42-линейная батарейная пушка образца 1877 года

42-линейная батарейная пушка образца 1877 года
42-линейная батарейная пушка образца 1877 года в финском артиллерийском музее Hameenlinna
Тип:	полевая пушка
Страна:	Германская империя Германская империя Российская империя Российская империя
История службы
Годы эксплуатации:	1878-1940
На вооружении:	Российская империя Российская империя Финляндия Финляндия
Войны и конфликты:	Русско-японская война Первая мировая война Гражданская война в России Гражданская война в Финляндии
История производства
Конструктор:	Krupp
Разработан:	1877
Производитель:	Krupp Обуховский завод
Годы производства:	1877-1892
Всего выпущено:	около 1100
Характеристики
Масса, кг:	1203 кг в боевом положении 2128 кг в походном положении
Длина, мм:	3251 мм
Длина ствола, мм:	19,7 калибров (2100 мм)
Ширина, мм:	1557 мм
Экипаж (расчёт), чел.:	7
Снаряд:	12,3-12,5 кг
Калибр, мм:	106,7 мм (4,2 дюйма)
Затвор:	клиновый цилиндро-призматический замок
Противооткатное устройство:	отсутствует
Лафет:	батарейный обр. 1877
Угол возвышения:	от -3o до +20o
Угол поворота:	отсутствует
Скорострельность, выстрелов/мин:	2
Начальная скорость снаряда, м/с	373 м/с (заряд черного пороха) 411 м/с (заряд бездымного пороха)
Максимальная дальность, м:	5,330 м (чугунной гранатой с нач. скоростью 373 м/с)

42-линейная батарейная пушка образца 1877 года42-линейная батарейная пушка образца 1877 года

42-линейная батарейная пушка образца 1877 года - полевое артиллерийское орудие калибром 107 мм (42 линии) конструкции немецкого изобретателя и промышленника Альфреда Круппа. Состояло на вооружении Русской императорской армии, Финляндии. Активно использовалось в русско-японской войне, Первой мировой войне, гражданской войне в России и в других вооружённых конфликтах начала XX века с участием стран из бывшей Российской империи (Советский Союз, Польша, Финляндия и т. д.). Эти орудия производились как на заводе Альфреда Круппа, так и на Обуховском заводе.

Не следует путать батарейную, то есть полевую пушку с 42-линейной осадной пушкой образца 1877 года, которая при том же калибре имела длину ствола в 35 калибров, массу 2500 кг и являлась осадным и крепостным орудием.

Происхождение термина

Термин "батарейный" был принят в 1805 году, когда было введено разделение пеших артиллерийских рот, в зависимости от вооружения, на батарейные и лёгкие. Батарейные роты были вооружены бронзовыми 12-фунтовыми пушками средней и малой пропорции и 1/2-пудовыми единорогами, а лёгкие роты - бронзовыми 6-фунтовыми пушками.

В 1833 году артиллерийские роты были переименованы в батареи с переходом от 12-ти орудийной организации к 8-ми орудийной. Таким образом лёгкие роты стали лёгкими батареями, а батарейные роты - батарейными батареями. Первой название батарейной пушки получила бронзовая 12-фунтовая (калибр 122 мм) пушка средней пропорции в 1838 году. Она стала единым батарейным орудием. Тогда проявилось стремление сократить большое разнообразие калибров и образцов, господствовавшее в полевой артиллерии. С переходом к нарезной артиллерии произошло уменьшение калибров: батарейной стала 9-фунтовая (107 мм) пушка обр. 1867 г., а лёгкой - 4-фунтовая (87 мм) пушка обр. 1867 г.

В 1877 году с принятием на вооружение новых образцов орудий, упразднили разделение на лёгкие и батарейные батареи. Главным орудием для пешей артиллерии была признана 3,4-дюймовая лёгкая пушка обр. 1877 г., но от батарейных пушек калибром в 4,2 дюйма не решились отказаться под влиянием турецкой кампании 1977-78 годов, где прежние 9-фунтовые пушки обнаружили преимущество перед 4-фунтовыми.

С принятием на вооружение 3-дюймовой лёгкой пушки обр. 1902 г. вся полевая артиллерия была перевооружена на неё. Хотя уже Русско-японская война 1904-05 годов показала ошибочность такого решения.

История создания

К 1877 году в германской артиллерии выработался новый тип канала, который у нас стали называть каналом обр. 1877 г. Этот канал предназначался для стрельбы снарядами с медными поясками. Нарезы в канале ствола имели постоянную ширину и на протяжении нарезной части канала - постоянную глубину. Длина хода нарезов переменной крутизны уменьшается к дульному срезу. Цель устройства нарезки прогрессивной крутизны - увеличение угловой скорости вращения, не подвергая при этом выступы снаряда большому давлению на ведущие грани нарезов, так как в начале нарезной части, где давление пороховых газов выше, наклон нарезов меньше. Все орудия образца 1877 года были оснащены клиновыми цилиндро-призматическими замками.

В 1877 году Крупп предоставил России образец стальной 4-х фунтовой пушки в 29 пудов (475 кг) с начальной скоростью 457 м/с для снаряда весом 6,74 кг. Этому орудию было отдано предпочтение перед новыми отечественными медными орудиями, и было предложено Круппу спроектировать и изготовить опытные образцы облегченной 4-х фунтовой пушки в 22 пуда (360 кг) для конной артиллерии с тем же зарядом, но с начальной скоростью 427 м/с, а также 9-ти фунтовой пушки весом в 38 пудов (622 кг) со снарядом весом 12,5 кг и начальной скоростью 396 м/с.

В марте 1878 года образцы орудий всех 3-х типов, изготовленные Круппом, были представлены Александру II, повелевшему их принять.

Новые стальные полевые орудия были приняты приказом по артиллерии от 19 мая 1878 года. Приказом этим отменялась старая номенклатура полевых орудий (по весу шаровых ядер) и устанавливалась следующая:

• а) пушки калибром 4,2 дюйма именовать батарейными;
• б) пушки калибром 3,4 дюйма именовать соответственно лёгкой и конной;
• в) снаряды именовать лёгкими и батарейными;
• г) лафеты именовать лёгкими, конными и батарейными.

Производство

Крупп в 1877, 1878 и 1879 годах получил заказ на 1850 полевых орудий обр. 1877 г., из которых к 1880 году было поставлено 1600. В частности, в 1877 году Круппу было заказано 1100 орудий, из которых батарейных - 400 орудий.

В декабре 1877 года было заказано 1700 орудий (935 лёгких, 195 конных и 570 батарейных) и Обуховскому заводу. Согласно этого заказа, завод должен был сдать в 1878 году - 350 орудий, в 1879 - 675 орудий и в 1880 - 675 орудий. Сроки, разумеется, были сорваны, и поставка всех 1700 орудий была завершена к началу 1882 года. До 1 мая 1900 года Обуховский завод изготовил для Военного ведомства 632 батарейные пушки.

Перевооружение полевых батарей орудиями обр. 1877 закончилось в 1881 году. Резервная артиллерия была перевооружена в 1884-1885 годах, а запасная артиллерия - в 1887-1890 годах, то есть окончательно завершено перевооружение полевой артиллерии стальными орудиями обр. 1877 было к 1891 году.

Организационно-штатная структура

42-линейная батарейная пушка по современной классификации являлась дивизионным орудием и находилась на вооружении артиллерийских бригад гвардейских, гренадёрских и пехотных дивизий Русской армии. Батарейными пушками вооружались 1-я и 2-я батареи артиллерийских бригад. Остальные 4 батареи вооружались 34-линейными лёгкими пушками образца 1877 года. Таким образом, в каждой артбригаде на вооружении состояло 16 батарейных и 32 лёгких орудия - всего 6 батарей по 8 орудий.

Описание конструкции

Канал орудия с клиновым замком состоял из заклиновой части, зарядной каморы, заднего конического ската, снарядной каморы, переднего конического ската и нарезной части. Все эти части имели общую ось.

Устройство пушек производства заводов Круппа и Обуховского завода имело ряд отличий. Тело орудия Круппа состояло из ствола и кожуха, отлитого заодно с цапфами. Тело орудия Обуховского завода состояло из ствола, внутренней трубы и цапфенного кольца. Канал стволов обоих заводов был одинаков. Замки горизонтальные клиновые, устройство их почти одинаково у Круппа и ОСЗ.

Лафет состоял из станка и хода, имеющих возможность небольшого относительного перемещения. Станок состоял из двух взаимно скрепленных штампованных железных или стальных станин, края которых загнуты внутрь под прямым углом, и подъёмного механизма. Станины в передней части параллельны друг другу, но перед подъёмным механизмом перегибаются и постепенно сближаются к хоботу. Подъёмный механизм винтовой. Поворотный механизм отсутствовал - горизонтальное наведение осуществлялось поворотом хобота.

Ход состоял из оси с колёсами, тяг, буферных болтов с каучуковым буфером и сидений. На буферные болты надеты последовательно: железный лист, передняя каучуковая пластина, железный лист (прокладка), задняя каучуковая пластина и снова железный лист. Сжатием буфера смягчается удар станка об ось и поглощается часть энергии отдачи.

Полевые лафеты изготавливались заводами Круппа, Пермским, Нобеля, а также Санкт-Петербургским, Киевским и Брянским арсеналами.

Характеристики и свойства боеприпасов

В боекомплект пушек входили десятки образцов гранат и шрапнелей, причем никакой индексации их не велось, поэтому здесь снаряды объединены в группы, близкие по своим характеристикам. Итак, в боекомплект батарейных пушек входили:

• 1. Группа чугунных гранат весом 12,5 кг и длиной 2,6 клб, начиненных 410 г крупнозернистого пороха. Первоначально они снабжались ударной полевой трубкой обр. 1875 г., а затем трубкой обр. 1884 г.
• 2. Фугасная стальная граната весом 12,5 кг в 3 клб, содержала 1,64 кг тротила, взрыватель ЗГТ. Такие гранаты испытывались в 1908-09 годах, а в 1910 были приняты на вооружение.
• 3. Имелось около десятка образцов чугунной шрапнели, но у всех вес был 12,5 кг, длина без трубки 2,2клб, вышибной заряд около 110 г, число пуль 300-340. Все пули одинаковые - диаметром 12,7 мм и весом 10,7 г.
• 4. Картечь весила 12,3 кг и содержала 171 пулю диаметром 23,6 мм и весом 50,1 г. Дальность стрельбы картечью - 425 м.

В XIX веке для всех снарядов был принят заряд 1,84 кг черного крупнозернистого пороха. Впервые бездымный порох для полевой и горной артиллерии был введен в феврале 1895 года приказом по артиллерии № 19. Марка и вес заряда бездымного пороха первоначально несколько раз менялись, но с начала XX века установилась в 793 г марки ПКО (быстрогорящий).

Баллистические данные батарейной пушки
Снаряд	Заряд и марка пороха	Начальная скорость, м/с	Дальность стрельбы, м	Угол
Чугунная граната	1,84 кг крупнозернистого	373	5330	25o
Фугасная граната	793 г ПКО	411	н/д	н/д
Шрапнель	1,84 кг крупнозернистого	373	3200 2560	для 12" трубки для 10" трубки

Боевое применение

Полевым орудиям обр. 1877 г. не повезло, до 1904 года они не имели боевого применения. В последующих же войнах они считались устаревшими и были на вторых ролях. Тем не менее пушки обр. 1877 г. применялись в японскую войну, где особенно ценили батарейные пушки, так как 3-дюймовые пушки не имели в боекомплекте гранат, а их шрапнель была совершенно бесполезна против противника, укрывшегося даже в лёгких строениях, таких как китайские фанзы, не говоря уже о полевых укреплениях. В этой ситуации батарейные пушки с гранатой весом в 12,5 кг показали своё преимущество перед новыми 3-дюймовками.

К августу 1914 года в пяти европейских крепостях было 182 батарейных и 174 лёгких орудия. Кроме того, в резерве для батарей государственного ополчения было 125 лёгких полевых пушек с поршневыми затворами.

Особенно широко применялись орудия обр. 1877 г. на Кавказском фронте. Их использовали даже в береговой обороне Чёрного моря.

Использовались эти орудия и в годы Гражданской войны, и лишь в начале 20-х годов были отнесены в разряд негодного имущества.

В 1918 году финская армия поставила на вооружение 102 батарейные пушки, которые находились на территории Финляндии. Последние выстрелы эти пушки произвели во время зимней войны 1939-40 года.

Ссылки

• [www.jaegerplatoon.net/ARTILLERY1.htm#107K77piirk JAEGER PLATOON: FINNISH ARMY 1918 - 1945 WEBSITE. ARTILLERY PART 1: Russian guns without recoil system]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий 42-линейная батарейная пушка образца 1877 года

Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?