42-я танковая дивизия (СССР)

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> Боевой путь </td></tr>

<tr><td style="font-size: 120%; text-align: center; background-color: #BDB76B" colspan="2"> 42-я танковая дивизия </td></tr>
Войска:	сухопутные
Род войск:	автобронетанковые
Формирование:	март 1941 года
Расформирование (преобразование):	5 сентября 1941 года
Предшественник:	24-я легкотанковая бригада
Преемник:	42-я танковая бригада
1941: Литва, Псковская область

42-я танковая дивизия — воинское соединение СССР в Великой Отечественной войне.

История дивизии

Дивизия сформирована в марте 1941 года в Московском военном округе в г. Горький на базе 24-й легкотанковой бригады 2-го формирования. В составе действующей армии с 22 июня по 5 сентября 1941 года.

На 22 июня дислоцировалась в Идрице, практически не имея в составе танков, получила основное количество бронетехники 24 июня. 25 июня начала марш к рубежу обороны по северному берегу реки Даугава севернее Даугавпилса, к 27 июня находилась в районе Извалта и Жидина, однако до назначенного рубежа не дошла, поскольку противник ещё 26 июня переправился через реку и занял Даугавпилс. С 28 июня дивизия атакует город с востока, имея соседом слева 112-ю стрелковую дивизию 22-й армии Западного фронта, соседом справа 185-ю моторизованную дивизию. Сначала дивизия ликвидировала плацдарм в 15-20 километрав восточнее Даугавпилса, начала продвижение к городу, но на подступах к Даугавпилсу была остановлена на рубеже Юзефова, Вилюши, а затем и потеснена на исходный рубеж. Под атаками противника, авиационным и артиллерийским воздействием дивизия ещё отошла в районе Шкипи, Гейби, затем к Извалта, Капилава.

На 30 июня 1941 года в дивизии насчитывалось 270 человек, 14 орудий и 7 танков. До 2 июля 1941 года особой активности в полосе дивизии не было. Со 2 июля 1941 года дивизия участвует в упорных оборонительных боях на рубеже Избанжа, Копилава, затем отошла в район Дагды, где ей была поставлена задача удерживать рубеж до исхода 3 июля 1941 года. В этот день под Дагдой дивизии удалось разгромить колонну дивизии СС «Мёртвая голова» из около 200 автомашин, 15 бронетранспортеров и 18 орудий. Дагда, которую обороняла дивизия, к исходу 3 июля года была обойдена с севера и северо-востока, поэтому дивизия оставила рубеж и к 4 июля отошла в район Лудза, Лаудери, но удержать его не смогла и была вынуждена отступить. К 5 июля дивизия сосредоточилась в районе Себежа в резерве.

На 9 июля 1941 года остатки дивизии обороняли рубеж реки Великая, участвовали в безуспешном контрударе на Остров, отступали в течение конца июля-августа 1941 года за Ловать. 5 сентября 1941 года остатки дивизии были обращены на формирование 42-й танковой бригады.

Полное название

42-я танковая дивизия

Подчинение

Дата	Фронт (округ)	Армия	Корпус (группа)	Примечания
22 июня 1941 года	Резерв Ставки ВГК
01 июля 1941 года	Северо-Западный фронт		21-й механизированный корпус
10 июля 1941 года	Северо-Западный фронт	27-я армия	21-й механизированный корпус
01 августа 1941 года	Северо-Западный фронт	27-я армия	21-й механизированный корпус

Состав

• 83-й танковый полк
• 84-й танковый полк
• 42-й мотострелковый полк
• 42-й гаубичный артиллерийский полк
• 42-й разведывательный батальон
• 42-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион
• 42-й отдельный батальон связи
• 42-й автотранспортный батальон
• 42-й ремонтно-восстановительный батальон
• 42-й понтонно-мостовой батальон
• 42-й медицинско-санитарный батальон (21.08.1941 передан в 23-ю стрелковую дивизию)
• 42-я рота регулирования
• 42-й полевой автохлебозавод
• 247-я полевая почтовая станция
• 503-я полевая касса Госбанка

Командиры

• Воейков, Николай Иванович, полковник

Ссылки

• [samsv.narod.ru/Div/Td/td042/default.html Справочник]
• [mechcorps.rkka.ru/files/mechcorps/pages/21_meh.htm Справочник]
• [bdsa.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2563&Itemid=78 Боевое донесение командира 21-го механизированного корпуса № 3 от 29 июня 1941 г. о результатах боевых действий корпуса]

Литература

• [militera.lib.ru/h/nwf/ На Северо-Западном фронте — М.: «Наука», 1969 (Вторая мировая война в исследованиях, воспоминаниях, документах)]

Отрывок, характеризующий 42-я танковая дивизия (СССР)

– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.