42-й стрелковый корпус

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #000000; background-color: #808000" colspan="2"> Командиры </td></tr> <tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #000000; background-color: #808000" colspan="2"> Боевые операции </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; color: #000000; background-color: #808000" colspan="2"> 42-й стрелковый корпус 42 ск </td></tr>
Тип:	стрелковый
Род войск:	общевойсковой
Количество формирований:	2
В составе армий:	1-е формирование: 14-я армия 2-е формирование 48-я армия
1-е формирование: генерал-майор Панин, Роман Иванович генерал-майор Морозов, Степан Ильич 2-е формирование генерал-майор с 29.10.1943 генерал-лейтенант Колганов, Константин Степанович
1-е формирование 1941: Оборона Заполярья 2-е формирование 1943: Орловская наступательная операция Кромско-Орловская операция 1943: Черниговско-Полтавская операция Черниговско-Припятская операция 1943: Гомельско-Речицкая операция 1944: Белорусская операция Бобруйская операция 1945: Восточно-Прусская операция Млавско-Эльбингская операция

42-й стрелковый корпус — общевойсковое формирование (соединение, стрелковый корпус) РККА, в вооружённых силах СССР во время Великой Отечественной войны.

Сокращённое наименование — 42 ск.

1-е формирование

История

Управление корпусом формировалось с февраля 1941 года в Ленинградском военном округе.

В действующей армии с 22.06.1941 по 14.10.1941 года.

На 22.06.1941 года управление корпуса находилось в Кандалакше. Дивизии, входившие в корпус, располагались на тот момент следующим образом: 122-я стрелковая дивизия непосредственно на государственной границе от района западнее Алакуртти на севере до границы Северного полярного круга на юге. 104-я стрелковая дивизия дислоцировалась южнее, в районе станции Лоухи.

В бой первой из соединений корпуса вступила 122-я стрелковая дивизия, действуя совместно с переброшенной из Пскова 1-й танковой дивизией, отражая удар вражеской группировки на кандалакшском направлении вдоль железной и шоссейной дорог Куолаярви-Кандалакша. Против дивизии действовал немецкий 36-й армейский корпус совместно с силами финской 6-й пехотной дивизии. Кроме того, в составе группировки были финские 40-й и 211-й танковые батальоны особого назначения, насчитывавшие около 100 танков.

Только на восьмой день наступления вражеской группировке удалось прорвать оборону дивизии и тем самым создать угрозу выхода в тыл. Распоряжением командира корпуса соединения отошли на рубеж озёр Куолаярви и Апаярви, где была подготовлена вторая полоса обороны и уже заняла позиции 104-я стрелковая дивизия (без 242-го стрелкового полка). Прорвавшиеся в район 10 километров восточнее Кайлара немецкие и финские части к 11.07.1941 были не только остановлены, но и разгромлены.

Наступление на участке, занимаемом соединениями корпуса, было возобновлено только 19.08.1941 года. Корпус был вынужден с боями отойти и закрепился в 4 — 5 километрах восточнее Алакуртти, где линия фронта стабилизировалась до 1944 года.

14.10.1941 года управление корпуса было расформировано и обращено на формирование управления Кандалакшской оперативной группы.

Полное наименование

42-й стрелковый корпус

Боевой состав

Дата	Фронт (округ)	Армия	В составе (стрелковые)	Другие части, в том числе приданные	Примечания
22.06.1941	Ленинградский военный округ	-	104-я стрелковая дивизия 122-я стрелковая дивизия	293-й отдельный батальон связи 279-й отдельный сапёрный батальон 50-я полевая касса Госбанка	с 24.06.1941 — Северный фронт
01.07.1941	Северный фронт	14-я армия	104-я стрелковая дивизия 122-я стрелковая дивизия	293-й отдельный батальон связи 279-й отдельный сапёрный батальон 50-я полевая касса Госбанка	—
10.07.1941	Северный фронт	14-я армия	104-я стрелковая дивизия 122-я стрелковая дивизия	293-й отдельный батальон связи 279-й отдельный сапёрный батальон 50-я полевая касса Госбанка	—
01.08.1941	Северный фронт	14-я армия	104-я стрелковая дивизия 122-я стрелковая дивизия	293-й отдельный батальон связи 279-й отдельный сапёрный батальон 50-я полевая касса Госбанка	—
01.09.1941	Карельский фронт	14-я армия	104-я стрелковая дивизия 122-я стрелковая дивизия]]	293-й отдельный батальон связи 279-й отдельный сапёрный батальон 50-я полевая касса Госбанка	—
01.10.1941	Карельский фронт	14-я армия	104-я стрелковая дивизия 122-я стрелковая дивизия	293-й отдельный батальон связи 279-й отдельный сапёрный батальон 50-я полевая касса Госбанка	—

Командование

• Панин, Роман Иванович (с 14.03.1941 по 23.08.1941), генерал-майор
• Морозов, Степан Ильич (с 24.08.1941 по 14.10.1941), генерал-майор

2-е формирование

История

Управление корпуса сформировано в мае 1943 года в Московском военном округе.

В действующей армии с 12.06.1943 года по 09.05.1945 года.

С момента поступления в действующие войска вошёл в состав 48-й армии, которая занимала позиции между Новосилем и Малоархангельском. Корпус занял позиции в районе села Алексеевка и Корсунского леса.

Бои во время Курской битвы шли непосредственно вблизи частей корпуса, непосредственно не коснувшись корпусных соединений, исключая левофланговую 16-ю Литовскую стрелковую дивизию.

Перед корпусом стояла задача форсировать реку Неручь и овладеть станцией Змиевка, в дальнейшем двигаться на Кромы. С 23.07.1943 соединения корпуса перешли в наступление, к ночи следующего дня всеми соединениями корпус форсировал Неручь и занялся преследованием отступавших вражеских соединений. К 05.08.1943 года соединения корпуса с боями вышли к реке Ока севернее города Кромы. К 18.08.1943 корпус продвинулся несколько дальше Кром на запад, но был остановлен на укреплённом рубеже Хаген.

В ходе дальнейшего наступления войск Центрального фронта, начатого 26.08.1943 корпус сначала наступал в направлении Суземки, после её освобождения и перегруппировки с территории Украины наступал через юго-запад Брянской области в общем направлении на Гомель, приняв участие в освобождении Новозыбкова 25.09.1943. К 30.09.1943 года находился на подступах к Гомелю. В октябре 1943 года соединения корпуса форсировали Сож и завязали бои за Гомель, при этом 10.10.1943 года освободив Добруш.

C 10.11.1943 года корпус участвует в Гомельско-Речицкой операции, в ходе которой наступал на Речицу, в освобождении которой принял участие 17.11.1943 года, затем пересёк железную дорогу Жлобин-Калинковичи и вышел в район Паричи. В январе-марте 1944 года корпус ведёт тяжёлые затяжные наступательные бои в общем направлении на Бобруйск, понёс потери, несколько продвинувшись вперёд.

01.03.1944 выведен в резерв, 11.03.1944 переброшен на могилёвское направление, совершив марш из-под Жлобина до Ново-Быхова, однако, в связи с общим неуспехом наступления на Могилёв был возвращён обратно.

С конца апреля 1944 года корпус стоял во втором эшелоне армии близ Рогачева. С 24.06.1944 принимает участие в операции Багратион, наступая из района севернее Рогачева в направлении Рудня Бронская — Кошары. Форсировав реку Ола, корпус вдоль шоссе вышел на подступы к Бобруйску и завязал бои за город. 137-я стрелковая дивизия из состава корпуса форсировала Березину и ворвалась в город.

Корпус продолжил наступление, форсировал реку Зельвянка, овладел городками Мендыжеч и Лопеница-Мала, затем наступал в общем направлении Цехановец — Чижев — Острув-Мазовецки. Продолжая наступление, части корпуса 30.07.1944 взяли Бельск. После недели боёв в районе Бельска, с 08.08.1944 корпус продолжил наступление, 28.08.1944 года перешёл границу СССР, затем захватил плацдарм на реке Нарев (при поддержке приданных частей: 479-й миномётный полк, 42-й отдельный танковый полк, 341-й тяжёлый самоходно-артиллерийский полк и 32-й отдельный инженерно-сапёрный батальон), в течение месяца медленно расширял плацдарм, а 11.10.1944 перешёл в наступление с плацдарма, однако, можно сказать безуспешно. Ожесточённые бои на Наревском плацдарме корпус вёл до середины ноября 1944 года, когда фронт стабилизировался.

С 14.01.1945 года корпус, имея в первом эшелоне 170-ю стрелковую дивизию и 399-ю стрелковую дивизию, во втором эшелоне 137-ю стрелковую дивизию перешёл в наступление в направлении на крепость Млава, которая была взята 18.01.1945 года. К концу января 1945 года некоторые соединения корпуса вышли к Балтийскому морю. До 17.02.1945 года корпус продолжает тяжёлые наступательные бои с различной степенью успеха и 17.02.1945 перешёл к обороне у Браунсберга.

24.02.1945 корпус сдал свои позиции и передислоцировался в район западнее Эльбинга с задачей форсировать реку Ногат, один из протоков Вислы, и наступать в общем направлении коса Фрише-Нерунг. В течение марта 1945 года велись тяжёлые наступательные бои, был взят город Фюрстенау, к 09.03.1945 корпус вышел на подступы к городу Тигенхоф и до 19.03.1945 вёл безуспешные бои за город, после чего был выведен во второй эшелон армии в Эльбинг.

Последние бои корпус вёл уже в мае 1945 года в наступлении в направлении города Штееген.

Полное наименование

42-й стрелковый корпус

Боевой состав

Дата	Фронт	Армия	В составе (стрелковые)	Другие части, в том числе приданные	Примечания
01.06.1943	Московский военный округ	—	—	—	только управление
01.07.1943	Центральный фронт	48-я армия	16-я стрелковая дивизия 202-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.08.1943	Центральный фронт	48-я армия	16-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.09.1943	Центральный фронт	48-я армия	307-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.10.1943	Центральный фронт	48-я армия	73-я стрелковая дивизия 307-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.11.1943	Белорусский фронт	48-я армия	73-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 307-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.12.1943	Белорусский фронт	48-я армия	170-я стрелковая дивизия 194-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.01.1944	Белорусский фронт	48-я армия	170-я стрелковая дивизия 194-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.02.1944	Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.03.1944	1-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.04.1944	1-й Белорусский фронт	50-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 369-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.05.1944	1-й Белорусский фронт	3-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.06.1944	1-й Белорусский фронт	3-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.07.1944	1-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.08.1944	1-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.09.1944	1-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 194-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.10.1944	2-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.11.1944	2-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.12.1944	2-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.01.1945	2-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.02.1945	2-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.03.1945	3-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.04.1945	3-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—
01.05.1945	3-й Белорусский фронт	48-я армия	137-я стрелковая дивизия 170-я стрелковая дивизия 399-я стрелковая дивизия	934-й отдельный батальон связи 2812-я военная почтовая станция 360-я полевая ремонтная база	—

Командование

• Колганов, Константин Степанович (с 01.06.1943 по 09.05.1945), генерал-майор, с 29.10.1943 — генерал-лейтенант

Ссылки

• [www.soldat.ru/files/ Боевой состав Советской Армии 1941—1945]
• [www.soldat.ru/doc/perechen/ Перечень № 4 управлений корпусов, входивших в состав Действующей армии в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.]
• [www.soldat.ru/kom.html Командный состав РККА и РКВМФ в 1941—1945 годах]

Отрывок, характеризующий 42-й стрелковый корпус

– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.