38-я стрелковая дивизия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
38-я стрелковая дивизия
Годы существования

1920, 1941, 1943 —

Страна

СССР

Тип

пехота

38-я стрелковая дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне





1-го формирования

38-я стрелковая Донская Краснознамённая Морозовско-Донецкая имени А. И. Микояна дивизия. Период нахождения 38-й стрелковой дивизии (первого формирования) в действующей армии в ходе Великой Отечественной войны с 2 июля 1941 года по 27 декабря 1941 года[1].

Сформирована в 1918 году как 2-я Донская стрелковая дивизия. В феврале 1919 года в составе 1-й армии дивизия принимала участие в боевых действиях в Башкирии и Зауралье против войск атамана Дутова. В 1920 году обеспечивала доставку своими отрядами лес с Кавказа в Донбасс. Затем в составе 13-й армии вела боевые действия против армии генерала Врангеля. С октября 1920 года дивизия вела боевые действия против банд батьки Махно.

В ноябре 1920 года 2-я Донская стрелковая дивизия охраняла побережье Азовского моря, штаб дивизии в это время был развернут в Джанкой. В состав дивизии вошли части расформированной 1-й Донской стрелковой дивизии. С 7 по 27 декабря 1920 года 3-я бригада дивизии принимала участие в обороне Мелитополя.

До июня 1922 года вела бои против банд Маслака, Каменюка, Попова в бывшей Донской области и Воронежской губернии.

В июне 1922 году переименована в 9-ю Донскую стрелковую дивизию. В 1930 году дивизия входила в состав Северо-Кавказского военного округа, дислоцировалась в Ростове-на-Дону, её подразделения размещались в Новочеркасске, Таганроге и Зернограде. В 1936 году 9-я стрелковая дивизия была переименована в 38-ю Донскую Краснознамённую Морозовско-Донецкую имени А. И. Микояна стрелковую дивизию. В августе-сентябре 1939 года на базе дивизии дополнительно были сформированы 158-я и 171-я стрелковые дивизии СКВО.

К весне 1941 года дивизия содержалась на т. н. 6-ти тысячном штате. В мае 1941 года дивизия была выведена в Персиановские лагеря в Ростовской области где развёрнута до полного штата в составе 34-го стрелкового корпуса 19-й армии. В конце мая — начале июня 1941 года соединение, наряду с другими тремя стрелковыми и одной горнострелковой дивизией СКВО была передислоцирована на Украину. Выгрузившись на станции Белая Церковь, в районе Киева, дивизия сосредоточилась в районе Трушки.

С началом войны в составе войск армии переброшена на Западное направление в район Рудня, Орша, Смоленск. Части дивизии прибывали разрозненными группами, которые немедленно вводились в бой в ходе Смоленского сражения. 29-й (1-й и 3-й батальоны) и 343-й стрелковые полки с приданными батареями 214-го артиллерийского полка и 134-го дивизиона ПТО в составе 129-й стрелковой дивизии 16-й армии Западного фронта с 16 по 27 июля вели бои в Смоленске. 5 августа несколько десятков человек из штаба 343-го полка со знаменем полка вышли из окружения через Соловьевскую переправу. 2 стрелковых батальона полка (за время боев под Смоленском 3 батальона были сведены в 2, несмотря на полученное 26 июля 129-й дивизией пополнение 975 политбойцов) остались в 129-й дивизии, в которой еще в сентябре 1941 года существовал 343-й стрелковый полк
Остальная часть дивизии (48-й полк, две роты 2-го батальона 29-го стрелкового полка, 70-й орб) во главе с командиром полковником М. Г. Кирилловым, совместно с 101-й танковой дивизией (прибыла 20 июля) с 17 июля вела ожесточённые бои за Ярцево, сначала против передового отряда 7-й немецкой танковой дивизии, затем против её основных сил. В ходе боёв Ярцево восемь раз переходило из рук в руки, но к моменту остановки немецкого наступления, к 2 августа, осталось за 38-й стрелковой дивизией.

В августе 1941 года дивизия занимала оборону в районе Ярцево, одновременно восстанавливая боеспособность — 16 августа в дивизию вернулся воссозданный 343-й стрелковый полк. На базе оставшегося батальона 29-го стрелкового полка — развернут стрелковый полк.

К началу Вяземской операции дивизия имела численность 9836 человек, оборонялась в районе Ярцево в первом эшелоне 16-й армии на направлении сосредоточения основных усилий объединения. Участок обороны дивизии располагался вне направления ударов противника. 6 октября дивизия была направлена в район Вязьмы, в состав создаваемой 16-й армии на Вяземском направлении для противодействия прорвавшимся группировкам противника. Однако, время было упущено, управление 16-й армии успело избежать окружения (вышло в район Вязьмы по приказу комфронта Конева), а 38-я стрелковая дивизия попала в группу генерала Ершакова, в составе которой вела бои с 9 по 12 октября пытаясь вырваться из окружения. После прекращения организованного сопротивления бойцы и командиры дивизии выходили из окружения отдельными группами. Группе командира дивизии полковника Кириллова М. Г. выйти из окружения не удалось, на основе военнослужащих дивизии командир сформировал партизанский отряд «Смерть фашизму», группа начальника штаба смогла пробиться к своим войскам.

Приказом Наркома обороны от 27.12.1941 дивизия была расформирована как погибшая на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.

Боевой состав 38-й сд на 22 июня 1941 года

  • 29-й Новочеркасский стрелковый полк (командир — подполковник Бовда М. П.), в боях под Смоленском полком командовал майор Никишкин И.Ф.
  • 48-й Зерноградский стрелковый полк (командир — майор Шеремет П. И., комиссар — старший батальонный комиссар А. Ф. Толстопятенко, — до назначения на должность был комиссаром.[2])
  • 343-й Ростовский стрелковый полк (командир — майор Аухимик М. И., погиб 31.07.41 при выходе из окружения)
    • 1-й стрелковый батальон (командир — капитан Вишняков И.И.)
  • 214-й артиллерийский полк
  • 240-й гаубичный артиллерийский полк (командир - майор Базаленко Н. Г.)
  • 134-й оиптд, 124-й озад, 70-й рб (командир — капитан Колесников Г. И.), 132-й сапб, 122-й обс, 50-й апд, 52-й медсанбат, 135-я атр (117-й атб), 77-й пах, 193-я ппс, 657-я пкг

Дивизией командовали

Начальники штаба

Освобожденные города

Входила в состав

2-го формирования

38-я стрелковая Сталинградская дивизия (второго формирования) сформирована в 1941 году. С 1 марта 1943 года — 73-я гвардейская стрелковая дивизия.

Период нахождения в действующей армии в ходе Великой Отечественной войны с 10 апреля 1942 года по 5 февраля 1943 года[1].

Соединение сформировано зимой 1941-42 года в Среднеазиатском военном округе в Алма-Ате, как 460-я стрелковая дивизия. 31 марта 1942 года переименована в 38-ю стрелковую дивизию. В марте 1942 года 38-я стрелковая дивизия убыла из Казахстана на запад, где в мае 1942 года в составе 28-й армии Юго-Западного фронта участвовала в Харьковской наступательной операции. В июне 1942 года вела оборонительные бои на рубежах рек Северный Донец и Оскол. В июле 1942 года остатки дивизии были выведены под Сталинград в район Бутурлиновка (посёлок Рынок) для восстановления боеспособности.

С конца июля 1942 года дивизия вела бои на дальних подступах к Сталинграду, в том числе в районе Абганерово, отражая наступление танковой армии Гота на Сталинград. С конца августа 1942 года закрепилась на южной окраине города — в районе Елхи, Красноармейское, где оборонялась до начала контрнаступления.

В ходе контрнаступления дивизия наиболее отличилась в боях января 1943 года, по результатам которых 1 марта 1943 года дивизия была преобразована в 73-ю гвардейскую Сталинградскую дивизию.

Боевой состав 38-й сд на март 1942 года

  • 29-й стрелковый полк
  • 48-й стрелковый полк
  • 343-й стрелковый полк
  • 214-й артиллерийский полк
  • 134-й оиптд, 124-й зенбатр, 70-я рр, 160-й минд, 12-й сапб, 122-й обс, 135-я атр, 52-й медсанбат, 172-я орхз, 77-й пхп

Дивизией командовали

  • с 23 декабря 1941 до 19 января 1942 года — генерал-майор Найденов В. И. (умер 29.01.1942)
  • с 19 января по 31 марта 1942 года — полковник Казимиров А. В.
  • с 31 марта по 13 июня 1942 года — полковник Доценко Н. П. (убит 13.06.1942)
  • с 15 июня 1942 года по 1 марта 1943 года — полковник (с 3 февраля 1942 года — генерал-майор) Сафиулин Г. Б.

Освобожденные города

Входила в состав

  • в мае-июле 1942 года — 28-й армии
  • в августе 1942 года — 64-й армии
  • в январе 1943 года — 57-й армии

3-го формирования

38-я стрелковая Днестровская Краснознаменая дивизия (третьего формирования) сформирована весной 1943 года.

Период нахождения в действующей армии в ходе Великой Отечественной войны с 9 июля 1943 года по 11 мая 1945 года[1].
Соединение было сформировано в мае 1943 года на базе стрелковой бригады в Россоши в Орловском военном округе.

С июля 1943 года соединение вошло в состав действующей армии. В сентябре 1943 года, в составе 40-й армии Воронежского фронта, отличилась в наступательных действиях на харьковском направлении. В последующем в составе 2-го Украинского фронта участвовала в освобождении Украины (в том числе в Уманско-Ботошанской операции 1944 года), в Будапештской наступательной операции в октябре 1944 года, последующих операциях.

26 марта 1944 года дивизии было присвоено почётное наименование «Днестровская», 24 апреля соединение награждено орденом Красного Знамени.

Боевой состав 38-й сд на май 1943 года

  • 29-й стрелковый полк
  • 48-й стрелковый полк
  • 343-й стрелковый полк
  • 214-й артиллерийский полк
  • 134-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион
  • 70-я отдельная разведывательная рота
  • 132-й отдельный сапёрный батальон
  • 122-й отдельный батальон связи
  • 135-я автотранспортная рота
  • 52-й медико-санитарный батальон
  • 172-я отдельная рота химической защиты
  • 459-я полевая хлебопекарня
  • 924 дивизионный ветеринарный лазарет
  • 1075 полевая почтовая станция
  • 1101 полевая касса Госбанка

Дивизией командовали[3]

  • с 9 мая по 10 августа 1943 года — полковник Скляров Сергей Фёдорович
  • с 11 августа по 8 сентября 1943 года — подполковник Есипов Филипп Степанович
  • с 9 по 29 сентября 1943 года — полковник Богданов Александр Владимирович
  • с 30 сентября 1943 года по 17 января 1944 года — полковник Коротков Андрей Данилович
  • с 18 января по 22 марта 1944 года — полковник Крымов Маргазиан Галлиулович
  • с 23 марта по 4 сентября 1944 года — генерал-майор Тимошков Сергей Прокофьевич
  • с 5 по 21 сентября 1944 года — полковник Сажин Михаил Николаевич
  • с 22 сентября по 8 октября 1944 года — генерал-майор Тимошков Сергей Прокофьевич
  • с 9 октября по 13 ноября 1944 года — полковник Сажин Михаил Николаевич
  • с 14 ноября 1944 года по 9 мая 1945 года — генерал-майор Тимошков Сергей Прокофьевич


Отличившиеся воины

Герои Советского Союза:

Кавалеры ордена Славы трёх степеней.[4].

Освобожденные города

  • 11 сентября 1943 года — Гадяч
  • 18 сентября 1943 года — Лубны

Входила в состав

  • в августе 1943 года — 23-го стрелкового корпуса 47-й армии
  • в сентябре 1943 года — 47-го стрелкового корпуса 40-й армии

Напишите отзыв о статье "38-я стрелковая дивизия"

Литература

  • Первая сотня. Стрелковые, горнострелковые, мотострелковые, моторизованные дивизии РККА группы номеров 1-100 (1920-е — 1945 гг.) Справочник. Ленский А. Г., Цыбин М. М. СПб, 2003 г.
  • Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. — М.: Воениздат, 1985. — 598 с.
  • [www.yartsevo.ru/about_hronolog1942.htm С. Гоман. Подвиг и трагедия 38-й стрелковой дивизии.]
  • Курская битва. Хроника, факты, люди: В 2 кн. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — Кн. 1. — 415 с.: ил. — (Архив).— Кн. 2. — 383 с.: ил. — (Архив).

Примечания

  1. 1 2 3 Отечественная война 1941—1945 гг.; Действующая армия. Научно-справочное издание. — Жуковский; М: Кучково поле. 2005 г., стр. 436
  2. Василевский А. А. 21-я гвардейская. — Уфа: Китап, 1995. — 300 с. — 2 500 экз. — ISBN 5-295-01494-0.
  3. [samsv.narod.ru/Div/Sd/sd038/default.html Справочник]
  4. Кавалеры ордена Славы трех степеней. Краткий биографический словарь — М.: Военное издательство, 2000
В Викитеке есть тексты по теме
38-я стрелковая дивизия


Отрывок, характеризующий 38-я стрелковая дивизия

– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.