37 mm/48 Model 1935
| 37 mm/48 Model 1935 | |
| История производства | |
|---|---|
| Разработано: |
1939 |
| Производитель: | |
| История службы | |
| Состояло на вооружении: | |
| Войны и конфликты: | |
| Характеристики орудия | |
| Калибр, мм: |
37 |
| Длина ствола, мм/калибров: |
1775/48 |
| Масса ствола с затвором, кг: |
1 450 |
| Масса снаряда, кг: |
0,831 |
| Начальная скорость снаряда, м/с: |
825 |
| Принцип заряжания: |
автоматическое, магазин на 6 патронов |
| Скорострельность, выстрелов в минуту: |
теоретическая — 165—172 |
| Характеристики артустановки | |
| Общая масса АУ, кг: |
8070 (спаренная АУ) |
| Угол подъёма ствола, °: |
−10/+85 |
| Угол поворота, °: |
360 |
| Максимальная дальность стрельбы, м: |
8000 (+45°) |
| Досягаемость по высоте, м: | |
37 mm/48 Model 1935 — 37-миллиметровое корабельное автоматическое зенитное артиллерийское орудие, разработанное и производившееся в Франции. Планировалось принять его на вооружении ВМС Франции. Предназначалось для вооружение крупных кораблей, в том числе линкоров типа «Дюнкерк» и «Ришелье», должно было стать основным средством ближней ПВО флота. Было разработано фирмой «Гочкисс» на основе уже устаревшего полуавтоматического орудия Model 1933 и должно было его заменить. Намечалось принять на вооружение спаренные и счетверённые установки этих орудий, имевшие дистанционное управление. Задержки с производством 37mm/48 Model 1935 фактически не позволили принять этот перспективный автомат на вооружение. Единственная спаренная установка была размещена на авизо «Амьен» и успешно применялась в 1940 году против люфтваффе[1].
Напишите отзыв о статье "37 mm/48 Model 1935"
Примечания
- ↑ 1 2 Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — P. 308. — ISBN 0-87021-459-4.
Литература
- Campbell J. Naval weapons of World War Two. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 0-87021-459-4.
Ссылки
- [www.navweaps.com/Weapons/WNFR_37mm_m1935.htm 37 mm/70 Model 1935]
Отрывок, характеризующий 37 mm/48 Model 1935
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
