35-я ракетная дивизия
Поделись знанием:
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
| 35-я ракетная Краснознамённая орденов Кутузова второй степени и Александра Невского дивизия 35рд | |
 | |
| Годы существования |
апрель 1961 год - |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в | |
| Тип | |
| Дислокация | |
| Знаки отличия |
|
| Командиры | |
| Известные командиры | |
35-я ракетная Краснознамённая, орденов Кутузова и Александра Невского дивизия — дивизия в составе Ракетных войск стратегического назначения, расположенная в ЗАТО Сибирский[1] Алтайского края (войсковая часть 52929).
Содержание
- 1 История
- 2 Вооружение
- 3 Командование
- 3.1 Командиры дивизии
- 3.2 Заместители командира дивизии
- 3.3 Начальники штаба - заместители командира дивизии
- 3.4 Заместители командира дивизии по работе с личным составом
- 3.5 Заместители командира дивизии по ракетному вооружению - главные инженеры
- 3.6 Заместители командира дивизии по тылу - начальники тыла
- 3.7 Командиры полков
- 4 307-й гвардейский Кёнигсбергский краснознаменный ордена Кутузова II степени ракетный полк (войсковая часть 29532)
- 5 867-й гвардейский ракетный Полоцкий ордена Кутузова полк (войсковая часть 23460 - 29551)
- 6 Примечания
- 7 Литература
- 8 Ссылки
История
В 1942 году в поселке Рублёво Московской области сформирована 21-я лёгкая артиллерийская бригада Резерва Верховного Главного Командования. Бригада входила в состав 6-й артиллерийской дивизии 5-й армии. В составе бригады 200-й Краснознамённый Померанский, 1171-й и 1314-й артиллерийские полки. Бригада принимала участие в Великой Отечественной войне. Боевой путь бригады начался в боях у города Жиздра, прошёл через Мозырь, Калинковичи, Карачев, Гомель, Минск, Варшаву, Берлин и завершился на Эльбе. Бригада награждена орденом Красного Знамени, орденом Александра Невского и орденом Кутузова II степени.
После окончания Второй мировой войны бригада дислоцировалась в городе Ратенов в Германской Демократической Республике.
В июле 1945 года часть получила новое вооружение и была переименована в 65-ю тяжёлую миномётную бригаду.
На основании директивы Министра обороны СССР от мая 1960 г. на базе управления и частей 65-й тяжелой минометной Краснознаменной орденов Кутузова и Александра Невского бригады 6-й артиллерийской дивизии прорыва было сформировано управление 46-й ракетной бригады Резерва Верховного Главного командования. Штаб бригады располагался в помещениях расформированной 65-й тяжелой минометной бригады в г. Прохладный Кабардино-Балкарской Автономной Советской Социалистической Республики. В состав 46-й ракетной бригады вошел 178-й ракетный полк (создан в августе 1959 года), а позже, после сформирования (в конце 1960 г), 479-й Померанский ракетный орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого полк и 480-й Дрезденский ракетный полк.
18 апреля 1961 г. бригада заступила на боевое дежурство в составе дежурных смен командного пункта (КП) рбр и дежурных сил 178 рп (командир полка подполковник Запорожец Михаил Иванович) (КП, 1 рдн (командир 1 рдн майор Авдеев Степан Николаевич) (с наземными пусковыми установками и четырьмя ракетами Р-12) (8К63)) и 1059 ртб. Это стало возможным благодаря огромным усилиям командования бригады, полка и базы, офицеров управления, батальона связи и других подразделений и, конечно, военнослужащих срочной службы.
Согласно директиве Министра обороны СССР от апреля 1961 год г. 46-я ракетная бригада преобразована в 35-ю ракетную Краснознамённую, орденов Кутузова и Александра Невского дивизию и вошла в состав 43-й воздушной Армии (штаб — г. Винница Украинской ССР). Ордена вместе с Боевым знаменем по принадлежности переданы 35-й ракетной дивизии.
В 1961 году управление дивизии переведено в г. Орджоникидзе
22 декабря 1963 года в ходе стратегического учения под руководством Министра обороны СССР «Гроза» впервые в истории Ракетных войск стратегического назначения в дивизии произведён пуск ракеты с боевой стартовой позиции.
В 1967 году управление дивизии передислоцировано в с. Октябрьское Пригородного района Северо-Осетинской АССР.
С 3 по 8 июня 1968 года в ходе стратегического учения под руководством Министра обороны СССР «Весенний гром» в дивизии впервые был произведён залп ракет.
18 июля 1974 года в ходе исследовательских учений был произведён учебно-боевой пуск всех трех ракет 3-го дивизиона 480 рп.
В 1982 году соединение передислоцировано в пгт. Боровиха Первомайского района Алтайского края. Вошла в состав 33 гв. ракетной армии (Омск).
На 1994 год основное место дислокации — ЗАТО Сибирский Алтайского края.
Вооружение
История
- Артиллерийское
- Миномётное
- Ракетное:
Современность
- С ноября 1991 года – ракетные комплексы с межконтинентальными баллистическими ракетами РС-12М «Тополь» (15Ж58), перевооружение было закончено в декабре 1994 года. В составе дивизии 36 ПУ[2]
Командование
Командиры дивизии
- С 30 мая 1960 по 22 июля 1961 года — полковник Иванов Георгий Александрович
- С 23 июля 1961 по 29 октября 1966 год — генерал-майор Шевцов Владимир Никодимович
- С 29 октября 1966 по 2 июня 1971 год — генерал-майор Дряхлых Николай Иванович
- С 2 июня 1971 по 20 мая 1975 год — генерал-майор Гладун Владимир Григорьевич
- С 20 мая 1975 по 28 октября 1977 год — генерал-майор Титаренко Андрей Иванович
- С 2 сентября 1977 по 31 декабря 1980 год — полковник Фёдоров Владимир Алексеевич
- С 31 декабря 1980 по 7 марта 1983 год — генерал-майор Михтюк Владимир Алексеевич
- С 1982 по 1984 год — полковник Потапов Евгений Сергеевич.
- С 1984 по 1989 год — генерал-майор Соловцов Николай Евгеньевич (с 2001 по 2009 год — Командующий РВСН)
- С 1989 по 1992 год — полковник Воробьев В. Г.
- С 1992 по 1995 год — генерал-майор Калиниченко Н. И.
- С 1995 по 1998 год — генерал-майор Розовенко В. П.
- С 1998 по 2002 год — генерал-майор Свидерский К. В.
- С 2002 по 2005 год — генерал-майор Баранов Александр Аркадьевич
- С 2005 по 2009 год — генерал-майор Матвеев Сергей Сергеевич
- С октября 2009 по май 2013 год — генерал-майор Ногин Роман Олегович
- С мая 2013 - генерал-майор Талатынник Сергей Андреевич
Заместители командира дивизии
- С 1960 по 1966 год — полковник Омельченко
- С 1966 по 1969 год — полковник Шевченко Николай Гаврилович
- С 1969 по 1971 год — полковник Хуторцев Владимир Сергеевич
- С 1971 по 1976 год — полковник Мячин Борис Константинович
- С 1976 по 1979 год — полковник Сизов Юрий Григорьевич
- С 1979 по 1982 год — полковник Макаревич Александр Александрович
- С 1982 по 1985 год - полковник Смирнов Дмитрий Алексеевич
- С 1985 по ____ год - полковник Мешочкин Владимир Иванович
- С ____ по 1989 год - полковник Воробьев В.Г.
- С 1989 по ____ год - полковник Кочегаров Юрий Михайлович
- С 1995 по ____ год - полковник Кузьмин Николай Николаевич
- С 2011 по 2013 полковник Старовойтенко Эдуард Юрьевич
- С ____ по сей день - полковник Кульчихин Владимир Александрович
Начальники штаба - заместители командира дивизии
- С 1960 по ____ год — полковник Тимошенко Николай Григорьевич
- С ____ по 1968 год — полковник Житков Эдуард Фёдорович
- С 1968 по 1974 год — полковник Семёнов Илья Фёдорович
- С 1974 по 1976 год — полковник Линовицкий Евгений Павлович
- С 1976 по 1980 год — подполковник Полищук Владимир Игнатьевич
- С 1980 по 198_ год - полковник Олейник Юрий Алексеевич
- С 198_ по 198_ год — подполковник Северов Юрий Леонидович
- С 198_ по 198_ год - подполковник Кадилов Григорий Васильевич
- с 19_ по 199- -
- с 08.1997 по 06.2002 - полковник Рева Иван Фёдорович
- С 2011 по 2014 полковник Лапухин Сергей Иванович
- с 2014 по наст.время - полковник Гвоздь Александр Анатольевич
Заместители командира дивизии по работе с личным составом
- С 1960 по 1966 год — полковник Орлов Владимир Сергеевич
- С 1966 по 1968 год — полковник Ларин Владимир Семёнович
- С 1968 по 1974 год — полковник Семенков Владимир Степанович
- С 1974 по 1979 год — полковник Хомяков Виктор Владимирович
- С 1979 по 1980 год — полковник Руденко Виктор Федосеевич
- С 1980 по 1985 год — полковник Челпанов Валерий Васильевич
- С 1985 по 1987 год - полковник Иванов Анатолий Иванович
- С 1987 по 1991 год - подполковник Шапошников Сергей Евгеньевич
- С 1991 по год - Корниецкий Леонид Иосифович
- С ____ по 2010 год - полковник Лосев Дмитрий Алексеевич
- С 2010 по 2014 год полковник Распутин Анатолий Николаевич
- с 2014 года полковник Игнатик Виталий Иванович
Заместители командира дивизии по ракетному вооружению - главные инженеры
- С 1961 по 1969 год — полковник Мусин Александр Васильевич
- С 1969 год — полковник Беликов Николай Павлович
- С 1969 по 1982 год — полковник Клименко Михаил Федорович
- С 1982 по ____ год - полковник Антонов Александр Петрович
- С ____ по ____ год - полковник Прошин Иван Николаевич
- С_____по_____год - полковник Девин Валерий Владимирович
- С_____по_____ год - полковник Присяжных Иван Николаевич
- С ____ по 2004 год - полковник Рожнов Андрей Викторович
- С 2004 по 2010 год - полковник Семикозенко Олег Витальевич
Заместители командира дивизии по тылу - начальники тыла
- С 1960 по 1971 год — полковник Кубарев Алексей Федорович
- С 1971 по 1977 год — полковник Кобозев Георгий Алексеевич
- С 1977 по 1984 год — полковник Дзутцев Борис Павлович
- с 1998 по 2001 год - полковник Сорокин Николай Алексеевич
- С 2001 по 2003 год - полковник Кострикин Станислав Борисович
Командиры полков
Командиры 178-го ракетного полка (г. Орджоникидзе)
- С августа 1959 по 1962 год — подполковник Запорожец Михаил Иванович
- С 1962 по 1964 год — полковник Крупенин Геннадий Ильич
- С 1964 по 1972 год — полковник Вовк Николай Николаевич
- С 1972 по 1974 год — полковник Веселов Аркадий Викторович
- С 1974 по 1977 год — подполковник Вершков Иван Васильевич
- С 1977 по 1979 год — подполковник Кумов Виктор Григорьевич
- С 1979 по 1980 год — подполковник Жураховский Петр Кирилович
Командиры 479-го Померанского ракетного полка (г. Майкоп)
- С 1961 по 1963 год — полковник Лапкин Георгий Степанович
- С 1963 по 1967 год — полковник Шутиков Борислав Андреевич
- С 1967 по 1971 год — полковник Воротников Николай Георгиевич
- С 1971 по 1975 год — полковник Тасуй Станислав Иванович
- С 1975 по 1979 год — полковник Сорокин Евгений Евлампиевич
- С 1979 по 1982 год — полковник Кумов Виктор Григорьевич
- С 1982 по 1986 год — полковник Серегин Александр Николаевич
- С 1986 по 1991 год — полковник Назаренко Анатолий Владимирович
- С 1991 по 1992 год — подполковник Прасковьин Сергей Сергеевич
- С 1992 по 1997 год — полковник Парфёнов Владимир Прокопьевич
- С 1997 по 2002 год — полковник Братухин Николай Кириллович
- С 2002 по 2007 год — полковник Данилюк Александр Владимирович
- С 2007 по 2010 год — полковник Лукьянов Игорь Геннадьевич
- С 2010 по 2012 год - полковник Бурков Павел Николаевич
- С 2012 по 2014 год - подполковник Десюк Юрий Вадимович
- С 2014 - полковник Соболев Константин Александрович
Командиры 480-го Дрезденского ракетного полка (г. Махачкала)
- С 1960 по 1966 год — полковник Хуторцев Владимир Сергеевич
- С 1966 по 1969 год — полковник Васильев Александр Акимович
- С 1969 по 1971 год — подполковник Мячин Борис Константинович
- С 1971 по 1974 год — подполковник Линовицкий Евгений Павлович
- С 1974 по 1978 год — подполковник Ремезов Юрий Николаевич
- С 1978 по 1981 год — подполковник Васик Иван Мефодьевич
- С 1981 по 1984 год — подполковник Горохов Юрий Олегович
- С 1984 по 1988 год — подполковник Жихорь В.А
- С 1988 по 1990 год — подполковник Брызгалов В.И.
- С 1990 по 1991 год — подполковник Кавардаков В.Ю.
- С 1991 по 1992 год — полковник Назаренко Анатолий Владимирович
- С 1992 по 1996 год — полковник Донец А.А.
- С 1996 по 1998 год — полковник Каторжин Станислав Николаевич
- С 1998 по 2000 год — подполковник Хребтов Андрей Юрьевич
- С 2000 по 2001 год — полковник Мизев Н.В.
- С 2001 по 2004 год — полковник Холявик Александр Борисович
- С 2004 по 2006 год — полковник Козлуков В.Г.
- С 2006 по 2009 год - полковник Самойлович Александр Викторович
- С 2009 по 2012 год — полковник Кондаков Вениамин Михайлович
- С 2012 по 2014 год - полковник Малинин Андрей Николаевич
- С 2014 по ____ год - подполковник Соловьев Евгений Николаевич
307-й гвардейский Кёнигсбергский краснознаменный ордена Кутузова II степени ракетный полк (войсковая часть 29532)
Место постоянной дислокации — ЗАТО Сибирский. Полк формировался на базе артиллерийской бригады большой мощности, первоначально в составе двух наземных дивизионов.
Командиры полка
- С 1960 по 1963 год - полковник Минеев Борис Иванович
- С 196? по 1977 - полковник Бессонов
- С 1977 по 1982 год — подполковник Левицкий В.Е.
- С 1982 по 1987 год – подполковник Демидкин Евгений Васильевич;
- С 1987 по 1995 год – полковник Санников Валерий Григорьевич;
- С 1995 по 1999 год - подполковник Яковлев Владимир Николаевич;
- С 1999 по 2006 год - полковник Андреев Анатолий Александрович;
- С 2006 по 2009 год - полковник Андрейчук Олег Васильевич;
- С 2009 по 2012 год - полковник Шпаков Владислав Геннадьевич;
- С 2012 по 2014 год полковник Симачев Александр Алексеевич;
- С 2014 - полковник Камагуров Иван Александрович
867-й гвардейский ракетный Полоцкий ордена Кутузова полк (войсковая часть 23460 - 29551)
Место постоянной дислокации — г. Добеле-2, Латвийской ССР-в/ч 23460 (вообще-то это не совсем верно, - в Добеле-2 были "зимние квартиры" - место жительства офицерского состава части дивизионов полка. Офицерский состав 3-го дивизиона располагался в пос. Элея. Позиции полка располагались на границе Литовской ССР и Латвийской ССР между пос. Жагаре и деревней Аугсткалне - 56°23'11,02" с.ш. 23°19'18,24" в.д.). Май 1983- август 1983 переучивание на новую технику на полигоне Капустин Яр. С мая 1984 окрестности деревни Полковниково Алтайского края - в/ч 29551. Полк формировался на базе полка фронтовой авиации и 156-го механизированного полка 51-й механизированной дивизии, чьё наименование получил по преемственности.
Командиры полка
- С 1960 по 1961 год – подполковник Корунчиков Василий Дмитриевич;
- С 1961 по 1965 год – полковник Данильченко Михаил Платонович;
- С 1965 по 1968 год – полковник Орехов Леонид Васильевич;
- С 1968 по 1974 год – полковник Ганин Всеволод Андреевич;
- С 1974 по 1977 год – подполковник Краснов Анатолий Дмитриевич;
- С 1977 по 1982 год – подполковник Балащенко Михаил Петрович;
- С 1982 по 1983 год – подполковник Вербицкий Сергей Андреевич;
- С 1983 по 1985 год – подполковник Мешочкин Владимир Иванович (в/ч 23460 - в/ч 29551);
- С 1985 по 1992 год - полковник Мартынов Владимир Николаевич;
- С 1992 по 1995 год - полковник Гончаров Евгений Иванович;
- С 1995 по 2000 год - полковник Иваницкий Сергей Степанович;
- С 2000 по 2003 год - полковник Лещинский Виктор Дмитриевич;
- С 2003 по 2006 год - полковник Каньшин Владимир Яковлевич;
- С 2006 по 2006 год - полковник Бондаренко Игорь Евгеньевич;
- С 2006 по 2010 год - полковник Переверзев Виктор Александрович;
- С 2010 по 2010 год - подполковник Бурков Павел Николаевич;
- С 2010 по 2014 год - полковник Кульчихин Владимир Александрович
- с 2014 и по сей день - полковник Козлов Денис Геннадьевич
Командиры (начальники) специальных войск и тыла
3911-я техническая ракетная база
- С ____ по ____ год — полковник Савосин.
- С ____ по ____ год — полковник Патрахин Алексей Михайлович
- С ____ по ____ год — полковник Горохов
- С 1995 по 1999 год — полковник Ибрагимов Минахмет Минахметович
- С 1999 по 1999 год — полковник Андреев Александр Виссарионович
- С 1999 по 2009 год — полковник Гошкин Сергей Владимирович
- С 2009 по 2011 год — полковник Сережкин Сергей Сергеевич
- С 2011 по ____ год — полковник Мажитов Бауржан Рашевич
1059-я ремонтно-техническая база (приданная 178-му рп)
- С 1960 по 1973 год — полковник Герасёв Николай Андреевич
- С 1973 по 1977 год — полковник Калачёв Анатолий Николаевич
- С 1977 по 1980 год — полковник Тер-Акопов Борис Авакович
1515-я ремонтно-техническая база(приданная 479-му Померанскому рп)
- С ____ по ____ год — полковник-инженер Смирнов Василий Васильевич
- С ____ по ____ год — полковник Тер-Акопов Борис Авакович
1518-я ремонтно-техническая база (приданная 480-му Дрезденскому рп)
- С 1960 по 1964 год — полковник Балашов
- С 1966 по ____ год — полковник Идиатулин
- С ____ по 1975 год — полковник Шушарин Анатолий Федорович
- С 1975 по 1982 год — полковник Лазовский Анатолий Матвеевич
Заместители главного инженера
- С ____ по ____ год — подполковник Сухарнов Геннадий Иванович
- С ____ по ____ год — подполковник Болынедонов Николай Иванович
- С ____ по ____ год — подполковник Антонов Александр Петрович
Напишите отзыв о статье "35-я ракетная дивизия"
Примечания
Литература
- Военный энциклопедический словарь ракетных войск стратегического назначения / Министерство обороны РФ.; Гл.ред.: И. Д. Сергеев, В. Н. Яковлев, Н. Е. Соловцов. — Москва: Большая Российская энциклопедия, 1999. — 632 с. — 8500 экз. — ISBN 5-85270-315-X.
Ссылки
| ||||||
Отрывок, характеризующий 35-я ракетная дивизия
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
