4-й гуркхский стрелковый полк
| 4-й гуркхский стрелковый полк 4 Gorkha Rifles | |
 эмблема полка | |
| Годы существования |
1857 — н. вр. |
|---|---|
| Страна | |
| Тип | |
| Численность |
5 батальонов |
| Дислокация |
Субатху, Химачал-Прадеш |
| Девиз |
Лучше погибнуть, чем жить, как трус |
| Участие в |
Вторая англо-афганская война, |
4-й гуркхский стрелковый полк (англ. 4 Gurkha Rifles, хинди ९ गुरखा राइफल्स) — воинское подразделение армий Британской Индии, а затем независимой Индии. Сформирован в 1857 году в составе Британской Индийской армии, в 1947 году после раздела Британской Индии, наряду с ещё пятью гуркхскими полками, вошёл в сухопутные войска Индии. До этого момента носил название 4-й собственный принца Уэльского гуркхский стрелковый полк. За свою полуторавековую историю формирование принимало участие во множестве конфликтов, таких как вторая англо-афганская война, восстание боксёров, Первой и Второй мировых войнах, в различных операциях по борьбе с повстанческим движением в независимой Индии.
Содержание
Символика
Эмблема полка представляет собой два скрещённых ножа-кукри, при этом один из них обращён рукояткой вверх, второй - вниз. Под местом перекрещения, между рукоятками, размещена римская цифра 4, а над местом перекрещения — эмблема Индии в виде «Львиной капители» Ашоки. В период существования полка до 1947 года вместо капители была эмблема принца Уэльского — плюмаж из трёх страусовых перьев.
Девиз подразделения — «Лучше погибнуть, чем жить, как трус». Боевой клич — «Айо горкали!» («Гуркхи здесь!»).
Ранняя история
В 1857 году, ввиду лояльности гуркхов Британской короне в период восстания сипаев, было принято решение об увеличении численности гуркхских формирований за счёт создания новых полков. Сначала новая боевая единица была известна под названием Дополнительный гуркхский полк, чуть позже ставший называться 19-й бенгальский туземный пехотный полк. Существовавший до этого одноимённый полк Бенгальской армии был расформирован за участие в восстании 1857 года. В конечном счёте, в 1861 году, формирование обрело название — 4-й гуркхский полк.
Первым крупным испытанием для полка стала вторая англо-афганская война, хотя в то же время подразделение проходило службу на северо-западной границе. Позднее полк принимал участие в подавлении восстания боксёров в Цинском Китае.
В 1903 году, в ходе боевых операций в Британском Сомали, военнослужащий полка был удостоен креста Виктории. Капитан Уильям Джордж Уокер, на тот момент прикреплённый к Биканерскому верблюжьему корпусу, рисковал своей жизнью, чтобы спасти раненого офицера.
Первая мировая война
В период Первой мировой войны, 1-й батальон полка служил во Франции, поучаствовав в битвах при Живенши, Нев-Шапель и Ипре. 2-й батальон в это время воевал в Месопотамии. Приказ о формировании 3-го батальона был отдан, но из-за канцелярской ошибки он формировался как 4-й батальон 3-го гуркхского стрелкового полка.
С 1924 года полк стал называться 4-й собственный принца Уэльского гуркхский стрелковый полк, принц Уэльский при этом являлся почётным командиром подразделения.
Вторая мировая война
Воинская часть участвовала в боях на нескольких театрах военных действий Второй мировой войны, таких как Ближневосточная, Североафриканская, Итальянская кампании, сражениях в юго-восточной Азии.
1-й батальон полка прошёл сквозь Бирманскую кампанию. На ранних этапах кампании батальон принял участие в известном сражении за Ситаунский мост. В этом бою и в последующем отступлении в Индию подразделением командовал подполковник Уолтер «Джо» Лентайн, где оно влилось в состав нового спецподразделения глубокого прорыва обороны — «Чиндитс», под руководством генерал-майора Орда Уингейта. Позднее, в битве при Импхале батальон был практически уничтожен, почти полностью потеряв свой офицерский состав.
2-й батальон проходил службу в Ираке и Сирии. Он был разгромлен двумя батальонами берсальеров итальянской дивизии «Тренто» при штурме укреплений Мерса-Матрух 29 июня 1942 года, но был воссоздан и впоследствии сражался в Итальянской кампании.
3-й батальон был сформирован в 1940 году и воевал в составе «Чиндитс» в Бирме. 4-й батальон создавался в 1941 году, также сражался в Бирме, отличился в при взятии Мандалайской высоты в 1945 году.
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Напишите отзыв о статье "4-й гуркхский стрелковый полк"
Примечания
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме 4-й гуркхский стрелковый полк - [indianarmy.nic.in/Site/FormTemplete/frmTemp1P2C_1.aspx?MnId=EeK8s9fBtR0JviSKiWISkw==&ParentID=I59EjrKDkds9Gv+sNfUfUA== 4-й гуркхский стрелковый полк] (англ.). на официальном сайте индийской армии. Проверено 2 августа 2012. [www.webcitation.org/6B59eNVrm Архивировано из первоисточника 1 октября 2012].
- Stephen Luscombe, Charles Griffin. [www.britishempire.co.uk/forces/armyunits/gurkha/4thgurkhas.htm 4th Gurkha Rifles] (англ.). britishempire.co.uk. Проверено 2 августа 2012. [www.webcitation.org/6B59ffbtG Архивировано из первоисточника 1 октября 2012].
Отрывок, характеризующий 4-й гуркхский стрелковый полк
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
