4-я драгунская дивизия (Первая империя)
Поделись знанием:
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
(перенаправлено с «4-я драгунская дивизия (Первая Французская Империя)»)
| 4-я драгунская дивизия | |
| фр. 4e Division de Dragons | |
 | |
| Годы существования |
1805 — 1813 |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в | |
| Тип | |
| Включает в себя |
Полки драгун |
| Численность |
2500 человек личного состава (1805) |
| Войны | |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
4-я драгунская дивизия (фр. 4e Division de Dragons) — кавалерийская дивизия Франции периода наполеоновских войн.
Содержание
Организация дивизии
На 25 сентября 1805 года:
- 1-я бригада (командир — бригадный генерал Луи Саюк)
- 15-й драгунский полк (командир — майор Жозеф Пешелош[К 1])
- 17-й драгунский полк (командир — полковник Жозеф Сен-Дизье)
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Жан-Батист Лапланш)
- 18-й драгунский полк (командир — полковник Шарль Лефевр-Денуэтт)
- 19-й драгунский полк (командир — полковник Огюст Коленкур)
- 3-я бригада (командир — бригадный генерал Вердьер)
- 25-й драгунский полк (командир — полковник Антуан Риго)
- 27-й драгунский полк (командир — полковник Дени Террер)
На 14 октября 1806 года:
- 1-я бригада (командир — бригадный генерал Пьер Маргарон)
- 15-й драгунский полк
- 17-й драгунский полк
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Жан-Батист Лапланш)
- 18-й драгунский полк
- 19-й драгунский полк
- 3-я бригада
- 25-й драгунский полк
- 27-й драгунский полк
На 1 июня 1807 года:
- 1-я бригада (командир — бригадный генерал Пьер Маргарон)
- 17-й драгунский полк
- 27-й драгунский полк
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Жан-Батист Лапланш)
- 18-й драгунский полк
- 19-й драгунский полк
На 15 ноября 1808 года:
- 1-я бригада (командир — бригадный генерал Пьер Маргарон)
- 17-й драгунский полк
- 27-й драгунский полк
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Жан-Батист Лапланш)
- 18-й драгунский полк
- 19-й драгунский полк
На 30 июня 1810 года:
- 1-я бригада (командир — бригадный генерал Александр Дижон)
- 17-й драгунский полк
- 27-й драгунский полк
- 18-й драгунский полк
- 19-й драгунский полк
- 2-я бригада (командир — бригадный генерал Фредерик Маризи)
- 13-й драгунский полк
- 22-й драгунский полк
Подчинение и номер дивизии
- 4-я драгунская дивизия резервной кавалерии Великой Армии (29 августа 1805 года);
- 4-я драгунская дивизия 2-го корпуса резервной кавалерии Великой Армии (13 декабря 1806 года);
- 4-я драгунская дивизия резервной кавалерии Великой Армии (12 января 1807 года);
- 4-я драгунская дивизия 1-го армейского корпуса Великой Армии (1807 года);
- 4-я драгунская дивизия резервной кавалерии Армии Испании (15 октября 1808 года);
- 4-я драгунская дивизия 2-го армейского корпуса Армии Испании (1 января 1809 года);
- 4-я драгунская дивизия 2-го армейского корпуса Армии Португалии (17 апреля 1810 года);
- 4-я драгунская дивизия Центральной армии (август 1810 года).
Командование дивизии
Командиры дивизии
- дивизионный генерал Франсуа Бурсье (24 августа 1805 — 11 июля 1806)
- дивизионный генерал Луи Саюк (11 июля 1806 — 14 мая 1807)
- дивизионный генерал Арман Лебрен де Ля Уссе (14 мая 1807 — 16 июля 1811)
- дивизионный генерал Шарль Трейяр (май 1812 — 16 июля 1813)
Начальники штаба дивизии
- полковник штаба Друо (1805—1807)
- полковник штаба Луи Грюндлер (16 декабря 1808 — август 1809)
Награждённые
Комманданы ордена Почётного легиона
- Огюст Коленкур, 25 декабря 1805 — полковник, командир 19-го драгунского
- Шарль Лефевр-Денуэтт, 25 декабря 1805 — полковник, командир 18-го драгунского
- Антуан Риго, 25 декабря 1805 — полковник, командир 25-го драгунского
- Дени Террер, 25 декабря 1805 — полковник, командир 27-го драгунского
Офицеры ордена Почётного легиона
Напишите отзыв о статье "4-я драгунская дивизия (Первая империя)"
Примечания
Комментарии
- ↑ Командир полка Николя Бартельми возглавлял в ходе кампании 4-й полк пеших драгун
Источники
Литература
- Соколов О. В. Армия Наполеона. — СПб.: Империя, 1999. — ISBN 5-93914-001-7.
- Соколов О. В. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа. 1799—1805 гг. Т. 1-2. — М.: Русский импульс, 2006. — ISBN 5-90252521-7 ; 5-90252520-9 ; 5-90252522-5.
- Васильев И. Н. Несостоявшийся реванш: Россия и Франция 1806—1807 гг. Т. 1-3. — М.: Книга, 2010. — ISBN 978-5-91899-007-0 ; 978-5-91899-021-6 ; 978-5-91899-029-2.
Ссылки
- [www.genstab.ru/voin/oob1807.htm Осипов В., Попов А. Расписание Великой армии на 1 апреля 1807 г. Публикация в журнале «Воин»]
Отрывок, характеризующий 4-я драгунская дивизия (Первая империя)
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
