4-я бригада морской пехоты Балтийского флота

4-я бригада морской пехоты
Войска:	ВМФ
Род войск:	морская пехота
Формирование:	июль 1941 года
Расформирование (преобразование):	15 марта 1942 года
Боевой путь
Оборона Ленинграда

4-я бригада морской пехоты — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.

История

Сформирована за счёт личного состава Балтийского флота и призванных из запаса военнообязанных в июле 1941 года в Кронштадте. В состав бригады вошли добровольцы, экипажи строящихся кораблей, личный состав учебного отряда подводного плавания. Командный состав бригады был набран из военнообязанных запаса и преподавателей высших военных учебных заведений, в том числе из Военно-морской медицинской академии. В бригаде было четыре стрелковых батальона (по три стрелковые и одной пулемётной роте), артиллерийский дивизион, миномётные батареи. Кроме того, в каждом батальоне имелся дополнительный пулемётный взвод, и взвод управления. По штату численность батальона составляла 765 человек, вооружённых 43 пистолетами, 631 винтовкой, 36 ручными и 18 станковыми пулемётами. Артиллерия бригады представляла собой батарею из шести 76-мм орудий с личным составом в 87 человек и восемью 45-мм пушками с 72 человеками. В бригаде имелось девять 82-мм миномётов. Всего при формировании в бригаде насчитывалось 3954 человек.

В составе действующей армии во время Великой Отечественной войны с 18 июля 1941 года по 15 марта 1942 года в составе ВМФ и РККА и с 23 марта 1942 по 25 июля 1942 года в составе ВМФ

20 - 22 июля 1941 года бригада была переброшена с причалов на Васильевском острове в Шлиссельбург.

В первые бои воины бригады вступили уже 24 июля 1941 года. Из состава бригады были сформированы два отряда особого назначения для высадки десанта на небольшие финские острова Мантсинсаари и Лункулансаари в Ладожском озере. Силами Ладожской военной флотилии воины бригады были переброшены к островам. Сначала был высажен 1-й отряд из 1200 человек на Лункулансаарии, который уже в первый день высадки был разбит: часть бойцов в течение 24 июля и 25 июля 1941 года была эвакуирована судами. По финским данным потери отряда составили 400-500 человек. 26 июля 1941 года 2-й отряд бригады в составе трёх стрелковых рот, трёх пулемётных взводов и шести 45-мм орудий приступил к высадке на Мансинсаари судами с острова Коневец и также в течение двух дней боёв был разбит: эвакуированы были всего 120 человек, прибывшие в Шлиссельбург. По финским оценкам всего за два десанта потери бригады составили 950 человек. Затем бригада дислоцировалась на островах Валаамского архипелага, где на основе личного состава Валаамской школы боцманов был сформирован 3-й батальон бригады. В его состав входила рота из 207 человек, в большинстве своём - юнг. Кроме того, очевидно что и в районе Шлиссельбурга вновь комплектовался резервистами, курсантами военно-морских училищ и моряками, в том числе, прибывшими с Тихоокеанского флота, 4-й батальон бригады. Он 6-8 сентября 1941 года участвовал в обороне Шлиссельбурга, часть воинов бригады затем переправилась в крепость Орешек. Также с 4 по 8 сентября 1941 года части бригады ведут бои с финским десантом, который был высажен на островок Рахмансаари. В сентябре 1941 года бригада переброшена в Невскую Дубровку.

В ночь с 19 на 20 сентября 1941 года передовые подразделения бригады форсируют Неву в районе Московской Дубровки вместе со 115-й стрелковой дивизией. В ночь Остальные силы бригады в количестве 3225 краснофлотцев в ночь с 20 на 21 сентября 1941 года пытаются форсировать реку в районе 8-й ГЭС, но не смогли взять плацдарм и затем в течение нескольких дней 1-й, 2-й, 3-й и 5-й батальоны бригады переправилась на плацдарм, захваченный 115-й стрелковой дивизией (в дальнейшем стал называться Невский пятачок). Бригада, постоянно пополняясь, действует на пятачке до ноября 1941 года. Уже 17 октября 1941 года остатки бригады были сведены в сводный батальон, и в начале ноября 1941 года он был отведён в количестве 117 человек на правый берег Невы, на плацдарме остались ещё 37 человек из состава бригады, и это всё, что вообще осталось от соединения.

Бригада восстанавливается на берегу Ладожского озера, однако ещё в первых числах февраля 1942 года сводный батальон в количестве около 400 человек был передан в 6-ю бригаду морской пехоты. 15 марта 1942 года была возвращена в состав Военно-морского флота, продолжает вести оборону побережья Ладожского озера.

25 июля 1942 года расформирована в составе ВМФ.

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус (группа)	Примечания
01.08.1941 года	Балтийский флот	Морская оборона Ленинграда и озёрного района	-	-
01.09.1941 года	Балтийский флот	Морская оборона Ленинграда и озёрного района	-	-
01.10.1941 года	Ленинградский фронт	Невская оперативная группа	-	-
01.11.1941 года	Ленинградский фронт	1-я Невская оперативная группа	-	-
01.12.1941 года	Ленинградский фронт	8-я армия	-	-
01.01.1942 года	Ленинградский фронт	8-я армия	-	-
01.02.1942 года	Ленинградский фронт	-	-	-
01.03.1942 года	Ленинградский фронт	Невская оперативная группа	-	-

Состав

• 4 отдельных стрелковых батальона (в дальнейшем 5);
• отдельный артиллерийский дивизион
• миномётные батареи
• разведывательная рота
• отдельная рота связи
• сапёрная рота
• заградительная рота
• автотранспортная рота
• медико-санитарная рота.

Командиры

• генерал-майор береговой службы Б. П. Ненашев (июль 1941 — ?)
• комбриг В. А. Малинников (15.11.1941 — ?)
• Генерал-майор береговой службы Г. Т. Григорьев (10.07.1942—20.07.1942)

Ссылки

• [soldat.ru/doc/perechen Перечень № 7 управлений бригад всех родов войск]

Отрывок, характеризующий 4-я бригада морской пехоты Балтийского флота

– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.