов и гор. Тургиново.
Выполняя приказ Штарма по овладению Тургиново, части дивизии успешно преследуют противника до Ульяново и после ожесточённых боев под Погорелое Городище, Коршиково, Нов. Коблево, Ощурково, Коськово, Лещихино, Леоново, 20 января 1942 года части дивизии овладели гор. Ульяново. В этих операциях дивизия захватила большие трофеи, только за 5 дней боев с 15 по 20 января дивизия захватила 130 грузовых автомашин, 67 легковых, 10 специальных машин, 30 мотоциклов, 1 150 мм орудие, 10 тракторов, 130 000 патронов, 7500 снарядов. Освободила несколько десятков населённых пунктов.
Выполняя приказ № 7 Штарма-31 от 27 января 1942 года дивизия с 27 января по 2 февраля вела наступательные бои в районе Погорелое-Городище.
За это время дивизия освободила 9 населённых пунктов, прорвала укреплённую полосу противника на р. Дёржа севернее Погорелое-Городище, но понеся большие потери и не обеспечив план, прорвавшиеся подразделения контратаками противника были отрезаны и окружены. Ведя упорные бои в окружении, только мелкие группы могли прорваться через кольцо окружения. В этих боях дивизия понесла тяжёлые потери — до 1200 человек убитыми и пропавшими без вести, из них 45 % среднего и старшего командного состава.
В этой операции понесли большие потери оперативная группа Штаба дивизии. Ранен Начальник Штаба дивизии, НО 2 и ПНО-1, которым удалось вырваться из окружения. Пропали без вести: начальник 1-го отделения и инженер, командир сапёрного батальона, комендант Штаба дивизии, командир разведроты и много других командиров.
2 февраля дивизия сдала боевой участок 379-й стрелковой дивизии и сосредоточилась на Ржевском направлении в районе Воскресенское, Ширянки. Из состава 31-й армии дивизия поступила в распоряжение 30-й армии.
С 7 по 18 февраля части дивизии вели упорные бои на р. Кокша в районе Стар. и Нов. Коростылево, Кокош, Тимонцево, Петелено. После не успешных боев 18 февраля дивизия перешла к обороне.
С 18 февраля по 25 апреля части дивизии обороняли полосу с передним краем по южному берегу р. Кокша.
25 апреля противник, подтянув резервы и большое количество артиллерии, при 10 танках и мощной артиллерийской подготовки, перешёл в наступление на левом фланге дивизии, но предпринятое противником наступление успеха не имело. Атака была отбита, противник потерял убитыми и ранеными до 800 солдат и офицеров, подбито 4 танка.
С 25 по 30 апреля дивизия занимала оборону по южному берегу р. Кокша, ведя оборонительные бои местного значения.
31 июля 1170-й стрелковый полк внезапной и стремительной атакой овладел Бол. Косачево. Все попытки противника с 31 июля по 12 сентября выбить наши подразделения из Бол. Косачево, успеха не имели.
12 сентября противник силами до батальона, при поддержке артиллерии и 4-х танков в течение дня 3 раза пытался атаковать Бол. Косачево, но все атаки немногочисленным, но стойким гарнизоном Бол. Косачево были отбиты. Противник понес потери убитыми и ранеными до 250 солдат и офицеров и подбито 2 танка.
С 12 по 26 сеннтября дивизия вела бои местного значения, но успеха не имела.
26 сентября 1942 года дивизия перешла в решительное наступление с задачей прорвать оборону противника и во взаимодействии с 380-й сд окружить и уничтожить группировку 87-й пд в районе Ножино, Тимонцево, Ново-Коростылево и Клушино.
26 сентября части дивизии прорвали оборону противника и во взаимодействии с 380-й сд завершили полный разгром противника, часть его была уничтожена в бою, а часть — потоплена в р. Волга при бегстве.
С 28 сентября дивизия перешла в резерв Калининского Фронта и сосредоточена в районе Туд (Калининской области).
Выполняя боевое распоряжение № 014 Штарма-39, дивизия с 29 ноября 1942 года вела наступательные действия в районе Молодой Туд с задачей развить успех в южном направлении на Урдом.
30 ноября после ожесточённого 15-часового боя с дивизией СС «Великая Германия», дивизия овладевала Урдом. Не имея достаточного количества боеприпасов, дивизия дальше успеха развить не смогла.
Выполняя частный боевой приказ № 0059 Штарма-39, 21 декабря дивизия перешла к местной обороне.
С 30.11.42 по 28.12.42 дивизия ведёт оборонительные бои. С 28 декабря сдала свою полосу обороны 373-й сд, 135-й сбр и 101-й сбр и передислоцировалась в район с. Селижарово.
С 28 декабря 1942 по 6 января 1943 года дивизия совершила марш и 6 января вошла в состав 1-й Ударной армии Северо-Западного фронта.
С 29 января по 27 февраля дивизия обороняла полосу с переднего края протяжённостью 40 км, в районе с. Молвотицы, Ленинградской области в составе 53-й армии СЗП.
С 27 февраля по 12 марта части дивизии в составе 53-й армии вели наступательные бои по разгрому Демьянской группировки противника.
Выполняя приказ № 01410 Штабарма-53, 12 марта дивизия сдала свою полосу обороны частям 166-й сд и перешла в резерв Ставки Главного Командования.
С 12 марта по 10 апреля дивизия передислоцировалась в район г. Елец в распоряжение 2-й резервной армии.
С 10 апреля по 1 мая после получения материальной части, обозного и конного состава, доведения до полного (сокращённого) штата дивизия поступает в распоряжение 63-й армии.
С 1 мая по 22 июня дивизия находилась во 2-м эшелоне 63-й армии.
За время боевых действий с 6 декабря 1941 года убито: старшего и среднего командного состава — 345 человек, младшего командного состава — 580 человек, рядового состава — 4777 человек. Всего дивизия потеряла убитыми 5702 человек.
За это же время пропало без вести: старшего и среднего командного состава — 81 человек, младшего командного состава — 115 человек, рядового состава — 1443 человека. Всего пропало без вести 1639 человек.
Общие потери дивизии в живой силе составили 7341 человек.
С 22 июня по 12 июля, находясь во втором эшелоне 63-й армии, дивизия подготавливалась для прорыва сильно укреплённой полосы обороны противника под г. Новосиль на главном направлении.
11 июля 1943 года дивизия получила боевую задачу: с рассветом 12 июля прорвать главную полосу обороны противника в полосе: справа — (исключая) Старое Витьково, (исключая) Сетуха; слева — отметка 40 на р. Норуч, (исключая) выс. 248,0 Малиновец, Чёрная Грязь.
На рассвете 12 июля после сильной артиллерийской подготовки, части дивизии перешли в решительную атаку и после 2-часового боя прорвали главную полосу обороны противника и овладели высотой 244,9.
После упорных боев внутри оборонительной полосы противника, особенно за высоту 243,7 к исходу дня, части дивизии вышли на западную окраину Прогресс, Лески, Малиновец, полностью уничтожив 482-й пп 262-й пд и частично 462-й и 486-й пп той же дивизии, захватив в плен до 300 солдат и офицеров противника.
С рассветом 13 июля дивизия продолжала развивать успех и к исходу дня овладела южной окраиной Сетуха, высотой 268,8 Гусли, разбив при этом 8-й и 118-й мотополки 8-й танковой дивизии и захватив в плен 15 солдат противника.
С 14 по 19 июля части дивизии преодолели упорное сопротивление и многочисленные атаки танков и пехоты противника.
В ночь с 19 на 20 июля дивизия овладела сильно укреплённым пунктом противника ст. Ворошилово, разгромив при этом остатки 8-й и 118-й мотополки 8-й тд, и к исходу 20 июля овладела Красная Степь, Головинка.
21 июля дивизия овладела Аржаное, Чечерино, Евланские участки (Восточные).
С рассветом 22 июля части дивизии продолжили наступать отражая сильные контратаки противника. За один день было отбито 6 контратак противника силою до 2-х батальонов каждая.
К исходу 22 июля дивизия овладела сильно укреплённым рубежом на высоте 259,2, Семёново, высота 249,8, Ржавец, Соловки, Кокурино, Голдаево, разгромив полностью 14-й пп 78-й штурмовой дивизии и 1 батальон 528-й пп 299-й пд. Захвачено в плен до 60 солдат и офицеров противника.
С 23 по 28 июля, преодолевая упорное сопротивление противника и минные поля, дивизия вышла на восточный берег р. Оптуха, овладев Семендяево, Телегино, Шлыково, Новая Деревня, разгромив при этом 78-й мотополк 96-й мотодивизии.
29 июля по 1 августа дивизия вела бой за переправу через р. Оптуха. К исходу 1 августа овладела — Семеновка, высота 225,8 западнее Ильинской 2 км.
С 1 по 4 августа дивизия, преодолевая упорное сопротивление и отражая контратаки 25-го мотополка и 29-го тп 12-й тд. К исходу 4 августа дивизия вышла на восточный берег р. Ока.
В ночь 4 на 5 августа части дивизии ночной атакой форсировали р. Ока и ведя уличные бои в южной части г. Орёл. К 05:00 5 августа пересекли железную дорогу Орёл — Брянск и шоссейные дороги Брянск — Орёл и Орёл — Кромы. Этим самым части дивизии создали угрозу окружения Орловской группировки противника и вынудили его поспешно оставить г. Орёл, действуя совместно с другими соединениями 63-й армии.
В 07:30 5 августа части дивизии вышли на рубеж с. Образцово, с. Надежда, высота 205,4 и отбив контратаки 25-ти танков и до батальона пехоты 12-й танковой дивизии, закрепились на данном рубеже, уничтожив при этом до роты пехоты и подбив 5 танков.
В боях с 11 июля по 6 августа дивизия прорвала долговременную и сильно укреплённую полосу противника, с боями прошла 73 км освободив 300 квадратных километров территории, 45 населённых пунктов, в том числе 2 железнодорожные станции Ворошилово и Саханская и крупные населённые пункты Архангельская, Аржаное, Малая Куликовка и освободили юго-западную окраину г. Орёл.
В боях за г. Орёл разгромлены: 482-й, 486-й пп 262-й пд, 8-й и 118-й мотополки 8-й тд, батальон 528-го пп 299-й пд и 14-й пп 78-й штурмовой дивизии, 78-й мп 36-й мд, 29-й тп и 25-й мп 12-й тд. Уничтожено и захвачено танков разных — 11, самоходных пушек — 6, самолётов — 29, автомашин — 92, пушек разных калибров — 48, пулемётов ручных и станковых — 155, миномётов разных калибров — 67, винтовок — 1503, тракторов — 8, кухонь походных — 2, лошадей с повозками — 617, ручных гранат и мин — 10 000 шт., винтовочных патронов до 1 500 000, уничтожено — 3465 солдат и офицеров противника, взято в плен — 396 солдат противника.
С 6 августа по 1 сентября дивизия находилась во 2-м эшелоне 63-й армии и следовала по маршруту: г. Орёл — ст. Саханская — Дашково — Богдановка — Городище — Мешково — Молодовое — Волково — Давыдово.
С 1 по 5 сентября 1943 года части дивизии продолжали вести наступательные бои. В 03:00 5 сентября дивизия овладела ст. Погребы и вступила в Брянские леса. За этот период дивизия освободила 21 населённый пункт, отбила 7 пушек, 7 автомашин и 1 танк. Захвачено 17 пленных, 9 ручных и 6 станковых пулемётов, 90 винтовок, 144 ящика с минами, 800 мотков проволоки, 225 противотанковых мин. Дивизия прошла с боями 43 км, освободив 250 квадратных километров площади.
С 6 по 9 сентября дивизия вела бои по очистке Брянского леса от противника и преследовала его до р. Десна, освободив 9 населённых пунктов, уничтожив 200 солдат и офицеров, захватила 23 неисправных отечественных машины и соединились с партизанским отрядом «Смерть немецким оккупантам», численностью в 400 человек. За это время дивизия прошла 72 км боевого пути и освободила 350 квадратных километров площади.
С 9 по 18 сентября дивизия производила разведку бродов и переправ через р. Десна, перегруппировку и готовилась к форсированию р. Десна и прорыва обороны противника на правом берегу.
19 сентября под прикрытием артиллерийского и миномётного огня части дивизии форсировали р. Десна в районе Радутино, Городище. прорвали сильно укреплённую оборону противника и овладели Радутино, Селище, Городище и начали преследовать отходящего противника в направлении г. Трубчевск.
С 19 по 21 сентября, преследуя отходящего противника, преодолевая минные поля и преодолевая контратаки противника, вышла на восточный берег р. Судость. За это время дивизия прошла с боями 70 км пути, освободила 440 тысяч мирного населения, эвакуированных немцами, 56 населённых пунктов, в том числе г. Трубчевск, захватила в плен 44 немецких солдат и офицеров, уничтожено до 300 солдат и офицеров противника, подбила 2 танка, 1 тягач, захватила склад с боеприпасами и 50 мотков проволоки.
22 сентября дивизия штурмом овладела г. Стародуб и несколькими населёнными пунктами.
С 22 по 25 сентября дивизия преследовала отходящего противника, отражая его контратаки и преодолевая минные поля. 25 сентября вышла на восточный берег р. Ивоть. В период 3-дневных боёв части дивизии прошли 66 км боевого пути, освободили 330 квадратных километров территории, 51 населённый пункт. Захвачено в плен 44 немецких солдат. Уничтожено 56 немецких солдат и офицеров, захвачено 600 бочек из-под горючего, 40 тонн соли, освобождено до 75 тысяч гражданского населения.
25 по 30 сентября дивизия, преодолевая водные преграды, заболоченные места, минные поля и отражая контратаки противника 29 сентября вышла на восточный берег р. Беседь. За это время дивизия прошла 79 километров боевого пути, освободила 29 населённых пунктов. Уничтожила 140 немецких солдат и офицеров, захватила в плен 137 солдат русской национальности немецкой армии, 1 автомашину и 1 мотоцикл.
30 сентября под прикрытием артиллерийского огня части дивизии форсировали р. Беседь и начали теснить противника к р. Сож. Противник под натиском наших частей спешно отходит на заранее подготовленный рубеж по западному берегу р. Сож, откуда встретил наши части мощным организованным артиллерийским и пехотным огнём. В течение 30 сентября части дивизии вели разведку обороны противника, переправ через р. Сож и готовились к форсированию её. В районе Подлужный одним полком р. Сож была форсирована, но развить успех и захватить плацдарм на правом берегу не удалось.
С 3 по 19 октября дивизия перешла к обороне по восточному берегу р. Сож, совершенствуя свою оборону в инженерном отношении и ведя разведывательные бои. За этот период уничтожено до 150 немецких солдат и офицеров.
С 19 октября по 15 ноября дивизия перешла к жёсткой обороне на широком фронте по Восточному берегу р. Сож на участке Оношки, Смердино с протяженностью переднего края обороны 33 км.
16 ноября после ночной перегруппировки и ударом на высоту 130,9, Однополье в ночь форсировала р. Сож и ночной атакой овладела опорным пунктом высота 130,9, Однополье. Части дивизии развивали успех в направлении Остров, Присно.
С 17 ноября дивизия одним стрелковым батальоном 1172-го сп ночной атакой форсировала р. Сож в районе Остров и в 06:30 полностью овладела им.
18 ноября дивизия производила очистку леса от оставшихся групп противника, одним батальоном и 2-мя штрафными ротами вела наступление на высоту 139,7, 151,1. Несмотря на сильно укреплённую оборону и яростное сопротивление противника подразделения решительной атакой в 18:00 овладели высотой 151,1, а штрафные роты — высотой 139,7. Противник предпринимал многочисленные и ожесточённые контратаками при поддержке сильного артиллерийского и миномётного огня и огня самоходных пушек. В течение дня 1172-й сп устойчиво удерживал захваченный у противника рубеж и отбил 19 контратак противника. За день боёв противник потерял до 300 солдат и офицеров, 3 танка, но успеха добиться не смог.
19 ноября противник силою до роты пехоты при поддержке 2-х танков и 2-х самоходных установок с направления Черняцкая Поляна на высоту 139,7 предпринял новую контратаку, при этом понеся потери 50 солдат убитыми и подбит 1 танк, откатился на исходное положение.
20 ноября в 10:30 противник силою до одного полка пехоты при поддержке 4 самоходных установок предпринял сильную контратаку из района Чернецкая Поляна на высоту 139,7, не добившись успеха, противник предпринимает вторую и третью контратаку. В результате 3-й контратаки противнику частично удалось ворваться в передние траншеи 1172-го сп, но решительными действиями подразделения 1172-го сп противник с большими потерями был выбит и отошёл на ранее занимаемый рубеж.
21 и 22 ноября дивизия отбивала частичные контратаки противника и только в 12:30 22 ноября противнику ценой больших потерь удалось потеснить наши подразделения, установить ранее утраченное положение на высоте 151,1.
23 ноября дивизия после многодневных боёв по отражению контратак противника приводила в порядок материальную часть и личный состав. На широком фронте продолжала прочно удерживать занимаемый рубеж обороны по восточному берегу р. Сож и находилась в полной боевой готовности к отражению атак противника с районов Рисно, Черняцкая Поляна, высота 151,1.
С утра 23 ноября 1943 года части дивизии вели разведку в своих районах с целью установления намерения противника в части его отхода с реки Сож.
27 ноября в 05:00 дивизия передовыми подразделениями форсировала реку Сож и на широком фронте перешла в наступление по преследованию отходящего противника. За день боевых действий части дивизии прошли 7 км в глубину и освободили 3 населённых пункта. К исходу дня вышли на западную окраину Лобач, Подоверье. Противник отходя на запад оказывал незначительное огневое сопротивление перед каждым населённым пунктом.
28 ноября дивизия 2-мя полками форсировала р. Чичера и перешла в наступление по преследованию отходящего противника. Опасаясь окружения и захвата нашими частями его техники и обоза, противник временно приостановил отход и закрепился на рубеже: Причалесня, Курганье, Антоновка.
29 ноября дивизия 1170-м и 1174-м полками перешла в наступление и в 07:50 овладела этими населёнными пунктами.
В ночь с 30 ноября по 1 декабря дивизия вела подготовку к дальнейшим наступательным действиям.
С утра 2 декабря противник оставил заслоны на переднем крае, основными силами начал отходить на Запад. Дивизия, сломив сопротивление заслонов противника, начала поспешно преследовать его и за день прошла 21 км боевого пути, освободила 22 населённых пункта. Уничтожила 100 солдат и офицеров, взяла в плен 6 солдат.
С утра 3 декабря дивизия передовыми подразделениями вела наступление и к 12:00 вышла на рубеж: западная окраина Пролетарский, колхоз им. Дмитриева, отметка 2,0, западная окраина Княжинка. На этом рубеже части дивизии вошли в соприкосновение с противником, который организованным огнём с заранее подготовленных позиций приостановил наше наступление.
5 декабря дивизия силами 1170-го и 1174-го стрелковых полков в 24:00 перешла в наступление и атаковала противника с направления совхоз Тульский и высоты 148,8. Под воздействием сильного артиллерийского миномётного огня, атака успеха не имела.
С 6 по 7 декабря дивизия вела подготовку для наступательных действий на город Рогачёв.
В ночь на 8 декабря дивизия силами 1172-го сп совершила марш и в 03:00 приступила к приёму нового участка обороны от подразделения 397-й сд, на линии: юго-восточ. Турск, дорожная отметка южнее Турск и далее на юг. 1174-й и 1170-й сп, сдав свои оборонительные участки подразделениям 169-й сд, вышли во 2-й эшелон дивизии и преступили к регулярным занятиям по боевым подготовкам.
9—12 декабря дивизия вела бои местного значения, одновременно производила инженерно-производительные работы по усовершенствованию своей обороны.
12 декабря дивизия сдала свою полосу обороны подразделениям 129-й сд и приняла новую полосу обороны от частей 41-й сд на рубеже: опушка леса, что восточнее Мал. Козловичи, (исключая) Рассвет.
12—17 декабря дивизия находилась в обороне, ведя усиленную разведку, бои местного значения и отбивая сильные атаки противника.
Выполняя боевое распоряжение № 007 Штакора-35 от 16 декабря 1943 года, 17 декабря части дивизии сдали свою полосу обороны подразделениям 41-й сд и вышли во 2-й эшелон — в резерв командующего 63-й армии, приступив к созданию второго оборонительного рубежа.
С 18 по 22 декабря дивизия находилась в резерве командующего 3-й армии, производила работу 2-го армейского рубежа и занималась боевой подготовкой.
23 декабря дивизия произвела смену подразделений 169-й и 41-й сд на рубеже: лес 2 км севернее посёлка Осое (исключая) колхоза «Рассвет». 1170-й сп и 33-й ошб заняли исходное положение и вели подготовку к наступлению. В 12:30 после 15-минутной артподготовки перешли в наступление на Малые Колховичи, в результате решительных действий наших подразделений противник был выбит с передней линии обороны. В 14:45 решительной атакой 33-й ошб полностью овладел Малые Козловичи, отбив 2 контратаки противника с направления лес севернее Гнашев. Противник потерял до 450 солдат и офицеров, захвачено 4 пленных, одна 37 мм пушка, 6 ручных пулемётов. Уничтожено: пулеметов − 11, винтовок — до 450, автоматов — 120, миномётов — 6, пушек — 4. Дивизия также понесла понесла людские потери[5].
С 24 по 28 декабря части дивизии прочно удерживали захваченный рубеж, отбивая ряд яростных атак противника и нанося ему большие потери в живой силе и технике. В боях по отражению атак противника частями дивизии было уничтожено до 750 гитлеровцев.
Выполняя приказ № 018/ОП Штакора-35 от 28 декабря 1943 года, дивизия сдала свою полосу обороны частям 41-й сд и вышла в резерв 35-го ск и к 07:00 сосредоточилась в районах: Пламя, Мал. Стрелки, хутора Семеновские.
30 декабря 1943 по 10 января 1944 года дивизия находилась во 2-м эшелоне 35-го ск, занимаясь подготовкой и инженерными работами по созданию 2-го оборонительного рубежа корпуса.
С 11 по 24 января одним полком (1170) произвела смену частей 41-й сд и приняла полосу обороны на рубеже: северная окраина Мал. Козловичи, кладбище сев.-зап. Мал. Козловичи, восточнее 250 м высоты 147,6, полевая дорога от высоты 147,6 до мостика 400 м южнее Мал. Козловичи.
За этот период дивизия усовершенствуя оборону в инженерном отношении, вела разведывательные бои с задачей ЗАХВАТИТЬ КОНТРОЛЬНОГО пленного.
Выполняя боевой приказ Штакора-40 № 005/ОП от 23 января 1944 года, дивизия в ночь с 24 на 25 января провела смену частей 129-й сд и частично подразделений 250-й сд на рубеже: Рассвет, хутора Денисковичи, отдельные домики западнее Пролетарский.
С 26 по 31 января дивизия одним полком продолжала удерживать занимаемый рубеж. Части и спецподразделения, находящиеся во втором эшелоне занимались боевой подготовкой согласно плану.
В ночь 31 января на 1 февраля 1944 года дивизия одним полком (1174) произвела смену частей 323-й сд на участке: Чёрная Вырня, Бобовка.
С 2 по 13 февраля дивизия продолжала занимать прочную оборону, усовершенствуя её в инженерном отношении, ведя разведку по захвату контрольного пленного.
Выполняя боевое распоряжение № 007/ОП Штакора-40 от 13 февраля, дивизия 14 февраля сдала полосу обороны частям 169-й и 323-й сд и совершила марш, сосредотачиваясь во 2-м эшелоне корпуса в районе: свх. Красница, клх. Дмитрова, Наидерун.
15—20 февраля дивизия находилась во 2-м эшелоне корпуса и занималась боевой подготовкой согласно плану.
В ночь с 20 на 21 февраля дивизия совершила марш по маршруту: Пахарь — Долгий — Лес Вишен — Мадоры. Форсировала реку Днепр и к 14:00 сосредоточилась в районе: Мадора, Вишен, южнее высоты 147,2, где находилась в полной боевой готовности к наступательным действиям.
С 22 по 24 февраля дивизия находилась в резерве командира 40-го корпуса, продолжая совершать марш вслед за наступающими частями. К 24 февраля сосредоточилась в районе: Тереховка, Стар. село, Грабов, Большевик, Парня.
С 24 по 25 февраля дивизия одним полком (1172), сменив подразделение 129-й сд, вела наступательные действия и к 07:15 25 февраля овладела западными скатами высоты 145,4, Восточнее Веричев. Противник, потеряв выгодный рубеж, предпринял ряд контратак превосходящими силами, но все атаки были отбиты с большими для него потерями.
С 26 по 28 февраля дивизия перешла к временной обороне на рубеже: юго-западные скаты высоты 145,4, безымянные высоты 600 м восточнее южная окраина Веричев, высота 145,9.
29 февраля дивизия, произведя перегруппировку, заняла исходное положение для наступления в районах: 1174-й сп — юго-западные скаты высоты 145,4, 1172-й сп — 500 м восточнее северное окраины Веричев.
За данный период безвозвратно потери дивизии составляют: убито офицеров — 43 чел, сержантов — 257 чел, рядовых — 754 чел, итого 1054 чел.
С 1 февраля по 23 июня после ожесточённых наступательных боев за переправу и плацдарм на западном берегу р. Друть дивизия находилась в обороне по западному берегу р. Друть, севернее Рогачева на участке: Бол. Коноплица, отметка 147,4, Горохов, высота 145,4, высота 144,5, вела оборонительные бои отражая многочисленные контратаки пехоты и танков противника, одновременно готовилась к дальнейшим наступательным боям.
24 июня дивизия под командование генерал-майора НИКИТИНА Николая Александровича в составе 35-го ск 3-й армии 1-го Белорусского фронта, после 2-х часовой артподготовки, перешла в наступление с плацдарма на западный берег р. Друть. В результате 1-го дня боя, части дивизии овладели 1 и 2-й траншеей противника.
25 июня части дивизии, сломив сопротивление противника, заняли 3-ю траншею противника и вышли в район огневых позиций артиллерии, тем самым завершили прорыв сильно укреплённой полосы обороны противника, разгромив при этом 439-й пп 134-й пд. Противник потерял до 215 солдат и офицеров, взято в плен 16 солдат.
С 26 по 30 июня дивизия, ведя бои с арьергардными частями противника, продолжала преследование его. В ходе боев форсировала реки: Добрица, Слина, Березина, овладела районным центром Кличев, перерезала основную магистраль Могилёв — Бобруйск, вышла на оперативный простор, чем обеспечила пропуск танкового корпуса прорыва ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ. По уточнённым данным части дивизии с 24 по 30 июня нанесли следующие потери противнику: уничтожено танков — 11, орудий — 75 и 155 мм — 43, пулемётов — 22, миномётов — 9, автомашин — 20, тракторов — 7. Захвачены трофеи: пулеметов — 75, орудий 75 и 105 мм — 30, автомашин — 9.
С 1 по 9 июля части дивизии ломая упорное сопротивление противника перерезали шоссе Могилёв — Минск к исходу 2 июля овладели м. Червень. В дальнейшем дивизия преследует отходящего противника, обходя отдельные узлы сопротивления и опорные пункты, к исходу 9 июля с хода форсировала р. Неман на подручных средствах, захватив плацдарм на западном берегу в районе Огородни. За этот период дивизия прошла с боями более 230 км, завершила окружение Могилевской группировки противника, захватила большие трофеи: орудия 75 и 105 мм — 13, пулемётов — 29, миномётов — 11, мин — 300 шт, патронов 6000 шт, автомашин 44, автоматов — 24, взято в плен 162 чел., уничтожено до 570 солдат и офицеров.
10 и 11 июля дивизия, находясь в резерве 35-го ск, продолжала следовать за 323-й сд вдоль восточного берега р. Неман и подошла к рубежу Стукалы, Шестилы.
С 12 по 18 июля дивизия продолжала преследовать противника. Форсировала реки: Шара, Зельвянжа, Рось, Свислыч и развивая успех, с боями заняла: Ермолка, Мадцынь, Козлы, Конюхи, где закрепилась, ведя командирское наблюдение и разведку переднего края противника. За этот период овладела крупными населёнными пунктами и важными опорными пунктами немцев: Мосты, Зельвяны, Ковали, Михалины, Ермолка, Козлы. Отбила ряд контратак противника.
19 и 20 июля совершив марш по маршруту: Жукевичи, Олекшицы, Мисевичи — дивизия сосредоточилась на рубеже: 1 км южнее Оицув и лес колхоз Милятнев, откуда форсировав р. Свислыч в район Белогурцы, Горки (южнее Крынки).
21 июля обходя крынки южнее через Белостокскую пущу, дивизия перерезала шоссе Крынки-Белосток в районе Тальковщизна, тем самым вышла в тыл Крынской группировки и отрезала пути отхода противника на Белосток. С боями прошла 12 км, освободила Тальковщизна и другие населенные пункты.
С 22 по 30 июля части дивизии преследуя противника и преодолевая минные поля, проволочные заграждения, по бездорожью в лесисто-болотистой местности, вышла на западную окраину г. Белосток. При этом захвачено трофеи: танков — 2, орудий разных — 17, минометов — 31, пулеметов — 42, автомашин — 3, снарядов — 2400, патронов — 80 000. Уничтожено: танков — 12, орудий разных — 26, минометов — 39, пулеметов — 48, автомашин — 17, повозок разных с грузом — 170, 1900 солдат и офицеров. Разгромлены: 5-й мп 12-й тд и саперный батальон 367-го пд.
1 августа части дивизии вышли на восточный берег р. Нарев на участке Бацюты — Топлиев.
С 2 по 30 августа дивизия внезапной и тщательной замаскированной атакой форсировала р. Нарев и преодолевая огневое сопротивление и частые контратаки противника, продолжала дальнейшее наступление на Запад и к исходу 30 августа вышла на рубеж Мечки — Зимаки — Милево-Тоси — Милево-Вельки.
31 августа произведя перегруппировку частей в районе Хростово, Ладыманс (юго-восточнее Остроленко), дивизия готовилась к наступлению за овладение городом-крепостью Остроленко.
С 1 марта по 1 сентября безвозвратные потери дивизии составили: убито: офицеров — 135, сержантов — 395, рядовых 1127, и того — 1657; пропало без вести: офицеров — 1, рядовых — 2.
3 сентября части дивизии перешли государственную границу 1939 СССР с Германией на участке пограничного столба № 111—114 Юго-восточнее Остроленко и к 5 сентября вплотную подошли к опорному пункту немцев на восточном берегу р. Нарев, прикрывающим подступы к восточной Пруссии городу и крепости Остроленко.
6 сентября части дивизии под командованием гвардии-полковника ГРЕКОВА Михаила Андреевича, ломая ожесточённое сопротивление, штурмом овладели городом Осроленко. При этом уничтожено: до 660 солдат 14-го пд, взято в плен 17 немцев, уничтожено самоходных орудий — 4, танков — 2, орудий 75 мм — 2, миномётов — 6, пулеметов — 38, подбито СУ — 2, бронетранспортеров — 1. Разбито винтовок — 160, автомашин грузовых 13, подвод — 67. Захвачены трофеи: пулеметов — 85, автоматов — 7, винтовок — 119.
С 7 по 23 сентября дивизия перешла в резерв командира 35-го ск, проводила занятия по боевой подготовке и инженерные работы по оборудованию тылового армейского рубежа в районе: Жикунь, Выпыхы, Лавы (севернее).
С 24 сентября по 8 октября дивизия совершаила марш в район Шляхецкий, Михалово, Старе (южнее Рожан), где проводила занятия по боевой подготовке и вела подготовку к боевым действиям по расширению плацдарма р. Нарев.
С 9 по 16 октября сменив части 194-й сд 29-го ск на рубеже: Напюрки, Лдне, Градзелки, дивизия вела наступательные бои по расширению плацдарма на западном берегу р. Нарев. Преодолевая упорное сопротивление противника и отбивая его непрерывные контратаки крупных сил пехоты и танков, дивизия перерезала важнейшие коммуникации — шоссе Рожан — Пултуск, Рожан — Макув, тем самым был обеспечен захват нашими частями г. Рожан. Дивизия прошла с боями до 20 км, освободила 14 населенных пунктов, среди них крупные населенные пункты: Хшаново, Ляс, Трущь. Разгромлен 114-й мп, разведотряд 299-й пд. Уничтожено солдат и офицеров противника — 2365, взято в плен — 37. Разбито орудий всех калибров — 39, минометов — 10, пулеметов — 109, винтовок и автоматов 390, самоходных орудий и танков 29, бронетранспортеров — 10, автомашин — 21, повозок — 76, лошадей — 142. Взяты трофеи: орудий — 12, минометов — 2, пулеметов — 32, винтовок и автоматов — 256, самоходных орудий и танков — 6, автомашин — 9, раций — 4.
С 19 октября по 1 ноября дивизия перешла во 2-й эшелон 35-го ск, производила работы по оборудованию 2-го оборонительного рубежа в районе Рожан и занятия по боевой подготовке, готовясь к дальнейшим наступательным боям.
С 1 октября по 1 ноября безвозвратные потери дивизии составляют: убито офицеров — 34, сержантов — 90, рядовых — 343. Пропало без вести рядовых 4.
С 1 по 15 ноября дивизия находилась во 2-м эшелоне, составляя резерв 35-го ск 3-й армии, проводила занятия по боевой подготовке.
С 1 ноября по 28 декабря дивизия двумя полками (1170 и 1172), сменив части 290-й сд, заняла оборону на рубеже: южные скаты высоты 122,0, Роща 700 м восточнее Влосьц, Северыново (восточнее) — 7 км г. Рожан. 1174-й сп, находясь во 2-м эшелоне, проводил занятия по боевой подготовке.
С 29 декабря 1944 года по 1 января 1945 года дивизия, сдав боевой участок частям 73-й сд 48 армии, вышла во 2-й эшелон, составляя резерв 35-й ск, где проводила подготовку к январским наступательным боям 1945 года.
1 по 13 января дивизия находилась во 2-м эшелоне 35-го ск, где проводила занятия по боевой подготовке. Готовилась к предстоящему наступлению.
13 января части дивизии сменили 290-ю сд на рубеже северо-восточнее Домбровка (8 км западнее Рожан), заняв исходное положение для наступления. В 1-м эшелоне 1170-й и 1172-й сп, 1174-й сп — во 2-м эшелоне.
С 14 по 17 января части дивизии после мощного артналёта перешли в решительное наступление, преодолевая упорное сопротивление и контратаки танков и пехоты противника, форсировали р. Ожиц.
С 18 по 20 января дивизия продолжая ломать сопротивление противника, преследовала его и 20 января перешла границу Польши с Германией в районе г. Яново и вступила в пределы Восточной Пруссии. За сутки дивизия прошла с боями около 40 км, освободив 47 населенных пунктов.
С 21 по 23 января части дивизии ведя стремительное преследование отходящего противника, сбивая его мелкие заградотряды, при поддержке самоходных орудий, бронетранспортеров и танков, продолжала наступать в северном направлении на г. Аллейштайн, затем изменив направление на северо-восток наступала восточнее 4 км от Аллейштайна. К исходу 23 января5 достигла 1 км юго-западнее г. Вартенбург.
С 24 по 27 января дивизия вела упорные бои за г. Вартенбург и к исходу 27 января вышла на южный берег р. Писса, заняв южную часть города.
С 28 по 29 января обходным манёвром 2-мя полками (1172-й и 1174-й сп) дивизия продолжала наступать в северном направлении, обходя Вартенбург с запада (одним полком — 1170-м сп) прикрывалась справа и к исходу 29 января вышла 1,5 км севернее Вартенбург, захватив Ной-Мараунен.
С 30 января по 6 февраля дивизия, преодолевая яростное сопротивление противника, отбивая контратаки, совершая обходные маневры лесом, в сложных условиях лесного боя, продолжала наступать в северном направлении и к исходу 6 февраля овладела Фридрихаиде, очистив лес юго-восточнее Кашаунен.
За это время дивизия уничтожила 430 солдат и офицеров противника. Разбила: орудий — 4, минометов — 5, автомашин — 8, пулеметов — 7, бронетранспортеров — 3, танков — 2. Захвачено автомашин — 2, мотоциклов — 7, пулеметов — 9.
С 7 по 13 февраля дивизия находилась во 2-м эшелоне корпуса, вела подготовку к наступлению.
С 14 по 17 февраля дивизия переходит в 1-й эшелон и продолжает дальнейшее наступление. Преодолевая сопротивление противника части дивизии в 13:30 17 февраля овладели г. Мельзак.
С 13 февраля по 26 марта части дивизии, продолжая преодолевать яростное сопротивление противника, отбивая многочисленные контратаки танков и пехоты, продолжили наступление и к 26 марта вышли на залив Фриш-Гаф.
В течение 26 марта дивизия вела очистку от разрозненных групп противника в районе восточнее Дойч-Ванау. В 16:00 двумя полками (1170-й и 1172-й сп) сосредоточилась в районе северная окраина Кароен. 1174-й сп нёс боевую службу охранения на рубеже северо-западнее отметки 30,2 северная окраина Дойч-Ванау.
Выполняя приказ № 0011 Штакора-35 от 27 марта 1945 года, дивизия с 26 марта по 4 апреля двумя полками совершила марш по маршруту: Карбен — Вермдтен — Грюненпальд — Кокендорф — Пакхаузен — Хайлетерн и сосредоточилась в районе Борнит, Воинит. 1174-й сп, сдав участок 71-му ск, 2 апреля выступил на марш и сосредоточился в районе Раихаган.
4 апреля гужевая колонна дивизии вышла в новый район дислокации и к 18 апреля сосредоточилась в районе Маусков. Личный состав, следуемый по железной дороге, 6 апреля выбыл в места сосредоточения и к 14 апреля сосредоточился в районе Маучков.
С 14 по 21 апреля части дивизии проводили занятия по боевой подготовке.
Выполняя приказ № 0010 Штакора-35 от 20 апреля, дивизия с 21 по 22 апреля совершила марш и в 11:30 22 апреля сосредоточилась в районе леса 3 км западнее Юнхеберг.
С 22 по 25 апреля дивизия вступила в бои и заняла Ной-Циттау, преодолевая упорное огневое сопротивление противника и контратаки, части дивизии продолжали наступление и в 17:00 25 апреля 1172-й сп соединился с 6-й сд 1-го Украинского фронта в районе западнее Хоэрлеме и 1170-й сп в 08:00 25 апреля с частями 152-й сд того же фронта в районе перекрестка дорог 1 км юго-западнее Хоэрлене. Противник понес следующие потери: уничтожено солдат и офицеров до 450, взято в плен 73 солдата. Подбито: 2 самоходных орудия, 5 орудий, 12 пулеметов, захвачено: 8 легковых автомашин, 5 грузовых, 18 пароходов, 7 барж, 23 мотоцикла, 10 подвод с боеприпасами, 12 велосипедов, склад с запасными автозапчастями, 11 пулеметов, 75 винтовок.
С 26 по 28 апреля дивизия действовала во 2-м эшелоне 35-го ск, прикрывая правый фланг корпуса.
27 апреля части дивизии встречались с противником в районе Гросс-Керис, обходным маневром озера Пецер-Хинтер-Зее с юга и с севера овладели Пец, заняв круговую оборону.
С 28 по 30 апреля дивизия достигла южной части Гросс-Керис и продолжала удерживать данный рубеж. Противник пытаясь сдержать наступление наших частей оказывал сопротивление ружейно-пулеметным огнём и используя лесной массив пытался прорваться в северо-западном направлении. Дивизия вела бои по прочесыванию леса от мелких групп противника.
С 2 по 8 мая дивизия вела бои западнее Берлина Бранденбургской провинции. 8 мая вышла на реку Эльба и соединилась с Английской армией в районе 15 км западнее Бреттин. Дивизия уничтожила до 150 солдат и офицеров, взяла в плен — 70. Разбила 1 орудие, 5 пулеметов, 3 автомашины, 2 миномета, Захвачено: автомашин — 140, орудий — 27, в том числе зенитных — 16, пулеметов — 33, мотоциклов — 12, тракторов и тягачей — 20. Винтовок — 500, Цистерн железнодорожных с нефтью — 3, вагонов — 6, паровозов — 1, склад с сахаром — 1, склад с мылом — 1, прожекторов — 25 шт.
9 мая дивизия совершила марш и сосредоточилась в районе Вархау, где и застала окончание войны.
Боевые действия дивизия закончила под командованием гвардии полковника ГРЕКОВА в составе 35-го ск 3-й армии 1-го Белорусского фронта.
С 10 мая по 6 июня дивизия сосредоточена в районе Вархау, где проводила боевую и политическую подготовку.
6 июня по 20 августа дивизия совершила марш по маршруту: Вархау — Герн — Зармунд — Брузендорф — Тоипиц — Витмансдорф — Скулен — Гоиас — Шенкендебберн — Верден — Липталь — Шваиниц — Либерозе — Губен — Ноберсберг — Ниттриц — Коннтоп — Смигель — Шримм — Жеркув — Тронбчин — Тулишкув — Турек — Унейуф — Ленчица — Плонтек — Лович — Блоне — Варшава — Седлец — Соколув — Подляски — Пружаны — Слоним — Барановичи — Борисов — Лепель.
На протяжении боевых действий на фронте дивизия неоднократно пополнялась личным составом. Иногда в обороне или в резерве командира корпуса.
Дивизия пополнялась: в 1942 на Северо-Западном фронте, в 1943 в апреле при подготовке к боям за Орёл. В 1944 апреле—мае при подготовке прорыва на реке Друть, в 1944 ноябрь—декабрь при подготовке к прорыву обороны противника на реке Нарев. В 1945 в февраль—март в боях в Восточной Пруссии.
20 августа дивизия сосредоточилась в новом районе дислокации Военный городок разъезд 116 км. Дивизия вышла из состава действующей армии и вошла в состав 40-го ск Минского военного округа. Дивизией командовал гвардии полковник ГРЕКОВ.
В Викитеке есть тексты по теме
348-я стрелковая дивизия
Формирование дивизии происходило с 10 августа, осенью 1941 года, на Урале, в районе города Бузулук Чкаловской (ныне Оренбургской) области.[6][7] 1174-й стрелковый полк (1174 сп) формировался в деревне Сухоречка. 23 августа был подписан приказ № 1 по команде 1174 (как в целях секретности именовался полк):
«Сего числа прибыл и вступил в исполнение обязанностей командира команды 1174. Основание: приказ о.к. № 23/1296. командир команды майор Гловацких Ан. Гр.»

— Выписка из приказа[2].

Формирование, обучение и слаживание частей и подразделений дивизии, состоявших из мирных тружеников СССР: рабочих, крестьян, интеллигенции Оренбуржья, закончились за 3 месяца.

С 12 ноября части дивизии начали передислокацию, по железной дороге, в район сосредоточения 60-й Армии (резервная). 12 ноября из мест формирования частей, эшелонами, выдвинулся 916 ап, 13 ноября тремя эшелонами 1174 сп в город Семёнов, Горьковская область, позднее остальные части. До 28 ноября 348 сд перебрасывается из Семёнова в Загорск Московская область, и уже в первых числах декабря части и подразделения дивизии выгрузились из железнодорожных составов на станции Загорск. От туда части дивизии выдвинулись в районы сосредоточения. 3 декабря 916 ап походным маршем достиг г. Запрудня[2] там же (в районе города) разместились остальные части дивизии.

4 декабря дивизией был получен приказ от командующего 30-й армии Западного фронта, от 4 декабря 1941 г. за № 36, о переходе в наступление.

5[7] — 6 декабря 1941 года бойцы и командиры 348 сд вступили в свой первый бой под Москвой[8]. В этот день Красная Армия перешла в наступление под Москвой, началась Московская наступательная операция, в которой 348 сд принимала активное участие. 348-я стрелковая дивизия действовала на фронте Золино, Опритово[9].

Первым перешёл в наступление, приняв боевое крещение, под деревней Бунятино 1170 сп, по мере подхода остальных полков дивизии 7—14 декабря были освобождены (взяты с боем) населённый пункты: Васильево, Ново-Яхрома, Поздняково, Васнево, Кочергино, Безбородово, Соврыгино, Богданово, Негаево, Исаково, Бутиха, Русино, Таурурово, Бабайки, город Рогачёв, Михалёво, Покрово, Спас-Коркодино, Вороново, город Клин. Бои были ожесточённые, враг с большим трудом уступал позиции. За девять дней наступательных боёв от Бунятино до Клина дивизия потеряла убитыми 786 Воинов, которые были похоронены в 35-ти братских могилах. Сильные морозы добавили большое количество обмороженных[2].

В ночь на 9 декабря войска нашей армии штурмом овладели Рогачевом. Левофланговой группой армии руководил Г. И. Хетагуров. Первой ворвалась в город 348-я стрелковая дивизия А. С. Люхтикова. Во главе её шёл 1170-й полк полковника А. А. Куценко. В боях за город было уничтожено до двух полков 14-й мотодивизии противника, захвачено боевое знамя одного из полков этой дивизии. 348-я дивизия не имела поддерживающих танков, а артиллерия в ходе наступления нередко застревала в снегу, и орудия приходилось тащить на руках. Тогда путь пехоте прокладывали пулемёты. Особенно отличилась пулемётная рота во главе с бесстрашным капитаном Андреем Акимовичем Царенко. Если у кого-нибудь отказывал пулемёт, Царенко, несмотря на губительный огонь, быстро приходил на помощь и устранял неисправность. В этом бою его рота уничтожила около трехсот фашистов. А. А. Царенко получил ранение, но остался в строю.

— Д. Д. Лелюшенко, мемуары, "Заря победы"[10].

Несколько дней вели предельно ожесточенные бои воины 348-й стрелковой дивизии за Афанасово, Петровское и Ново-Кобелево. В качестве трофеев ими были захвачены 60 автомашин,12 орудий, шесть миномётов, две противотанковые пушки, много стрелкового оружия и боеприпасов, ротная канцелярия 459-го пехотного полка.

— Лотошинский район. Военные годы[6].

В ходе наступления 348 сд освободила более 40 населенных пунктов, в том числе город Клин (в 2 часа ночи 15 декабря в Клин с боем вошла и 348-я Уральская стрелковая дивизия под командованием полковника А. С. Люхтикова), часть Лотошинского района и вышла к городу Ржев в конце января 1942 года.

C переходом к обороне, 9 февраля 1942 г., завершилось участие дивизии в Ржевско-Вяземской операции[2].

С 30 июля 1942 года дивизия участвовала в Ржевско-Сычовской операции. Вела бои северо-западнее Ржева в районе реки Кокша: 1170-й сп — в районе деревни Мишино, 1172-й сп — в районе деревень Бахмутово и Клепинино, 1174-й сп — в районе Большое Косачёво, Старо-Филькино, Головешкино, также бои велись в районах деревень Дехтери, Ерши, Красное. Дивизия понесла большие потери, убитые были захоронены в указанных деревнях, позднее перезахоронены в братскую могилу в деревне Кокошилово.

В августе 1942 года дивизия переведена из 30-й армии Западного фронта в 39-ю армию Калиниского фронта.

В течение 1942 года и первой половины 1943 года дивизия вела тяжёлые бои в Калининской и Новгородской областях.

В мае 1943 года дивизия переведена в район Орла, участвовала в Орловской стратегической наступательной операции, в июле 1943 года принимала участие в Орловско-Курской битве, и участвовала в освобождении Орла[11]. К февралю 1944 года, освободив районы Орловской, Брянской, Гомельской и часть Могилёвской области, дивизия вышла на реку Друть, приток Днепра, где перешла к обороне.

С 23 июня 1944 года дивизия принимала участие в Белорусской операции (окружение и разгром Бобруйской группировки противника). В ходе Минской наступательной операции (29 июня — 4 июля) на втором этапе операции «Багратион» освобождала: город Бобруйск (29 июня), Червенский район Белоруссии (2 июля 1944, город Червень), Кричев, 3 июля 1944 года — город Минск, позднее Мосты, Белосток, Остроленка.

Принимала участие в Берлинской наступательной операции.

Свой поход дивизия закончила 8 мая 1945 года на реке Эльба, воины дивизии встретились с британскими союзниками, расформирована в апреле 1946 года.

Состав

Август — ноябрь 1941 г., дислокация в районе города Бузулук:

  • Управление (штаб);
  • 1170-й стрелковый полк (1170сп)[7] (полковник А. С. Люхтиков);[6]
  • 1172-й стрелковый полк (1172сп)[7] ();
  • 1174-й стрелковый полк (1174сп)[7], дислокация деревня Сухоречка (майор А. Г. Гловацких, полковник И. И. Долматов) (3089 человек (чел.);
    • 3-и стрелковых батальона (по 672 чел.);
    • миномётный батальон (330 чел., батареи 76 и 45 миллиметровых (мм) пушек, в составе которых были 574 лошади, по четыре пушки каждого калибра, миномётов 82-х мм — 27 штук, 50-ти мм — 26 штук);[2]
  • 916-й артиллерийский полк (916ап), дислокация в начале в районе мельницы города Бузулук, а затем в землянках за рекой Самаркой (полковник Яхонтов и начштаба капитан Куницкий (28 августа));
    • артиллерийский дивизион;
    • артиллерийский дивизион;
    • Из-за отсутствия орудий третий дивизион не формировался;[2]
  • 472-й отдельный сапёрный батальон;[2]
  • 438-й отдельный медсанбат;[2]
  • 589-я отдельная рота связи;[2]
  • 415-я отдельная разведывательная рота;[2]
  • 468-я отдельная автомобильная рота подвоза;[2]
  • 207-я полевая хлебопекарня;[2]

1 декабрь 1941 г. — 9 мая 1945 г.:

10 мая 1945 г.:

  • Управление (штаб);
  • 1170-й Белостокский Краснознаменный орденов Кутузов 3-ей степени и Александра Невского стрелковый полк;
  • 1172-й Остроленковский Краснознаменный ордена Кутузова 3-ей степени стрелковый полк;
  • 1174-й Алленштайнский Краснознаменный орденов Суворова и Кутузов 3-ей степени стрелковый полк;
  • 916-й Остроленковский орденов Кутузова 3-ей степени,Александра Невского и Суворова 3-й степени артиллерийский полк;
  • 207-й отдельный истребительный противотанковый ордена Александра Невского дивизион;
  • 438-й отдельный медикосанитарный батальон;
  • 804-й отдельный батальон связи;
  • 472-й отдельный сапёрный батальон;
  • 415-я отдельная разведывательная рота;[7]
  • и другие части

В составе

Знаки отличия

За отличия в боевых действиях, личному составу 348сд, объявлено 14 благодарностей приказами ВГК. Бойцы и командиры награждены более 17 000 правительственных наград (медалями и орденами).[7]

Командиры

Особо отличившиеся воины

За войну в 348сд погибло около 11 500 воинов, не считая умерших от ран и без вести пропавших. Всего за эти годы через дивизию прошло около 110 000 человек, при полном штатном численном составе не более 6 000 бойцов и командиров[7].

Память

Организованы и действуют 25-ть музеев боевой славы, в освобождённых дивизией городах и поселках: Клин, Стародуб (Брянская область), Трубчевск, Светлогорск, Советск, Тильзей, Синьково, Вербилки, Лотошино, Савостино, Вороново (Московская область), Липецк, Новосиль (Орловская область), Минск, Кличев, Кричев, Червень, Мосты, Гродно, Ольштын, Гронвальд, Белосток, Кенигсберг, Гентин;[7]

  • Основной музей 348-й стрелковой дивизии находится в школе-интернате № 25 (санаторная школа-интернат № 25), город Москва, создан в 1983 г..;[7]
  • Создан музей 348-й стрелковой дивизии на базе средней школы № 3, города Мосты. Открытие музея состоялась в торжественной обстановке в 1967 г..[8]
  • Историко-краеведческий музей. Савостинская СОШ.[12]
  • С 70-х годов 20-го века создан и действует Совет ветеранов 348-й стрелковой дивизии.
  • Улица в городе Новосиль носит имя 348-й стрелковой дивизии.

Напишите отзыв о статье "348-я стрелковая дивизия"

Примечания

  1. 1 2 3 [geroiros.narod.ru/wwsoldat/200/ARTICLES/BIO/vikulov_sv.htm С. В. Викулов]
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [shilshkola1.ucoz.ru/publ/3-1-0-47 Музей Боевой Славы., Школа № 1, Шилово.]
  3. [www.toyota-club.net/files/lib/isaev/is_shaposh/is_shaposh.htm Алексей Исаев. Наступление маршала Шапошникова.]
  4. [tashv.nm.ru/Perechni_voisk/Perechen_05_01.html Действующая армия. Перечни войск. Перечень № 5. Стрелковые, горно-стрелковые, мотострелковые и моторизованные дивизии.]
  5. См. данные Минобороны России, в том числе информацию Учётной карточки № 22 (Д-35) Минобороны РФ о воинском захоронении в д. Майское Жлобинского района Республики Беларусь.
  6. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [lotoshino.ru/page,2,war.html Лотошинский район. Военные годы.]
  7. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.25internat.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4:2009-05-16-19-21-10&catid=5:2009-05-18-19-59-55&Itemid=8 Музей 348сд санаторной школы-интерната № 25, Москва.]
  8. 1 2 [www.mosty-zara.by/ru/issues?art_id=573 Шла дивизия вперёд…]
  9. [www.1942.ru/book/msk/index2.htm Разгром немецких войск под Москвой]. / Под общей редакцией маршала Б. М. Шапошникова. — Кн. 2.
  10. 1 2 [militera.lib.ru/memo/russian/lelyushenko_dd2/07.html Милитера, Д. Д. Лелюшенко, мемуары, «Заря победы»]
  11. [www.ntv.ru/novosti/170777/ В Орле отмечают важную дату. Сегодня. НТВ.]
  12. [pobeda-mo.ru/sch_museums/35.html Историко-краеведческий музей. Савостинская СОШ.]

11. Исторический формуляр 348-й стрелковой Бобруйской Краснознаменной ордена Кутузова 2-й степени дивизии (рассекречено 12.12.2008

Ссылки

  • [www.1942.ru/book/msk/index2.htm Разгром немецких войск под Москвой. Книга вторая., под общей редакцией маршала Б. М. Шапошникова.]
  • [militera.lib.ru/memo/russian/lelyushenko_dd2/07.html Милитера, Д. Д. Лелюшенко, мемуары, «Заря победы»]
  • [lotoshino.ru/page,2,war.html Лотошинский район. Военные годы.]
  • [peramoga.belta.by/ru/osvob/xronika/minsk/ Память нужна живым …]
  • Слава солдатская., 4-е изд., Пермь, 1984 г., стр. 124—128.;
  • [tashv.nm.ru/Perechni_voisk/Perechen_05_01.html Действующая армия. Перечни войск. Перечень № 5. Стрелковые, горно-стрелковые, мотострелковые и моторизованные дивизии.]
  • [www.mosty-zara.by/ru/issues?art_id=573 Шла дивизия вперёд…]
  • [geroiros.narod.ru/wwsoldat/200/ARTICLES/BIO/vikulov_sv.htm С. В. Викулов]
  • [www.25internat.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4:2009-05-16-19-21-10&catid=5:2009-05-18-19-59-55&Itemid=8 Музей 348сд санаторной школы-интерната № 25, Москва.]
  • [shilshkola1.ucoz.ru/publ/3-1-0-47 Музей Боевой Славы., Школа № 1, Шилово.]
  • [pobeda-mo.ru/sch_museums/35.html Историко-краеведческий музей. Савостинская СОШ.]
  • [www.ntv.ru/novosti/170777/ В Орле отмечают важную дату. Сегодня. НТВ.]
  • [www.toyota-club.net/files/lib/isaev/is_shaposh/is_shaposh.htm Алексей Исаев. Наступление маршала Шапошникова.]


Отрывок, характеризующий 348-я стрелковая дивизия

– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.